17 писем А. Толкачёва к студентам
Шрифт:
Начальник охраны был рад показать нам… свою значимость и никак не хотел пускать нас на стратегически важный объект. Да-да, не удивляйтесь. Именно – стратегический объект – ведь они обувают Армию! И немножко – милицию. А розница – это какие-нибудь жалкие полпроцента от всего производства. Была пятница, начальство уже «свинтило» с объекта, суббота-воскресенье у него – у начальства – законные выходные. Не судьба. И мы понуро направили стопы в сторону наших машин. Но это был манёвр. Я вприпрыжку вернулся на проходную и, извиняясь и заикаясь, попросился в туалет. Начальник ещё не успел уйти в свой кабинет и милостиво велел охраннику проводить меня. Вернувшись на проходную, я заметил, что начальник заметно подобрел, он даже сочувственно улыбнулся. Я откликнулся на улыбку, поблагодарил, пожаловался на погоду, на изменившиеся времена, на сволочей-продюсеров, зажавших нас в жёсткие сроки. И пока
Нам хватило десятиминутной экскурсии, чтобы понять, что это – наше. Станки 30-х годов с ременными передачами(!), пар, смрад, едкий запах кислоты, вороха шерсти, сотни и сотни валенок в работе… Мы совершенно искренне восторгались и удивлялись, что явно льстило начальнику. Мы узнали его имя-отчество и стали расспрашивать о производстве. Оказалось, что народ работает в этих условиях по 3 часа в день. Продолжив разговор на улице, мы узнали много интересного, а ему явно было приятно показать себя осведомлённым и эрудированным. Потом мы с Зиновием Александровичем пожаловались, что в кино стало невозможно работать, что слово «Мосфильм» теперь не открывает двери, а лишь пробуждает в людях алчные желания, что для того, чтобы убедить продюсеров, от которых мы с потрохами зависим, нам нужно буквально 2 (две) – не более – фотографии… «Но только две!», – сказал начальник и вновь повёл меня в цех. Я прыгал и отбегал от него, беспрестанно щёлкая затвором. (Кстати, никакой «мыльницей» я не смог бы снять так много и так быстро). Начальник, на удивление, меня не останавливал, и я, щадя его терпение и самолюбие, остановился сам, переводя дыхание в жарком и влажном цеху. Начальник снисходительно улыбался.
Так делают валенки
За короткое время я успел сделать 53 снимка!
Имя-отчество начальника я помню по сей день. Хороший мужик оказался. Просто работа у него такая. И задачи у нас с ним разные. Но мы отнеслись друг к другу с пониманием и остались довольны и собой, и друг другом. А чего ж ещё надо!?
На съёмках этого объекта я не был – готовил следующий. По словам режиссёра и моих декораторов всё там получилось хорошо.
Честное слово, я вспомнил эту историю сейчас случайно. Просто написал про «запрещающего» и вспомнил. В чём-то мы сродни пресловутым «папарацци» – добываем нужную нам информацию любыми путями. Но, в отличие от них, я никогда не был назойлив и бестактен, единственное, в чём всё-таки обманул несколько бдительных старушек, так это в том, что 2–3 раза в жизни фотографировал украдкой. Им от этого убыли не было никакой, напротив, я постарался тем самым сберечь их здоровье. Дело в том, что в людях старшего поколения прочно сидит благоприобретённый страх перед фотоаппаратом. Иногда бодрый старичок при виде человека, нацелившего объектив на непонятный для него объект, начинает брызгать слюной и непроизвольно скрести полу засаленного пиджака в поисках несуществующей кобуры. Они прочно привыкли к порядку, и любые, как им кажется, «вольности» приводят их к неизлечимым болезням. Сотни раз нам приходилось подглядывать в забитые окна и перелезать через заборы, наводя панику на свидетелей. А как иначе? Ведь очень часто нам надо попасть именно туда, где всё закрыто-забито, а хозяев с собаками не сыщешь. Иногда ребята фотографировали меня в таком интересном положении, поэтому, чтобы не быть голословным, подтверждаю фотодокументами из личного архива всяких глупостей и «приколов».
Выбор натуры. (Вариант № 1)
Надеюсь, милые барышни, вам-то не придётся совершать такие некрасивые поступки. Но лезть на чердак или на крышу дома, протискиваясь через слуховое окно и перепачкавшись голубиным помётом, может быть, придётся. На «Плюмбуме», например, даже автора сценария, придумавшего всё это, мы затащили на крышу, как он ни сопротивлялся. И от «романтики» гнилых и тёмных подвалов никто не застрахован.
Когда вы поступали во ВГИК, вас об этом никто не проинформировал. Так что, надеюсь, хоть в этом я буду первым.
Ещё один бич – застенчивость. Я изживал её с таким же трудом, с каким Чехов «выдавливал из себя раба».
Честное слово, это очень трудно – научиться делать что-то, не обращая никакого внимания на окружающих.
Выбор натуры. (Вариант № 2)
Так же трудно приучить себя к непредвиденным, но необходимым контактам с людьми, которых ты просто обязан мгновенно к себе расположить и увлечь разговором. Несмотря ни на что. Здесь надо уметь настроить себя на определённый «кураж», и с «кислым» или «постным» выраженьем лица к людям лучше не соваться – всё дело можешь испортить.
На верхней фотографии – Одесса-мама. Я, в поисках подходящего интерьера, бессовестно пытаюсь заглянуть в чужое, без признаков жизни окно. Не искать же всяких начальников и хозяев, чтобы убедиться, что это – не то!
На правом фото – поиск «заброшенной» дачи по кинокартине «Плюмбум».
В письме «Созвездие Быка на карте Родины» я подробно описал ещё три варианта выбора натуры. Чудом оставшись в живых, теперь «графоманствую» на эту тему.
По картине «Армавир» мы придумали выбирать городскую натуру на велосипедах. В маленьком и уютном Геленджике такой транспорт оказался оптимальным.
Тем более, что прямо у дверей гостиницы был пункт проката велосипедов. На машине там не везде проедешь, не везде остановишься. Опять же – говорят, для здоровья велосипед полезней.
Выбор натуры. (Вариант № 3)
А вот нашёл ещё вариант – верхом на коне. Но после коня самому потом довольно долго трудно ходить. Поэтому не рекомендую. Особенно барышням.
Но конь – это архаика, ставшая экзотикой, редко ныне используемой. А вот мотаться в лютую стужу по степям-полям или по заснеженной реке на «Буране» приходилось чаще. При этом, сидя враскоряку на заднем сиденье, держишь охапку веховых кольев, которые на ходу втыкаешь в снег, отмечая путь будущим бульдозерам. Бывало – вываливался. Барахтался беспомощно по грудь в снегу, ожидая разворачивающегося «буранщика».
Выбор натуры. (Вариант № 4)
Но я и представить себе не мог, что придётся выбирать натуру на автожире. Знаете, что это такое? Это мотороллер с двумя пропеллерами. Один – хилая, не внушающая доверия алюминиевая доска – крутится над головой и держит тебя, а заодно и машину с пилотом, в воздухе, другой – сзади – рулит. Представляете? Я, без «лекарства от страха» никогда не летавший даже на сверхкомфортабельных лайнерах, почти бесстрашно уселся за спиной «автожирщика» и взмыл в небо (без какого бы то ни было лекарства) на этой безнадёжно ненадёжной конструкции, у которой даже крыльев нет!
Выбор натуры. (Вариант № 5)
И толкнуло меня на сей подвиг только одно – интересы дела! Можно было, конечно, дня два мотаться по серпантинам горных дорог (что тоже небезопасно), но поджимало время. Жаль, никто не запечатлел мой подвиг для потомства! Посему – довольствуйтесь снимком, сделанным мной с отсутствующего борта сего летательного аппарата. Это Катунь под нами. А ощущения и впечатления, поверьте, необычные и незабываемые. И ничуть не страшно. Когда делом занят.