13 черных кошек и другие истории
Шрифт:
Самый маленький, но отчаянный стрелок подобрался сначала к окошку и открыл стрельбу крупными гальками прямо в помещение палатки, наугад, чтобы выгнать собаку из-под укрытия. Зазвенели кастрюли и кружки.
— Ой! Посуду перебьет! — крикнула Светлана и побежала за палатку, чтобы отогнать озорника. В этот момент Белка просунула морду из-под брезентовой стенки, схватила мальчика за штанишки, а шофер Валентин приподнял полу палатки и втащил его в палатку.
Дали ему в наказание два-три шлепка, и он как стрела помчался по
— Хитрая! — проговорил шофер Валентин. — В дверь не пускают, так она под стенкой себе лазейку сделала, как кролик. И нас перехитрила и того стрелка.
Собака в банке
Белка никогда не лезла к столу, когда мы обедали. Она знала по горькому опыту, как опасно раньше времени подходить к обедающим. Ей за такие дела доставалось от шофера Валентина.
Мы ели, а нос собаки щекотали приятные-приятные запахи. Но близок локоть, да не укусишь. Белка издали глядела на нас и облизывалась.
Закончив обед, мы прибирали и мыли посуду. И только после этого Светлана наливала в Белкину кормушку еду и подзывала собаку.
Однажды, не дождавшись очереди, Белка нашла жестяную банку из-под свиной тушенки и принялась вылизывать жирные остатки. Банка высокая, а самое вкусное на дне, и Белка засунула туда всю голову до ушей. Все вылизала и стала освобождаться от банки. Но не тут-то было! Крепко-накрепко вцепились жестяные заусеницы в голову собаки и держали ее как в тисках. Она пятилась, каталась по траве, ползала. Банка позванивала, Белка жалобно пищала, но писк ее слышался глухо, как из опрокинутого ведра.
Нам вначале было смешно, а затем стало жаль собаку. Видим, что без посторонней помощи ей не освободиться. Тогда шофер Валентин отогнул плоскогубцами колючие края банки, и Белка очутилась на свободе.
С той поры пустые консервные банки стали для Белки страшным пугалом.
Кузнечики
Все реже и реже встречались населенные места, и, наконец, мы въехали в тайгу. На западной стороне в знойной дымке вырисовывалась горная гряда — Солгонский кряж.
Дорога, если можно назвать дорогой заброшенную тропу, по которой мы ехали, потянулась среди холмов, заросших лиственным лесом. С этого времени в течение трех месяцев мы не видели ни одного хвойного дерева, ни единой нашей северной уральской елочки, ни единой сосенки.
Тайга на отрогах Саянских гор не похожа на дремучие леса севера. Кто бывал в уральской тайге, тот знает, что там «ель, сосна да мох седой», да пихтарники покрывают древние горные увалы. Малейшее дуновение ветра — и хвойная тайга живет. Шумят раскидистые кроны деревьев, поет темно-зеленая тайга. В сосновых борах всегда красноватый полумрак. Под ногами трещит валежник. На низких местах заросли подлеска — чахлых кустарников, кривоствольных черемух, свилеватых березок. Лохматые
В Саянской тайге далеко не так. Горы похожи на Уральские, но покрыты исключительно лиственным лесом. Стоят столетние березы, прямые и стройные, с белоснежными стволами. Над головой сплошной светло-зеленый шалаш — солнышка не видно. Изредка встречаются лиственницы — великаны в четыре обхвата. Стоят они как сказочные богатыри, леса охраняют.
Даже сильный ветер не в силах оживить безмолвие лиственного леса. Если в сосняке он шумит в мириадах мелких хвоинок-иголок, то в листьях берез только мягко шелестит.
В лиственных лесах нет подлеска. Деревья старые, высокие и мелкие, молодые переплетаются листвой снизу доверху, сливаются в труднопроходимые заросли. Трава здесь высокая, дикие медвежьи дудки толщиной в запястье, папоротники выше человеческого роста с большими ажурными листьями. И везде цветы: крупные, яркие, но без запаха.
По берегам речек, на горелых местах, густые малинники, смородинники. Встречаются холмы, обросшие багульником. Если ночевать среди багульника, можно отравиться его ядовитым испарением.
Лиственные деревья, такие, как береза, в воде почти не гниют, а на воздухе быстро превращаются в труху. Лежит, например, толстый ствол упавшей через речку березы, кажется, что он совсем цел. Попробуйте наступить на него — сразу провалитесь. У него цела только берестяная оболочка — кора, а нутро трухлявое.
Саянские горы хранят в своих недрах неисчислимые богатства. Здесь есть все: и нефть, и уголь, и драгоценные камни, и металлы. На разведку полезных ископаемых и был направлен наш отряд.
У геологов началась полевая практика, а для нас с Белкой — охрана лагеря и рыболовный сезон. В горных холодных речках водится много хариусов. Эта вкусная жирная рыба была большим подспорьем в нашем питании.
В первый же день по приезде в тайгу мы с Белкой наловили кузнечиков и отправились на поиски рыбы. Набрели в тайге на светлый ручеек и пошли вниз по течению, в надежде дойти до его впадения в какую-либо реку или в озеро. По пути попался небольшой омуток шириной метра в два, глубиной по колено. Омут кишел рыбой, крупные хариусы при нашем появлении бросались из стороны в сторону, но ручей был слишком мал и выхода для рыбы не было.
Я торопливо размотал леску, насадил на крючок кузнечика. Насадка не успела и воды коснуться, как ее жадно схватил крупный хариус. Следующий был еще крупнее — не меньше килограмма весом. Леска оборвалась, рыба шлепнулась в воду, а Белка прыгнула за ней. Затем выскочила из холодного как лед омута и стала носиться по берегу, чтобы согреться.
Я обудил весь омуток. Попало семнадцать хариусов и все большие. В лагерь их нес — руку оттянуло.
Вечером ели замечательную уху и Белку не забыли.