1356 (др.перевод)
Шрифт:
– Положите их быстро, - прорычал он.
Воин, худой и со впалыми щеками, просто кивнул. Его звали Скалли.
Он единственный из латников лорда Дугласа не носил шлем, у него были длинные темные волосы с проседью, заплетенные в косички со вставленными в них многочисленными маленькими косточками, ходили слухи, что каждая кость была от пальца убитого им англичанина, хотя никто не смел спросить Скалли, правда ли это.
Кости могли с такой же вероятностью принадлежать его товарищам-шотландцам.
– Уложите их и пусть там
Скалли улыбнулся от уха до уха, но без особого веселья.
– Убить их?
– Боже, нет, чертов идиот! Это же проклятый турнир! Просто приложите их как следует, сильно и быстро.
Деньги переходили из рук в руки пока делались ставки, и большая их часть была поставлена на французов, потому что те были верхом на превосходных конях, одеты в прекрасные доспехи, и каждый из пятнадцати был известным турнирным бойцом.
Они выставляли себя напоказ, пуская рысью своих боевых коней то в одну, то в другую сторону перед ярусами сидений, откуда за ними наблюдали король и его двор, и снисходительно оглядывали шотландцев, чьи лошади были меньше, а доспехи старомодны.
Французы носили огромные шлемы с подкладкой и плюмажем, а шотландцы - бацинеты, простые головные уборы с задней частью, закрывающей шею, а Скалли и вовсе не носил шлема. Он оставил свой большой фальшион в ножнах, предпочитая булаву.
– Любому рыцарю, запросившему пощады, она будет предоставлена, - читал правила герольд, все знали эти правила и никто не слушал.
– Все копья будут тупыми. Нельзя использовать острие меча.
Нельзя калечить лошадей, - он продолжал бубнить, а король отдал кошелек слуге, поспешившему поставить деньги на превосходных французов.
Лорд Дуглас поставил всё, что имел, на своих людей. Он решил не участвовать в схватке, не потому что боялся меле, а потому что ему нечего было доказывать, и теперь наблюдал за свои племянником Робби и думал, не размяк ли юноша, проведя столько времени при французском дворе.
Но, по меньшей мере, Робби Дуглас мог сражаться и был одним из пятнадцати, на его щите, как и на всех щитах шотландцев, красовалось красное сердце Дугласов.
Один из французских рыцарей явно знал Робби, потому что поскакал туда, где шотландцы готовились к турниру, и эти двое погрузились в беседу.
Толстый кардинал, который целый день расточал любезности королю, протиснулся к сиденьям, чтобы занять свободное место рядом с Дугласом.
Большинство людей избегали этого смуглого шотландца с твердым и мрачным выражением лица, но кардинал улыбнулся в знак приветствия.
– Мы не встречались, - радушно представился он.
– Меня зовут Бессьер, кардинал и архиепископ Ливорно, папский легат при короле Иоанне Французском, храни его Господь. Ты любишь миндаль?
– Люблю, - неохотно признал Дуглас.
Кардинал протянул пухлую руку, чтобы предложить чашу с миндалем.
– Возьми сколько хочешь, милорд. Он из моих владений.
– А что же еще мне делать?
– Ты, наверное, заботишься о своих деньгах, - радостно произнес кардинал, - подозреваю, именно так ты и делаешь. Так что скажи мне, милорд, что знаешь ты и чего не знаю я.
– Я знаю, как сражаться, - ответил Дуглас.
– Тогда позволь мне задать другой вопрос, - сказал кардинал.
– Если бы я предложил тебе треть моего выигрыша и поставил большую сумму, ты бы посоветовал мне поддержать шотландцев?
– Ты был бы глупцом, если бы этого не сделал.
– Думаю, никто никогда не обвинял меня в глупости, - заявил Бессьер. Кардинал подозвал слугу и дал ему тяжелый мешок с монетами.
– На шотландцев, - велел он и подождал, пока слуга уйдет.
– Ты недоволен, милорд, - сказал он Дугласу, - а сегодня, по всей видимости, будет день праздненства.
Дуглас бросил на кардинала хмурый взгляд.
– В честь чего это?
– В честь солнечного света, Божьего благословения, хорошего вина.
– С англичанами, которые свободно разгуливают в Нормандии и Гаскони?
– Ах, англичане, - Бессьер откинулся в кресле, положив блюдо с миндалем на свой выпирающий живот.
– Его святейшество подстегивает нас к заключению мира.
Вечного мира, - он говорил с сарказмом. Было время, и совсем не так давно, когда Луи Бессьер считал, что наверняка станет Папой.
Всё, что ему было нужно, это создать Святой Грааль, самую желанную реликвию христианского мира, и чтобы быть уверенным в том, что он сможет его сделать, он предпринял огромные и дорогостоящие усилия и соорудил этот фальшивый Грааль, но кубок ускользнул из его рук, и после смерти Папы корона досталась другому человеку.
Но Бессьер не терял надежды. Милостию божию Папа был болен и мог умереть в любой момент.
Дуглас отметил тон кардинала и удивился.
– Ты не хочешь мира?
– Конечно, я хочу мира, - сказал кардинал, я даже был назначен Папой вести переговоры о мире с англичанами. Хочешь еще горсть миндаля?
– Я думал, что Папа желает англичанам поражения, - промолвил Дуглас.
– Так и есть.
– Но понуждает к миру?
– Папа не может поощрять войну, - заявил Бессьер, - так что он проповедует мир и посылает меня вести переговоры.
– А ты?
– спросил Дуглас, не закончив предложения.
– Я веду переговоры, - беспечно произнес Бессьер, - и дам Франции мир, который хочет его святейшество, но даже он знает, что единственный способ принести Франции мир - это победить англичан. Так что да, милорд, дорога к миру лежит через войну. Еще миндаля?
Зазвучал горн, призывая две группы рыцарей подойти к краю наклонного поля. Маршалы осматривали копья, чтобы убедиться, что у них на концах деревянные заглушки, так что они не смогут пробить щиты или доспехи.