17 м/с

Дюрсо Аглая

Рисковать с сердцем все-таки не решились, особенно после того, как один воин поделился с разведчиком конфеткой, а разведчик (полагаю, чтобы не быть рассекреченным) эту конфетку съел. И хоть потом он выпил три литра воды с марганцовкой, по возвращении он на всякий случай жил в сарае, чтобы не подвергать риску близких родственников. Он жил в сарае ровно до того, как его отправили в следующую разведку — в эту более безопасную жопу. Не из жалости. А из опасения, что в сердце мухи засидят объективы и эпос про слоновье дерьмо получится невыразительным.

Разведчика снабдили документами с визой. Еще у него был путеводитель. Строго говоря, ему выдали путеводитель, который вы сейчас держите в руках, Доктор.

Там, на восьмой странице вы легко найдете снимок очаровательной южноафриканской деревни. Деревню от первозданных африканских лесов с жирафами, слонами и бегемотами отделяет искусный плетень. Внутри стоят милые соломенные юрты, а вокруг юрт снуют восхитительные первобытные воины, девы топлес, куры и не менее привлекательный крупный рогатый скот.

Разведчику ткнули в картинку и сказали: надо вот это. К приезду съемочной группы должно быть это.

А у съемочной группы уже тоже были визы, и, чтобы их не прошляпить, они буквально наступали разведчику на пятки.

С этой картинкой разведчик явился в местную резиденцию (тоже, кстати сказать, весьма засиженную мухами). И местный резидент, мельком взглянув на картинку, лениво махнул на разведчика рукой.

— А-а, — сказал он, — так это же компьютерная графика…

Это, так сказать, реконструкция вымершего.

Этого разведчик в центр не сообщил. И его можно понять.

Более того, он решил не возвращаться.

Он свел знакомство с одним очень странным человеком. Этот человек когда-то был стриптизером в Австралии. А потом приехал в Южную Африку по картинке. Там, на картинке, его пленили местные суровые воины, которые в юбках и без трусов отплясывали первобытные танцы.

И несмотря на то что картинка тоже оказалась графикой для привлечения туристов, странный человек не обломался. Потому что он знал толк в танцах без трусов.

Он решил воплотить картинку в жизнь.

Человека звали Саймон, и он стал Белым Зулусом этих мест.

Он где-то вычитал, как строить соломенные юрты, и построил аутентичную гостиницу для привлечения туристов.

А еще он собрал по окраинам этого захолустья скучающих аборигенов и превратил их в воинов. Теперь эти аборигены не играли на бильярде у базара, а танцевали в юбках и перьях без трусов.

Для привлечения туристов.

Саймон, как мог, утешил нашего разведчика. Он сказал, что научит его танцевать. Но разведчику этого было мало. Он сказал, что готов танцевать хоть в трусах на голове, лишь бы у него к приезду съемочной группы было вот это (он потыкал в картинку).

Саймон долго всматривался в девственные леса со слонами и жирафами. А потом вспомнил!

Он вспомнил про заповедник, который стоял посреди клубов дыма сахарной фабрики и оранжевых стоков марганцеперерабатывающего комбината.

Справедливости ради надо сказать, что заповедник и его содержимое — реальность, а никакая не компьютерная графика: слоны, носороги, свиньи, ползающие на коленях. Львы. И даже уссурийский тигр, которого вы, Доктор, увидите в окончательном монтаже нашего водевиля! Хотя уже никто, включая Белого Зулуса, не может сказать, как оказался уссурийский хищник в унылом контексте африканской саванны.

Короче, Доктор. Это была аутентичность, как ее представляет зритель самого пафосного канала. Река, сверкающая по ночам глазами крокодилов, гнилой пар над болотинами, шуршание змей, котловина, в которой мирно паслись жирафы. Еще там был берег океана.

Но там не было никаких признаков жилья: юрт, дымов, дев топлес и храбрых воинов без трусов.

На что и указал несколько обескураженный разведчик владельцу заповедника.

— Так поэтому это место и сохранилось! — ответил тот.

За деньги, сравнимые со стоимостью хорошо ограненного черного алмаза, разведчик выдурил у владельца заповедника возможность раскидать там-сям экологичные разборные юрты и аккуратненько рассадить воинов и дев, которые ничего не будут трогать руками.

К приезду съемочной группы широкомасштабное строительство домов, изгородей, а также разбивка огорода на склоне были закончены.

Но режиссер был недоволен.

Ему совершенно не понравился аутентичный огород, потому что он буйствовал всходами на фоне линии электропередач.

Хозяин заповедника сказал, что за дополнительную плату он готов срубить пару столбов, но разведчик с Саймоном за ночь пересадили всю ботву на новое место, и проблема уладилась.

Готово!

Готово. Посреди кишащей клещами стерни стояла, как живая, миленькая картинка из путеводителя.

Точно такая же поджидала своих эпизодов на берегу реки. И еще одна — на берегу бушующего океана. Чтобы удовлетворить всем вкусам телезрителей методом ковровых визуальных бомбардировок.

Нашим вкусам это соответствовало. Потому что мы обретались по ту сторону телевизионной линзы и давно уже потеряли критическое мнение по какому-либо поводу. Мы с Танькой и гением смотрели на эту пастораль из кусачей копны сена, в которую забились по причине мелкого октябрьского дождя.

По крайней мере, это выглядело лучше, чем гостиница.

Гений Шилов даже сказал, что он будет ответственным за эту деревню. И пожалуй, переберется жить на место работы. Тогда Танька быстро забила картинку на реке. А мне достались юрты на океане.

Только режиссер стоял мрачнее октябрьского ливня.

Он сказал, что это вообще — полное говно. Это какой-то макет компьютерной игры, мать ее.

Он заподозрил, что домики вчера построили. Уж больно они новенькие. И плетень не перекособрюченный. И в костре кости не валяются. И чугунки! Разве могут быть такие чугунки? Это какой-то магазин домашней утвари!