12 маленьких радостей и одна большая причина
Шрифт:
– Так, хватит, – прервал Гейб мою тираду, направленную на отвлечение внимания от моего побега. Удивительно, но план, заключавшийся в банальном заговаривании зубов, сработал, ну или мужчина сделал вид, что сработал. – Потом обсудим историческую роль индейки в роду Винтер, у нас еще полно дел.
Следующий час мы только и делали, что резали, пекли, жарили и взбивали. Как оказалось, самоназначенный шеф-повар запланировал приготовить тайское блюдо из курицы с ананасом с добавлением кокосового молока, но вот мой скоромный гастрономический вкус решительно не желал принимать подобное издевательство тайцев над американским народом, и, что совсем не удивительно, пока пернатый пытался уговорить меня съесть еще хотя бы ложечку, безе для «Анны Павловой» превратилось в уголь для камина. В знак бесконечного
– Где мы? – заворожено уставившись на ночное небо, усеянное россыпью бледно-серебристых звезд, спросила я.
– Двадцать три часа сорок семь минут, восемнадцатое июня, две тысячи четырнадцатый год. Уолденский пруд, штат Массачусетс, – отрапортовал архангел, потянув меня за руку. – Идем, это еще не все.
Послушно идя вперед, я старалась не думать о том, что Габриэль сжимал мою руку, и не заливаться краской. Удивительно, но его наглые приставания оказывали гораздо меньшее воздействие, чем такие простые проявления заботы. Пройдя около ста метров вдоль берега, мы подошли к небольшой лодочке, едва заметно покачивающейся на воде, и на моем лице сразу же проявилась глуповатая умиленная улыбка девочки, воспитанной на классических любовных романах и романтических фильмах, в которых подобные сцены были обязательным атрибутом, если не клише. Забравшись в лодку, архангел протянул мне руку:
– Прошу на борт, миледи, – шутливо поклонившись, сказал он, помогая мне сесть. Восторженно глядя вокруг, я не могла сказать и слова, пока мужчина старательно греб веслами, доставляя нас в самый центр пруда.
– Тут так красиво, – прошептала я, неотрывно глядя то на черный бархат неба, то на спокойную гладь воды. – Спасибо.
– Не за что, – мягко улыбнулся Гейб, – Это меньшее, что я могу сделать для тебя. И можно один вопрос?
– Конечно.
– Я все равно не могу понять, почему тебе так запала в душу эта идея самоубийства, – неуверенно начал Габриэль. – Не все же достигают успеха в двадцать пять, на это уходят годы.
Поджав губы, я наконец-то оторвалась от лицезрения окружающего пейзажа. Отвечать не очень хотелось, ведь эта тема запросто может разрушить такую очаровывающую атмосферу сказки, но собеседник выжидающе смотрел мне прямо в глаза, угрожая прожечь дыру до самого затылка.
– Думаешь, что-то изменилось бы после этих уходящих лет? Вряд ли. Я выбилась из сил доказывать, бороться и пытаться что-то изменить, – опустив взгляд, проронила я. Не хотелось углубляться в воспоминания о том периоде жизни, тем более сейчас.
– Но ведь у тебя было все: хорошая работа, друзья, да и внешностью тебя не обделили, очень сомневаюсь, что были особые проблемы с поклонниками, – гнул свое мужчина, неудовлетворенный моим туманным ответом.
– А что помогает жить? Финансовое благополучие, хорошая работа, шмотки от Ферре? Нет. Помогает жить мечта, и именно с ней я жила последние лет двадцать, жертвуя всем ради ее исполнения.
Все, Изабелл попала на излюбленную тему рыданий по своей судьбинушке. Вряд ли удастся заткнуться, пока не выскажу все накипевшее внутри за время такого длительного молчания.
– Как думаешь, просто сидеть на том ужасно неудобном кресле в офисе издательства и слушать, как невыспавшийся редактор отрешенно рассказывает о том, что выше газетенки я никогда не прыгну? Слушать, как он втаптывает тебя в грязь и плюет на твою мечту, а потом, даже не сменив тона, просит свою секретаршу принести кофе, а меня – закрыть дверь с обратной стороны? Я даже не плакала, нет. Еще несколько месяцев я лично носилась по издательствам, переписывала, переделывала, беспощадно кромсала свое детище, чтобы соответствовать их стандартам, пока мне не заявили, что вызовут охрану, если я еще раз приближусь к офису. А главной мотивацией отказа всегда было одно и то же – «Самоуверенным журналисточкам не место в
– Прости, – стушевавшись, промямлила я, стараясь не смотреть Габриэлю в глаза из-за душившего стыда, но он лишь ободряюще прикоснулся к моей руке, сжав похолодевшие пальцы в своей как всегда теплой ладони.
