1500 и один день в Багдаде
Шрифт:
Уже ночью мы поехали в наше посольство и отправили телеграмму советнику-посланнику, который в это время замещал посла на период отпуска. Вскоре пришел ответ. Мне надлежало остаться в Кувейте до окончания расследования, а остальным - возвращаться в Багдад. Утром, распрощавшись со своими, я выписался из гостиницы и, вслед за сопровождающим, поехал в посольство. Здесь также "на хозяйстве" находился посланник. Как я узнал в дальнейшем, вздорный, трусливый и подозрительный человек. Вместе с помощником по безопасности они без конца задавали мне одни и те же вопросы, требовали письменных ответов и объяснительных записок. Посланник был явно раздражен. Чувствовалось, что моя история ему крайне не нравится и лишь прибавляет ненужных забот к его спокойной жизни в Кувейте. Наконец они перестали меня допрашивать и, в сопровождении консула,
Двухэтажная многоквартирная вилла размещалась на большом участке, где среди финиковых пальм уютно устроился просторный плавательный бассейн. В полупустом доме жили всего три семьи. Делать мне было совершенно нечего, оставалось только ожидание. Большим неудобством оказалось полное отсутствие денег. Вся моя личная неизрасходованная валюта исчезла вместе с кейсом. В карманах оставалось немного иракских денег, но я их берег на обратную дорогу.
На кухне хозяйки готовили обед. Мне не удалось позавтракать и, доносившиеся запахи, напомнили о голоде. Я поплавал в бассейне, подобрал и съел несколько фиников, затем поехал к алжирцу. Накануне, чувствуя свою косвенную вину в произошедшем, он приглашал меня заезжать в любое время на чашку кофе, который он готовил превосходно. Выпив три чашки, я почувствовал, что хочу есть еще больше и вновь отправился на виллу за финиками. На такой диете я просуществовал почти неделю, пока посольские утрясали с властями мое дело. Никто из наших ни разу за это время даже не поинтересовался, есть ли у меня деньги, на какие средства питаюсь, как провожу время. Я мог спокойно "загреметь" в участок из-за отсутствия документов, мог, при желании, поехать в любое "вражеское" посольство и стать перебежчиком. Никого это не волновало. Но я добропорядочно коротал дни между сном, трапезой из фиников, кофе, купанием в бассейне или прохладном Персидском заливе, катанием по городу и вечернем просмотром кинофильмов в кинозале виллы. Однако, не стоит думать, что все было столь благостно. Уже на следующий день меня пригласили в посольство. По дороге консул объяснил, что дело резко осложнилось. Произошла невероятная накладка на границе. Мой паспорт, хотя и проштамповали, но, по растяпству, не зарегистрировали въезд. Получалось, что меня здесь нет и, каким образом я появился в стране неизвестно. Короче говоря, я оказался здесь на нелегальном положении.
Нервный посланник в гротескной форме еще раз изложил мне проблему и объявил, что послана шифрограмма в Москву о произошедшем, и они ожидают ответа из Центра о характере своих последующих действий. Он предупредил, что при неблагоприятном раскладе, вполне возможен вариант моей отправки прямо в Москву в дипломатическом багаже. Поэтому мне надо ждать и быть готовым ко всему, в том числе к аресту. О возможности благоприятного исхода, посланник дипломатично умолчал. На этом мы расстались.
Понятно, что обрисованная перспектива, меня не вдохновила. Арест и обвинение в шпионаже не устраивали. Не намного лучше представлялось многочасовое путешествие, в каком-нибудь чемодане с дырками для воздуха, помешенном в багажный отсек самолета. Настроение у меня было совсем не радужное. В напряженном ожидании прошло еще три дня. На пятый день с утра появился консул и сообщил, что я должен вместе с ним отправиться в полицейское управления, где все решиться окончательно. Я понял, что полет в чемодане мне уже не угрожает. Но консул тут же охладил мой оптимизм. Он честно предупредил, что возможны два варианта, или он получит документы на мой легальный отъезд, или я останусь в управлении с последующим неясным исходом. Пришлось подчиниться.
В управлении консул попросил меня подождать в коридоре, а сам зашел в кабинет, затем в другой, третий. Меня не приглашали. Я сидел на жестком деревянное диванчике, смотрел на важно проходивших чиновников в штатском, озабоченных полицейских в форме и думал о своей жене, которой уже наверняка сообщили о случившимся и она одна переживает неизвестность. Наконец, консул повел меня в кабинет, какого-то высокого начальника и, оставив в приемной, зашел один. Минут через сорок он появился сияющий, взял меня под локоть и решительно повлек к выходу, шепнув: "Давай теперь побыстрее отсюда, пока не передумали".
На улице консул сообщил, что кувейтцы связались с иракским пограничным паспортным контролем и получили подтверждение о моем выезде в Кувейт. Таким образом, ситуацию удалось разрешить. Выдано письменное "добро" на мой отъезд завтра до 10 часов утра и копия полицейского протокола о происшествии. Пообещав заехать за мной на следующий день, чтобы проводить до границы, консул распрощался. Вздохнув с облегчением, я поехал к алжирцу выпить кофе на прощанье.
На следующий день уже в восемь утра консул постучал мне в дверь. Он сообщил, что посольство в Багдаде уже в курсе всех дел, и в своей шифрограмме просит организовать мое сопровождение до Насирии. Мне это совсем не улыбалось, о чем я намекнул консулу. Тот настаивать не стал и легко согласился.
Кувейтскую границу мы миновали без проблем. Затем проехали 500-метровую нейтральную зону и остановились на границе с Ираком. Далее машина консула уже не могла ехать. Он пересел ко мне, и мы въехали на территорию поста. Там также все прошло гладко. Перед прощанием, в знак благодарности за доставленные хлопоты, я пригласил консула в иракский ресторанчик, находившийся рядом. В Кувейте установлен строгий "сухой закон", поэтому мое предложение он встретил с нескрываемой радостью. Денег из моего "загашника" хватило, чтобы заказать две бутылки араки и легкую закуску. Одну бутылку выпили, а вторую я вручил своему спасителю, после чего мы дружески распрощались.
В Насирии меня уже ждали. Там тоже получили телеграмму о моем предполагаемом приезде и необходимости обеспечить сопровождение до Багдада. От этой опеки я категорически отказался, но с удовольствием принял приглашение в баню и на обед. В Багдад я выехал на следующий день с утра.
Через неделю мои документы были восстановлены.
***
Война затянулась. "Сухой закон". Незаменимые люди бывают. Тягучее время. Ностальгия. Прощай, Багдад!
Мне казалось, что живу в Багдаде уже целую вечность. Прожитый год наши коллективы заканчивали новогодним праздником. Мы с женой отмечали его всегда в посольстве. После двенадцати часов ночи, выпив по бокалу шампанского, посол, секретарь парткома, консул и я покидали праздничный стол и ехали поздравлять коллективы наших учреждений. Впереди шла машина посла с охраной и государственным флажком на капоте, за ней мы с Ингизом на своих, и заключала процессию машина консула. Мы объезжали по очереди торгпредство, АЭС, ГСВС, задерживаясь в каждом на 30 - 40 минут, и в третьем часу ночи возвращались к своему столу, где веселье было в самом разгаре. Такие новогодние вояжи здесь были традиционны. Годы неторопливо следовали друг за другом.
Особых изменений в стране не происходило. Война шла с переменным успехом, но с неослабевающей жестокостью. Несколько уменьшилась частота ударов по Багдаду, зато активизировались террористы. В районе Северной Румейлы они расстреляли автобус с группой наших нефтяников, возвращавшихся со смены домой. Пять человек были убиты, семь ранены. Я принял участие во встрече и эвакуации пострадавших и оставшихся невредимыми людей из этой группы в Москву.
События, которые происходили в эти годы в Союзе, отражались и на нас. Смерть, почти подряд, Андропова, а затем Черненко, вызвала необходимость проведения траурных мероприятий. Мы по очереди стояли в почетном карауле у портретов Генеральных Секретарей в посольстве и принимали записи соболезнований в особой книге.
Авантюрный "сухой закон" Горбачева - Лигачева, примененный на первых парах и у нас в официальной работе, ничего, кроме раздражения и насмешек коллег из других посольств, не принес. Приемы, которые регулярно устраивают посольства, служат не только для приятного времяпрепровождения с иностранными друзьями, но, в основном, преследуют цель получения интересующей информации. Алкоголь, как известно, лучший стимулятор общительности и откровенности. Гости, которые приходили в это время на наши приемы и видели, что подают лишь пиво и ограниченное количество сухого вина, быстро теряли интерес к приему и, едва выдержав протокольное время, всем скопом удалялись. Наши дипломаты на иностранных приемах ходили, как белые вороны, со стаканами пива, среди знакомых коллег и чувствовали себя не особенно уютно под их насмешливыми взглядами. Разговоры не клеились.