140 ударов в минуту
Шрифт:
— Ты просто маленький ещё. Ты не понимаешь. Вот влюбишься, — говорила она, когда я пытался гнать отца из дома. — Тогда обязательно меня поймешь.
Не хотел я так влюбляться. И до сих пор не хочу. Платоническая любовь гораздо честнее. Главное, никому ничего не обещать и предохраняться.
В тот период мама снова забеременела. Это я уже хорошо помню. Родилась Анаит и всё, что дал ей наш так называемый отец, это свою фамилию. Он помирился с официальной семьёй и исчез. А у нас дома снова слёзы, сопли, нехватка денег и прочие прелести.
Мне мамины
Мамы нет теперь. Я ещё не привык к этой мысли. Меня злит, что спасти её не получилось. И этот ублюдок, который игрался с её чувствами, тоже злит.
— Откуда она должна тебя помнить?! — огрызаюсь на отца. — Ты же свалил после её рождения и не вспоминал о нас, пока я сам к тебе не приполз. Мама умирала! Она три года умирала! А тебе было насрать! Но я снова приполз. Что мне в этот раз сделать, чтобы ты не вышвырнул нас? Могу на колени встать. Хочешь, папа? — выплёвываю с ненавистью.
Понесло. Я дебил! Чёртов дебил! И при сестре не надо было.
— Саркис, — отец подходит и кладёт ладонь мне на плечо. Сбрасываю. — Мне правда жаль, что с Леной всё так вышло. Но я уже ничего не могу изменить. Пойдём в дом. Спокойно поговорим.
У меня за спиной тихо шмыгает носом сестра. Разворачиваюсь, присаживаюсь перед ней на корточки и крепко обнимаю.
— Прости, что сорвался, — шепчу на ушко. — Наговорил лишнего. Прости. Не плачь. Всё будет хорошо. Я больше не буду.
— Давай уйдём, — шепчет она. — Нас тут не любят.
— Нам не надо, чтобы нас любили, — говорю громче, чтобы отец тоже слышал. — Надо, чтобы помогли. Твой старший брат не со всем может справиться один.
Отец снова приглашает нас в дом. Заходим. Анаит с приоткрытым ртом смотрит по сторонам, а я продолжаю грызть себя за то, что наговорил. Собирался же сдержаться.
Мой взгляд натыкается на женщину в лёгком брючном костюме, стоящую на лестнице, ведущей на второй этаж. Официальная жена отца положила ладонь на перила, поджала губы и даже не пытается скрыть того, что совсем не рада нашему визиту.
— Наташа, — отец зовёт свою женщину, — забери Анаит, познакомь её с младшими братом и сестрёнкой. Пусть поиграют в детской, пока я разговариваю с сыном.
— С сыном? — её передёргивает. — Мальчишка опять пришёл просить денег?
— Уйди, я сказал! И возьми ребёнка! — теперь взрывается отец. Удивлённо веду бровью.
— Я не хочу, — прячется за меня Анаит.
А я понимаю, что так действительно будет лучше. Уговариваю её. Заверяю, что никуда не денусь, и она всё же соглашается пойти с Натальей.
— Сурен, я отцу своему позвонила, — бросает та с лестницы. — Он приедет на ужин.
Мой «донор» кивает и приглашает меня пойти за ним. Сворачиваем в небольшой коридорчик, из него попадаем в столовую.
— Скажи, у тебя внутри хоть что-то дёрнулось, когда я сказал, что матери больше нет? — в груди всё ещё горит, а мне за каким-то хером
— Мы с Леной давно стали чужими людьми. Она вам даже фамилии поменяла. И отчества, — отвечает он.
— Это я настоял. Когда мы виделись в прошлый раз, ты чётко расставил приоритеты. У тебя семья, дети. Согласись, при таком раскладе странно носить фамилию постороннего мужика.
— Но ты всё равно пришёл. И привёл сестру.
— У меня снова не оказалось выбора. И я опять пришёл просить не за себя.
Отец откупоривает бутылку вина, разливает по бокалам. Свой осушает сразу. Я не притрагиваюсь.
— Лена хорошо тебя воспитала, — улыбается он. — Ты вырос мужчиной. Защищаешь своих близких женщин, мать и сестру. Вспыльчивый. Весь в меня. А Анаит так похожа на мать… Знаешь, сын, я был в неё влюблён. Между нами была огненная страсть, в которой родились красивые дети. Но семью я тогда оставить не мог. Отец Натальи вложился в мой бизнес и потребовал, чтобы я оставил любовницу. Честная сделка на мой взгляд. Да и пора было определяться.
??????????????????????????— Ты сделал выбор.
— Да, сделал. Прощение просить не буду. Может, когда ты станешь ещё немного старше, по-мужски сможешь меня понять. Рассказывай, ради чего ты наступил на горло своей гордости и приехал ко мне, — усмехается отец.
— Мне нужно, чтобы ты обозначил себя отцом в службе опеки и Анаит не забрали в детский дом. И ещё мне нельзя в армию. Кто будет заботиться о ней целый год?
— Это целых две просьбы, — отец наливает себе ещё вина. — Но ты знаешь, — его улыбка становится шире, — думаю, мы сможем помочь друг другу.
— Сделка?
— Что-то вроде. Я сейчас озвучу тебе ряд условий. Если ты согласишься, я решу твои проблемы. А заодно, может мы начнём налаживать отношения, ведь нам с тобой придётся общаться.
— Слушаю.
— Мы с моим старым другом затеяли слияние бизнеса в крупную сеть и его дальнейшее развитие по стране. Я всё ломал голову, как бы закрепить эту сделку. И знаешь, какие печати на договорах самые крепкие?
— Просвети.
— Поставленные родственниками. У него повзрослела очаровательная дочь. У меня есть взрослый сын. Женишься на девочке, станешь ещё и наследником части уже не партнёрского, семейного бизнеса.
— Хорошо, — киваю, всё же делая глоток вина.
— Так просто?
— Я же сказал, я готов поунижаться перед тобой, чтобы Анаит не забрали. Надо жениться, значит женюсь. Познакомишь хоть с невестой?
— Обязательно познакомлю. Для опеки и для заключения этого брака вам с сестрой придётся вернуть и мою фамилию, и моё отчество. Вы ведь мои дети. И представлять вас всем я буду именно так.
— Окей. Что-то ещё? — перекатываю между пальцами тонкую стеклянную ножку бокала.
— Пожить какое-то время вам придётся здесь. Пока я утрясу все формальности. Пока решу с опекой. Ты же понимаешь, они придут смотреть жилищные условия. Что я им покажу, если вы тут не живёте? Да и для моего тестя, как и для отца твоей будущей жены, так будет лучше.