12-й Псалом сестры Литиции
Шрифт:
Одной проводить изгнание было тяжело.
Кроме беспрерывного чтения, необходимо было крестить демона. Держать с ним зрительный контакт. И параллельно следить за откликом пациента. На правильные строки одержимый будет показывать верхние клыки и скрючивать пальцы рук в красноречивые жесты.
Литиция бормотала псалмы на автомате, но считывать реакции до сих пор не умела.
Однажды ей пришлось перебрать все 150 молитв, пока не нашлась нужная.
Свароски дернулся на слове «есть».
Отчетливо.
–
Через тридцать минут все было закончено. Человек остался лежать на полу. Тихий, почти невинный. Но с отстрелянной рукой.
Литиция обошла комнату, понюхала мясо. Это оказалась банальная свинина. И налила себе стакан бренди из графина на столе. Понюхала. Умыться она не успела, каблуки констеблей простучали «бюрократические неприятности», и монашка перезарядила ружье. На всякий случай.
Пока разбиралась с полицией, наступило утро.
Очень хотелось спать. И Литиция осталась в доме Сварски. Достаточно быстро выяснилось, что уснуть там, где недавно ели детей, очень трудно, и монашка стала еще злее обычного. Детей/матерей отправила в монастырь, чтобы просветились и повеселились. И попыталась выпить чаю, вместо ужина, завтрака и обеда.
Семь женщин и десять детей.
Литиция предчувствовала благодарственное письмо от Старушки Авроры. А может быть и три.
Это же целая футбольная команда с запасными.
У нее же матч с Орденом Бенджамина на носу! Монашка подскочила и вылетела по направлению к родному монастырю. Но улетела недалеко. Вернулась через час. Забрать четки, забытые рядом с чашкой нетронутого чая. Но на месте их не оказалось.
Литиция замерла и прошептала:
«Я своих не бросаю».
В кабинете находился посторонний.
4. Я верю вам
Парню было лет двадцать. Обычные штаны на подтяжках, выглаженная однотонная рубашка, вихрь непослушных рыжих волос, яркие зеленые глаза, и веснушки на всем лице. Чересчур озабоченная заинтересованность и подозрительная внимательность. Его здесь быть не должно.
– И что же мы тут разыскиваем? – Вопрос получился злой. Но голодная, не выспавшаяся монашка такой и была.
– Вас, – ответил мальчик странным восторженным голосом. Неужели фанат?
– Учеников не беру, слуг и рабов тоже. Даже если уже совершеннолетний, – Открестилась Литиция.
Подозрительный незнакомец улыбнулся, осветив кабинет своей беззаботностью:
– На самом деле мне восемнадцать.
– Еще лучше, – буркнула женщина, прикидывая, что надо бы расчехлить ружье. Лишним не будет. – Чего надо?
– Я верю вам, сестра Литиция.
Монашка
– Неужели?
Собеседник кивнул. Черные бусины стекали с его рук, как слезы демонов.
– Да ладно, – женщина с недоверием покачала головой.
Парень пожал плечами. Его тонкие пальцы перебирали четки привычной мелодией. Литиция боялась, что никто кроме нее уже не знает этого ритма.
Она медленно подошла к незнакомцу и внезапно обняла его. Крепко и тепло. Рыжий прижался к женщине с не меньшим энтузиазмом. Их встреча была нереальной и магически невероятной.
Литиция не могла отпустить его, пологая, что он тут же испариться, или она проснется. Или метеорит упадет на послеобеденный Лондон. Еще могли прилететь фиолетовые человечки или воскреснуть динозавры…
– И где ж ты целый год ползал? – женщина дышала тяжело, переваривая увесистое чувство обретения. Еще минуту назад мир был странно опустошенным. А сейчас приобрел неожиданный смысл. Выходит, не зря она весь год боролась, готовилась, надеялась…
Гость немного покраснел, отцепляя руки монашки от своей одежды. Его голос дрожал:
– Приходил в себя. И к тому же, вы слишком хорошо прятались от Вильгельма. Найти вас слишком трудная задача. Особенно, для не входящего в круг диссидентов.
– То есть ты тоже переродился, – это было утверждение. Но женщина с трудом сдерживалась, чтобы не заплясать по кабинету с криками: «Я знала! Так тебе! Получи фашист гранату!»
– Я бы сказал – моя душа заняла тело умершего человека, – этому лишь бы поспорить. Последние сомнения разлетелись под недовольным взглядом зеленых глаз. Цвет поменялся, а мимика нет.
Это её напарник.
– Круто, но странно, – Литиция сглотнула подкатившую слюну. Обзор загородила пелена надвигающего морского шторма. Судя по панике в груди, просто океанического масштаба.
– Это Лондон, сестра Литиция, – а этот… Богомол спокоен. Как раньше. – Здесь возможно все.
– Нам бы только Гитлера не дождаться, – лишь бы не разрыдаться перед ним. Она прикусила щеку. Женский организм – оголенные провода чувствительности. Как жить-то с таким обостренным восприятием!?
Воскресший зачем-то забрал у монахини мешок с ружьем и спросил:
– А это кто?
– Пойдем, напарник, просвещать тебя буду! – Литиция взяла его под руку, прижалась на секунду, проверяя настоящий ли.
– Я рад вас видеть, – тихо сказал Константин.
– Я по тебе скучала, – призналась она, притворяясь, что простужена и неизлечимо больна.
– Мне называть вас Дмитрий?
– Забавно было бы. Да хрен с ним, зови Литицией. Тебе можно. Привычней уже.
– Вы больше не мужчина?