– Все хорошо, Иззи, тебе нужно было все высказать, и я готов выслушивать подобное часы напролет, если от этого тебе станет легче.
Не сумев ничего ответить, я лишь с благодарностью взглянула на него, переплетая наши пальцы в ответ. Мне безумно хотелось остановить время хотя бы ненадолго, чтобы удержать это недолговечное мгновение, когда я понимаю, что единственной совершенной ошибкой было то, что я так упорно отталкиваю Габриэля, боясь что-либо менять в себе или наших запутанных отношениях. Вдруг бархатистый голос нарушил хрупкую тишину:
– У тебя все еще есть, ради чего стоит жить.
– И что же это, если не мечта?
– Тебе нужно жить ради чуда, которое подстерегает вас, людей, буквально за каждым углом. Жаль, что вы не всегда его замечаете.
– А если и я не замечу?
– Заметишь. Я его тебе покажу.
Мягко улыбнувшись, Габриэль отвел взгляд и, наклонившись немного в сторону, едва коснулся пальцами воды. Вдруг мерцающее отражение звезд на застывшей стеклянной глади пруда едва заметно задрожало, а на воде в месте прикосновения архангела появился слабый светло-голубой огонек, расползающийся вокруг вместе с кольцами ряби, словно капля акварели, попавшая в стакан кристально-чистой жидкости. Удивленно приподняв брови, я осторожно подобралась к бортику лодки, у краев которой, словно по волшебству, появилось пятно света, медленно охватывающее собой все больше и больше пространства. Казалось, что огоньки отражающихся ночных светил оживали, неуверенно и будто чего-то боясь, но оживали и светили ярче прежнего, словно светлячки, скрытые от нас под толщей воды. Тем временем огонек озарил весь дозволенный простор, ограниченный лишь травянистым берегом, и теперь мягко переливался, излучая сияние даже над светящимся стеклом озера, из-за чего все казалось окутанным какой-то полупрозрачной синеватой дымкой. По сравнению с тем, что я видела в ту ночь, все то, что так старательно Гейб делал раньше, показалось незначительным и совершенно обыденным, ведь представшая перед глазами картина больше напоминала иллюстрацию к детской сказке о принцессах, драконах и волшебниках, а не реальность, что я проживала. Очарованная увиденным, я не удержалась и прикоснулась к воде, улыбнувшись совсем по-детски, когда светлячки звезд расползлись под руками, создавая легкую рябь. Едва удержавшись, чтобы не захлопать в ладоши от ребяческого восторга, я оглянулась на архангела, молча наблюдавшего за моей реакцией на происходящее с едва заметной улыбкой на губах.
– Как? Как ты все это делаешь? – потрясенно спросила я, продолжая вертеться, чтобы увидеть каждый фрагмент окружавшего меня пейзажа и запомнить каждую незначительную деталь. В ответ Габриэль лишь пожал плечами, притянув меня к себе и легонько поцеловав в висок. Не скрывая глуповатой улыбки, я обвила его руками и положила голову на плечо, тихонько прошептав «спасибо» и стерев со щеки скользящую вниз слезинку.
– Ты плачешь? – обеспокоенно прошептал архангел, словно боясь снова нарушать воцарившуюся тишину.
– Да, – я согласно кивнула, крепче прижимаясь к нему, как будто хотела удержать рядом. – До Рождества ведь остались считанные дни, а я… Я не хочу, чтобы ты уходил.
Я ждала. Покорно ждала, что Гейб поднимет меня, посмотрит в глаза и скажет, что никуда не исчезнет, что всегда будет рядом, или что он засмеется и пригрозит мучить меня до самой смерти, не давая отоспаться и заставляя радоваться каждой глупости, происходящей вокруг. Но нет, ответ был гораздо короче, но и этого хватило, чтобы снова заплакать: