1632
Шрифт:
Она вздохнула.
– Я знаю, что я могу сделать, и что не могу. Я знаю, что нам нужно, и то, что я могу дать для этого. Я могу помочь. Я могу научить. Я могу руководить, надеюсь. Но я не могу сделать того, что сделала она.
– И слегка пожала стройными плечами.
– Даже если бы я не была слишком стара, я все равно не смогла бы этого сделать. Я не из этого мира, и даже если я бы я была из него...
Она повернула голову, глядя на север. Там, за холмами, осталось поле боя. Ее следующие слова были произнесены шепотом.
– Я никогда не была слишком мужественной
Мелисса улыбнулась. Это была улыбка твердой удовлетворенности - улыбка человека, находящегося в мире с самим собой.
– Так что этот наш новый мир не по зубам радикалу шестидесятых. За исключением, может быть, в качестве историка-консультанта. Мы вернулись к истокам, когда вся наша борьба только начиналась. Подпольная борьба за равенство. Два века до Сенека-Фоллз, первой конвенции за равноправие женщин.
Ее улыбка стала грустной.
– Мелисса Мэйли знает, как должно быть, но она не тот человек, который может этого добиться. На самом деле, нам нужна новая Гарриет Табмен.
[прим. переводчика: Сенека-Фоллз - город в США, штат Нью-Йорк, где в 1848 году прошел Первый конгресс по правам женщин.]
[Гарриет Табмен — американская аболиционистка, борец против рабства и за социальные реформы в США.]
Она взглянула на женщину в окне.
– И, возможно, я ее нашла.
Гретхен снова смотрела на Джефффа. Он больше не избегал этих взглядов. О, нет. Он смотрел на нее, как агнец, готовый к закланию.
– И первое, что нужно сделать, это остановить ее от продажи себя другому солдату, чтобы сохранить своих детей живыми. Нельзя начинать свою новую жизнь в качестве обозной шлюхи. Заново.
Теперь Мелисса шла к двери. Ее босые ноги шлепали по тротуару, как сапоги.
Майк усмехнулся.
– Интересно посмотреть, как это у вас получится.
– Что за Сенека-Фоллз?
– спросил Ребекка.
– И кто такая Гарриет Табмен?
К тому времени, как они подошли к двери, Мелисса начала свои объяснения. Она только успела лишь вкратце осветить тему, до начала совещания. Но ее слов было достаточно, чтобы Майк и Ребекка вникли в суть. И этого хватило. Политические умы понимали трудности, с которыми им придется столкнуться, но заложить зародыш будущего стоило попытаться.
***
Когда они пришли, Мелисса Мэйли уже полностью отошла от того ужаса, ставшего причиной тошноты и последующей рвоты. Из этой тошноты в ее душе вызрела надежда - и теперь предстояло заронить надежду в души тысяч других.
Инквизиция, конечно, считает по-другому. Как и множество баронов, епископов, и прочих охотников на ведьм в Европе.
Глава 24
Выводы Мелиссы относительно Гретхен были, конечно, спорными. В конце концов, сама она решила в эту затруднительную проблему не вмешиваться. Пусть решают другие.
Такое частичное решение одной конкретной проблемы влечет порой неожиданные последствия. И, как это часто бывает, такое полурешение открыло дверь для многих других проблем. Не напрямую, не сразу. Но свою роль сыграло. Такую же роль, как хорошие педагоги - а уж она-то точно к ним относилась - всегда играют в обществе. Такую же роль, но по-другому, играют и родители. Родители, дяди, тети, бабушки и дедушки, не чающие души во внуках. Или незнакомый парень в очереди за содовой, начавший вдруг излагать, каким должен быть настоящий пацан.
Хорошие мальчики, как и плохие, не возникают на пустом месте. Процесс становления личности не является совершенным и сбивается то и дело. Если выразить это графиком формулы на языке математики, то такой график часто ведет себя совершенно неожиданно, со всплесками вверх и вниз.
Название формулы для Джефффа Хиггинса было - Грантвилль, Западная Вирджиния. И этим было все сказано.
***
Теперь представьте себе самого юношу. Сидящего в одиночестве за столом столовой и глядящего в окно. Там уже ничего не было видно. Обычная ночь в обычной сельской местности.
Все ушли. Мелисса открыла Гретхен и ее семье школьный классе, которые все в настоящее время временно были заняты как минимум четвертью беженцев. Пол был покрыт матрасами и одеялами, собранными жителями города. Она показала Гретхен, как работают туалеты недалеко от них, а затем поспешила на заседание совета.
Друзья Джефффа тоже ушли. Недалеко - не дальше, чем на несколько ярдов. Они зашли в библиотеку школы. Библиотека, как и многое другое в школе, была открыта двадцать четыре часа в сутки. Такой ценная структура могла потребоваться в любое время. Они сидели там вместе, сгорбившись над книгами, изучая учебники немецкого языка. То и дело заглядывая в школьные германо-английские словари.
При других обстоятельствах, Джеффф был бы там, с ними. Но сегодня он был занят гораздо более насущной проблемой. Самой германкой, не ее языком. Ему предстояло принять решение, и быстро. Гретхен, конечно, может немного подождать его решения. Но долго ждать не будет. У нее есть, о ком заботиться, и это для нее главное. Такая роскошь, как ожидание, не для нее. Так, по крайней мере, ему казалось. По правде говоря, она вступила в такой мир, в котором старые методы поведения не были необходимыми, но Джеффф знал, что она сейчас в это не поверит. Еще нет. Не скоро.
Джеффф Хиггинс был далеко не дурак. Опыта уверенного общения с противоположным полом у него практически не было, но наивностью он не страдал. Ну, в известной степени.
Как и у всех мальчиков-подростков, у него были свои увлечения. Игра в 'Подземелья и Драконы', другие военные игры, компьютерные игры, книги, мотоспорт. Но все, что было связано с женским полом - происходило, в основном, в его уме. У него было богатое воображение. Настолько, что оно иногда казалось реальностью.
Но он легко отделял правду от вымысла. При всех своих фантазиях о Гретхен, которые бушевали в его насыщенной гормонами крови, с тех пор, как он впервые встретил ее сегодня - он понимал реальность.