Шрифт:
Вместо пролога немного про ТРОЛЛЯ
Игорь решил купить себе покорного «Малыша»? Чтобы я сидела дома и каждый день пекла ему по тридцать девять пирогов? Обожрется! Обойдется…
Ежу понятно, что про деньги он просто так брякнул. По привычке. Других, наверное, содержит. А я оставалась единственной бесплатной постелью, похоже. Безотказной. Точнее не капризулькой. Тьфу! Звучит, прямо как козюлькой… Это все простуда виновата. И маска, которая дышать нормально не дает.
— Опять ты про деньги…
Я махнула рукой в сторону стола. Нет, над столом и всеми его покупками — жизненного пространства в квартире слишком мало. Даже с учетом, что из громоздкого остался только диван. Новый, вместо бабушкиного, а моя кровать пошла на свалку. Вот бы вместе с постельными делами. Но только на том матрасе я спала одна.
— Сказал же, хотел как лучше… Получилось…
Усмехнулся — понял, что почти глупость сморозил. Какое у нас, как всегда… Он первый раз такую глупость сделал. И… Ему нужно было шмотки себе купить. Продукты по случаю пришлись. В корзине место было…
— Ешь суп, пока не остыл, — я сдалась, сдулась.
Продолжать бессмысленный разговор, только нервы трепать, а мне еще на работу сегодня, три клиентки.
— Мне еще с собакой гулять. У тебя есть температура?
— Не мерил…
— А что делал до обеда?
— Пытался тролля починить…
— Кого? — сердце больше не билось. — Какого тролля?
Игорь пожал плечами. Или вздрогнул? Его знобит? И меня тоже — от нехорошего предчувствия…
— Твоего, какого ещё? Ну, я его сломал. Или он от старости развалился. Чего ты его столько лет хранила? Ну, теперь точно на помойку…
Черт из табакерки! Ты его, дурак, выпустил. Теперь вся жизнь к черту… Сейчас выдам такое — подумает еще, что у меня жар. А меня наоборот в холодный пот бросило!
— Чего ты туда полез!
И на верхнюю полку, и в мою жизнь тоже! За что… Этот тролль…
1. "Каждой бабе по…"
— Выпей!
— Яду?
Игорь пытался смеяться. Я — нет. Боролась с желанием убить гада. Хотя бы подушкой. Ага, в то время как руки сами собой эту самую подушку поправляли у больного за спиной, чтобы больной не захлебнулся, запивая лекарство.
Кашлянул. И сжался. Весь. Нет, всему сжаться у него не получится. Слишком большой.
— Вот чего ты больным ко мне приперся? У тебя совсем совести нет?
Я все же замахнулась на него второй подушкой, прежде чем подсунуть под голову. Чтобы ему удобнее было разглядывать меня исподлобья воспаленными глазами. Ну да, и пьяницы с глазами кроликов… Хорошо бы ему, конечно, коньяк с чаем и медом смешать… Он не откажется. Сегодня. Ему же, увы, не за руль.
Оставила его у себя, можно сказать, из жалости к другим участникам дорожного движения. Жалости к нему самому в моей душе не нашлось. Хотя я и не искала особо.
Ноябрь. Скоро зима. Так незаметно и новый год старой жизни наступит с ее надоевшими проблемами, пустой постелью и претензиями к внешнему неконтролируемому миру. Не жалуюсь, но согласитесь:
Во всех несчастьях одиноких женщин виноваты коммунальные службы.
Нет, не нужно раздавать каждой бабе по водопроводчику! Боже упаси от такого счастья! Достаточно вовремя включать отопление и регулярно замазывать швы в панельных домах, чтобы потребность прижаться ночью к горячему телу отступала на второй план. Чтобы хватало пледа, горячего чая и пухового одеяла.
После претензий к коммунальщикам идут проклятия в адрес синоптиков, которые снова проворонили или наоборот накаркали дождь. С самого утра! Собачники меня поймут. Особенно собачницы. И не только они, но и все те, кому бежать под дождем на работу.
Впрочем, я согласна и на дождь, и даже на мокрый снег, если мне будет кого брать на поводке на прогулку. Прежде чем встать сегодня, потрогала рукой холодный черный нос: Грета пришла сказать маме «доброе утро». Не папе, нет… Она папу не знает. Не помнит. Он смылся от нас под дождем. И сейчас смоется. К счастью, без дождя.
Пятнадцать лет назад этот засранец оставил меня у подъезда с пищащей коробкой. Мужской поступок. Впрочем, его предшественник оставил меня там же с разбитым сердцем. К счастью, без счастья в подоле. Теперь я знаю, что счастье приносят в дом в коробке, вынимают, отмывают, причесывают, кормят, одевают ошейник, пристегивают поводок и идут гулять.
За окном ужасная тьма, под пуховым одеялом тепло, а на мужской руке женской шее спать, говорят, очень полезно. Профилактика остеохондроза… Ой, перепутала спросонья: осенней хандры!
Ну ещё пять минут. Пять минуточек. Всего пять! Ночь, миленькая, не хочу, чтобы ты заканчивалась. Утро разлучит нас, а когда его снова занесет ко мне в постель попутным ветром, даже тролль из табакерки не знает. Той самой, что стоит на верхней полочке углового стеллажа напоминанием про Восьмое Марта семилетней давности. Глупый подарок… Так я подумала, когда раскрыла коробочку с огромным магазинным бантом.
— Не нравится?
Наверное, выражение лица у меня было таким же, как у управдома из «Бриллиантовой руки» — очень красноречивое.
Игорь даже покраснел и выдал шепотом какое-то совсем уж детское объяснение неординарности нынешнего подарка: помнишь, в прошлый раз я нашел на полу брошенную твоим племянником книжку? Помню. И что из того?
— Эврика! Подумал, ну сколько можно нижнее белье и шарфики дарить… Это еще хуже мужских носков на двадцать третье февраля!
— Почему же именно тролль?
Еле удержалась! Очень хотелось сказать, что в сказке фигурировала жирная крыса. Та самая, которая не желала пропускать стойкого оловянного солдатика без паспорта. Вышел бы подарок с подтекстом, и я бы не спрашивала, почему крыса? Почему жирная? Да потому что я — баба!