12 маленьких радостей и одна большая причина
Шрифт:
– Мне так холодно!
– Послушай меня! Ты не утонешь. Ты останешься жить, и у тебя будет много ребятишек, и ты увидишь, как они вырастут. Ты умрешь старой, старой женщиной в теплой постели. Но не здесь. Не этой ночью. И не сейчас, ты поняла меня?
– Она поняла! – захлебываясь слезами, вскрикнула я, вмешиваясь в разговор влюбленных. Я знала наизусть почти каждую реплику, каждую секунду фильма, но никогда раньше не роняла ни слезинки из-за тонущего Джека или обреченной Розы. Мне становилось немного грустно из-за преданности капитана судна, но вот знаменитый поток слюны, щедро насыщенной окситоцином, никогда не вызывал
– Хочешь спойлер? Он умрет, – злорадно прошептал сидящий рядом Габриэль, ухмыляясь так, будто открыл мне величайший секрет мироздания.
– Замолчи, скотина бесчувственная! – взвизгнула я срывавшимся от слез голосом, несколько раз ударив мужчину подушкой. Я бы продолжила противозаконный акт избиения младенцев, но руки беспомощно повисли в воздухе, а рыдания стали беззвучными – все мое внимание приковал фильм.
– Вернись… Вернись, вернись! – Роза пыталась кричать из последних сил, глядя вслед уплывающей лодке и все так же крепко сжимая окоченевшую ладонь Джека, но раздавался лишь едва слышный сип. Мой собственный шепот вторил охрипшему голосу Кейт Уинслет, но тут же прервался, когда девушка наконец вырвала руку из мертвой хватки: – Я ни за что не сдамся, я обещаю.
Побелевший труп стремительно уходит под воду, раздается всплеск, слабый свист Розы, крик «Разворачивай!», и я, не в силах больше сдерживаться, изо всех сил сжала в кулаках многострадальную подушку, жалобно скуля и глотая слезы, неисчерпаемым потоком стекавшие по щекам, иногда хрипло выкрикивая «нет». Взяв ситуацию в свои руки, невозмутимый Гейб выключил телевизор и молча протянул мне картонную коробку с носовым платочками, запасливо им припасенную еще до начала просмотра после моих слов «Я никогда не плачу из-за фильмов». В свою очередь я лишь небрежно вытянула около десятка салфеток, и теперь они заглушали мои рыдания, делая их гортанными и более устрашающими.
– Ну-ну, прекрати реветь, как подстреленный Бемби, – неуверенно похлопал меня по спине мужчина, когда я уткнулась ему в плечо с таким энтузиазмом, что чуть не повалила на диван. Отпрянув, я на мгновение замолкла и, округлив глаза, только и смогла прошептать:
– Бемби?
Звуки новой волны рыданий снова заполонили гостиную, а архангел только театрально закатил глаза, поражаясь моей эмоциональности.
– Иззи, хватит, это же фильм.
– Но ведь люди гибли не только в фильме, почти все было на самом деле, – я продолжала гнуть свое, теребя в руках снова подобранные платочки.
– Что-то я не припомню за тобой подобной эмоциональности и сострадания, тем более к людям, – задумчиво протянул Габриэль, утешительно потрепав меня по руке. – С чего бы такой циничный человек, планировавший суицид, рыдал в голос из-за «Титаника»?
– Потому что все люди, влюбленные без памяти, куда более чувствительны, – про себя подумала я, а вслух сказала:
– Ну откуда я знаю? И вообще, – взяв себя в руки, я поднялась с дивана, который заливала слезами последние два с половиной часа, и потерла опухшие глаза, решив больше не позориться, но предательские всхлипы все еще продолжались, – я, между прочим, есть хочу, хватит с меня духовной пищи.
– Ты же девушка, в чем проблема? Наверняка сможешь что-нибудь
В ответ я лишь замялась, потупив взгляд, и молча отправилась в другую комнату, скрываясь от буравящего взгляда Гейба.
– Ты и готовить не умеешь? – удивленно вскинул брови он, с недоверием глядя на мое копошение в пустом холодильнике.
– Заказ пиццы на дом считается? – с надеждой в голосе уточнила я и, получив отрицательный ответ, заняла оборонительную позицию: – Ну не умею я готовить, что ж теперь? Что за стереотипы? Я вот, между прочим, думала, что ангелы – милые пупсы, прикрывающиеся фиговым листиком, но и тут меня постигло разочарование в лице сладкоежки-извращенца, вечно лезущего под мою юбку.
– Если ты так хочешь, я, так уж и быть, сменю одежду на лист фиги, не вопрос, – усмехнулся архангел, продолжая меня задорить. Бросив на него испепеляющий взгляд, я шумно выдохнула и перешла к исследованию кухонных шкафчиков, решив не поддаваться на провокации и сменить тему.
– Сделаю вид, что я ничего не слышала. Так вот, я мастерски готовлю растворимый кофе, которым можно отпугивать засидевшихся гостей, так что у всех свои таланты. И не надо мне заливать, что ты у нас шеф-повар, – предупредила я, угрожающе помахав найденным половником перед носом у Гейба, который уже готовился хвастать кулинарным мастерством.
– Что за оскорбительное «заливать»? – возмутился мужчина, отбирая половник, который в моих руках мог вполне сойти за холодное оружие, если дружеская перепалка привычным образом трансформируется в скандал с избиением невиновных, линчеванием и порчей незастрахованного имущества. – Вообще-то я прекрасно готовлю блюда итальянской, французской, мексиканской и тайской кухонь.
– Да, а если тебя оставить наедине с гуглом на пару минут, то ты похвастаешься еще и познаниями в русской, гавайской и абхазской кухнях, ну или какие названия успеешь прочитать так, чтобы не спалиться, – съязвила я, отправляя в мусорное ведро испортившееся молоко и яйца, оставляя холодильник девственно чистым. – Прекрати выхваляться, Гейб. Если отобрать у тебя твои «суперспособности», то будешь, как Тони Старк без костюма, – такой же гений, плейбой и филантроп, но совершенно бесполезный солдат на кухонном поле боя.
– Да ну? Что ж, Изабелл Винтер, вы сами напросились! Я буду учить тебя готовить, и первый урок прямо сейчас, – заявил полный решимости архангел, с вызовом глядя на меня.
– Еще чего, готовить он вздумал! – сразу же запротестовала я, прыжком усаживаясь на стоящую позади кухонную тумбу. – Эта кухня чиста, как монастырская келья, а ты хочешь опорочить ее всяким кулинарным вздором?
– Нет, я хочу опорочить тебя азами искусства приготовления пищи, чтобы ты не померла с голоду, если все кафе и рестораны Бостона объявят забастовку и откажутся кормить всех рыжих девушек по имени Изабелл.
– Не проблема – сбрею волосы, сменю имя, проедусь до Кембриджа или Бруклина, но за плиту ты меня не загонишь, – парировала я, преисполненная решимости одержать победу в этой борьбе кулинарии и врожденной лени.
– Значит, буду волочить силой, – смеясь, Габриэль стянул меня с тумбы, схватив за талию, и, казалось, не придал никакого значения моим защитным ударам, которые посыпались на него вместе с недовольным ворчанием.
Увы, оборона плодов не принесла – через полчаса мы были на месте.