15 лет и 5 минут нового года
Шрифт:
— Игорь, пей чай, ешь и ложись спать. Сон лечит. Поспишь и свободен!
Он сделал глоток, поморщился и снова уставился на меня.
— Мы так и не решили, как спим этой ночью? Валетом? Тогда я носки поменяю…
11. "Шушера парикмахерская"
Не поругаться бы до утра! Из-за носков… Насколько же проще общение нос к носу, когда не нужно говорить, достаточно двигать губами, иногда с причмокиванием.
Но в эту ночь я его даже не чмокнула в лоб. Приложила градусник. Температура из-за таблеток
Утром я сварила гречневую кашу: ему и собаке. Себе заварила желтый кофе с перцем и отрезала кусочек сыра на крекер. Больше в меня все равно по утрам не влезало.
Дистанция с больным шириной в стол, который я с превеликим трудом вчера освободила от дурацких продуктов. Дистанция у нас другая — полное непонимание друг друга. Откуда взяться эмпатии, когда мы никогда и не пытались друг друга узнать. Предложил секс, я на него согласилась. Просто по молодости Знаменев ещё думал, что прежде чем девушку танцевать, ее нужно покормить — в ресторане. Сейчас уже знает, что можно запросто прийти в гости, трахнуть, и она сама тебя еще и накормит. Боже, как грубо звучит…
Но на деле ж ещё грубее. Была бы хоть толика романтики в нынешних отношениях, скрывала бы я Знаменева от мамы? Ведь нет же! А так стыдно, стыдно, что я вот такая… Безотказная, потакающая собственному телу, забившая на душу…
— Ты ее всегда с руки кормишь? — спросил Игорь, когда я уселась на пол подле собаки и миски с кашей и кусочками вареного мяса.
— Кашу она обычно ест сама. Это собачью еду игнорирует и приходится уговаривать попробовать. Как распробует, начинает живо есть. Но сейчас она стесняется. Оставлю с тобой, так она вообще есть не будет до вечера. Ну… — продолжала я говорить, хотя меня и не спрашивали. — Все мы с возрастом капризными становимся. Ничего не поделаешь… Но я люблю старушек…
Сегодня у нас как раз день пожилых. Устраиваем раз в месяц постригушки за символическую плату. Правда, и в обычные дни стрижём пенсионеров с большой скидкой, хотя мои коллеги не очень любят записывать к себе божьих одуванчиков. Не хотят работать себе в убыток. И я их понимаю. У них семьи. У меня — только собака. Я могу позволить себе иногда работать в убыток. Для души.
Почему? Ну, потому что, по питерскому современному классику, дошла до возраста, когда щемит сердце желание внучатами побыть. В каждой старушке пытаюсь отыскать не только свою бабушку, но и его, ведь это Вера Ивановна свела меня с Игорьком.
Игорек, так она всегда ласково называла внука. Я — только в мыслях. Боюсь, обидеть его лишним напоминанием о невосполнимой утрате. Если Знаменев и любил в жизни какую-то женщину, то это Веру Ивановну. У него тоже щемит сердце не только в день рождения или в день смерти бабы Веры, а всегда… Ведь не может человек не любить вообще. Так хоть память бабушкину любит…
Я знаю. Я видела эту любовь, когда приходила раз в три месяца подстригать Веру Ивановну. Родители всю жизнь зарабатывали бабло, а Игорька с пелёнок воспитывала она, папина мама. Хорошо или плохо, не мне судить. Мне с ним всегда было хорошо, пусть и редко. Зато на постоянной основе: с двадцати лет пью с его губ и мёд, и дёготь… Если мать узнает, что все это время я оставалась его любовницей — убьёт. В самом худшем случае — уволит.
Парикмахерская принадлежит дочери ее подруги, которая десять лет назад свалила замуж в Штаты и мне, кстати, предлагала сделать тоже самое… Так что моя мать теперь в двух ее салонах что-то вроде куратора. Сама после пятидесяти стала редко кого стричь, отдала все время детям моей сестры, а мы со Светкой надсмотрщиками за молодняком ходим, хорошо еще в разных местах. Я выбрала салон в трех шагах от дома.
Сестра поначалу возмущалась — и так мне бабушкина квартира досталась, лучше бы ее с ребенком отселили, так теперь еще и на проезде Линка экономить будет, и лишние пять минут спать. Ну а я в свою очередь припомнила ей, что с ее злобного язычка я — ягодка, хотя мне до сорока пяти еще стричь и стричь, и не всегда бабло…
Мы встретились с Игорем, как задумывали у метро. Но как задумывалось не получилось. Слишком проницательной оказалась Вера Ивановна. Совсем не божий одуванчик, хотя и худая, как я шестнадцатилетняя. Воротничок на платье вязаный, косыночка беленькая. Взгляд, как у бывших… Мне бабушка рассказывала, что у нее в школе учительница немецкого языка из бывших дворян была. Говорит, их ни с кем не спутать. Вот и тут — такой не солжешь. Я и выпалила с порога, что Игорь попросил меня ее подстричь. Игорь сразу отдернул от моей спины руку.
Может, как раз в руке и было дело, а не во взгляде бывшей дворянки. Испугалась, что он еще и в щечку чмокнуть может. Ну, на виду у бабушки он ничего бы больше и не сделал… В машине, кажется, даже не смотрел в мою сторону, позабыв свои слова, что если б не вечер, он бы со мною погулял. Наверное, понял, что с малолеткой особо не разгуляешься, что время тратить… И нервы. Я бы начала ломаться, это точно. И точно бы сломалась — это я по реакции своего тела на его руку поняла.
Вера Ивановна нахмурилась. Я сжалась. Честно испугалась, что внучек этой самой рукой даст мне подзатыльник. Ну, это в лучшем случае. По жопе он мне словами потом надавал и ничего не заплатил. Не за что платить было…
Мы сидели пили чай с тортом. С кремовыми розочками. И такие же розовые цвели у меня на щеках. Я рассказывала про свою учебу. Про то, что у нас как бы династия… Ага, рабоче-крестьянская! Во втором поколении. Бабушка у меня никого не стригла, на товарной базе работала, отсюда и квартира отдельная. Но мама только стричь умела. Хорошо стричь. И сестра стрижет, и я… Короче, несла бред. Полный. Когда сравнялась цветом с помидором, встала и ушла. И еще подумала, что бабушка Игоря похожа на его машину. Платье цвет в цвет. Такая же старая, но чистенькая и ухоженная.
Прошла неделя. Не после встречи, а после звонка Игоря. Он позвонил сказать, что я кретинка. Он много еще чего сказал. Причем, не используя ни одного матерного выражения, но я сидела на диване с телефоном, точно помоями облитая. Истинное дворянское воспитание. Ну да, виновата… Теперь она действительно никого на порог не пустит. А через неделю неожиданно позвонила сама Вера Ивановна. Оказалось, Игорь просто дал ей мой телефон со словами: захочешь, позвонишь. Он умывает руки. Потом похвалилась мне, что Игорь сам ей признался, что хотел разыграть ее. На что она ответила ему, что никогда бы в это не поверила… Это было второе ведро помоев. Я ему не пара. Не того поля малина-ягодка. Не садовая, выхоленная, а дикая лесная, по которою только медведи ходить могут.