1356
Шрифт:
– Сир Робби! Приведите девушку и мальчика, - он распахнул первую попавшуюся дверь и оказался в маленькой комнате, где вокруг стола с кувшинами, воронками и кубками стояли бочки с вином.
Он смахнул всё со стола.
– Это подойдет, - сказал он, - и принесите свечи!
Он погладил сокола
– Ты голоден?
– спросил он птицу.
– Мой дорогой голоден? Скоро мы тебя накормим.
Он стоял у одной из стен маленькой комнаты, когда Робби ввел Женевьеву через дверь.
Он прижимала платье
– Похоже, ты уже встречался с этой еретичкой?
– поинтересовался отец Маршан у Робби.
– Да, отец, - ответил тот.
– Он предатель, - заявила Женевьева и плюнула Робби в лицо.
– Он поклялся служить Господу, - сказал отец Маршан, а ты проклята Богом.
Скалли втащил в дверь Хью и толкнул его к столу.
– Свечи, - потребовал у Скалли отец Маршан.
– Принеси несколько из зала.
– Нравится видеть, что делаешь, да?
– осклабился Скалли.
– Иди, - приказал отец Маршан грубо, а потом повернулся к Робби.
– Хочу, чтобы она была на столе. Если будет сопротивляться, можешь ее ударить.
Женевьева не сопротивлялась. Она знала, что не сможет драться с Робби и наводящим ужас человеком с костями в волосах, который принес две большие свечи и поместил их на винные бочки.
– Лежи спокойно, - приказал ей отец Маршан, - или умрешь.
Он увидел, как она задрожала. Она положила руки на грудь, чтобы удерживать порванное платье на месте, и теперь священник отвязал путцы от своей перчатки и поместил сокола на ее запястье.
Когти вонзились в нежную кожу, и она приглушенно взвыла.
– ‘In nomine Patris, - тихо произнес отец Маршан, - et Filii, et Spiritus Sancti, amen.
– Сир Роберт.
– Отец?
– У нас нет нотариуса, чтобы записать признание грешницы, так что слушай внимательно, ты будешь свидетелем всего сказанного. Твой священный долг - запомнить всю правду.
– Да, отец.
Священник посмотрел на Женевьеву, лежащую с закрытыми глазами и сложенными руками.
– Грешница, - тихо сказал он, - поведай мне, зачем вы ездили в Монпелье.
– Мы отвозили туда английского монаха, - ответила Женевьева.
– Зачем?
– Он должен был учиться медицине в университете.
– Ты хочешь, чтобы я поверил в то, что Бастард проделал весь этот путь в Монпелье лишь для того, чтобы сопроводить монаха?
– спросил отец Маршан.
– Это была услуга его сеньору, - объяснила Женевьева.
– Открой глаза, - приказал священник. Он по-прежнему говорил очень тихо и подождал, пока она выполнит приказ.
– А теперь скажи мне, ты слышала о Святом Жуньене?
– Нет, - ответила Женевьева.
Сокол в клобуке не сдвинулся с места.
– Ты ведь отлучена от церкви?
Она поколебалась, но потом коротко кивнула.
– И отправилась в Монпелье, чтобы оказать любезность монаху?
–
– В твоих интересах, - заявил отец Маршан, - говорить правду, - он наклонился и развязал клобук, сняв его с головы птицы.
– Это каладрий, - сказал он ей, - птица, которая может узнать, говоришь ли ты правду или врешь, - Женевьева заглянула соколу в глаза и содрогнулась. Отец Маршан сделал шаг назад.
– А теперь поведай мне, грешница, зачем вы отправились в Монпелье?
– Я ответила тебе, чтобы сопроводить монаха.
Ее крик пронесся эхом по всему замку.
Глава девятая
Роланд был внезапно разбужен криком.
Граф и не подумал предоставить им постели. Замок был наводнен людьми, ожидающими выступления к Буржу, и они спали где придется.
Многие все еще пили в большом зале, а другие легли спать во дворе, там же находились и лошади, которым не нашлось места на конюшне, но сообразительный оруженосец Роланда Мишель отыскал сундук, наполненный знаменами, и разложил их на каменной скамье в прихожей часовни.
Роланд только что заснул на этой импровизированной постели, как крик прокатился эхом по коридорам. Он проснулся и был сбит с толку, подумав, что снова дома, с матерью.
– Что это?
– спросил он.
Мишель всматривался в длинный коридор и ничего не ответил. Затем по коридору прокатилось эхо гневного рева, которое полностью пробудило Роланда.
Он скатился со скамьи и схватил меч.
– Сапоги, сир?
– спросил Мишель, протянув их ему, но Роланд уже бежал.
Человек в конце коридора выглядел встревоженным, но вроде бы никто больше не был обеспокоен воплями и криком. Роланд толкнул дверь винного склада и застыл.
Комната была почти полностью погружена в темноту, потому что свечи упали, но в тусклом свете Роланд разглядел Женевьеву, сидящую на столе, прижимая руку к глазу.
Ее разорванное платье упало к талии. Отец Маршан с окровавленными губами распростерся на спине, обезглавленный сокол валялся на полу, а Скалли ухмылялся.
Робби Дуглас стоял, держа меч над священником и, как только на месте происшествия появился Роланд, шотландец еще раз стукнул Маршана рукояткой меча.
– Ублюдок!
Хью ревел, но увидев Роланда, подбежал к нему. Роланд рассказывал ему истории и нравился Хью, мальчик приник к Роланду, вздрогнувшему, когда Робби нанес священнику удар в третий раз, стукнув его головой о бочку.
– Ты собирался ослепить ее, ублюдок?
– прокричал Робби.
– Что..., - начал Роланд.
– Нужно уходить!
– крикнула Женевьева.
Скалли, казалось, нравилось то, что он видел.
– Милые титьки, - сказал он, не обращаясь ни к кому конкретно, и эти слова, казалось, заставили Робби осознать, что он натворил.