1812. Фатальный марш на Москву
Шрифт:
Иногда обычный гуманизм нормальных людей торжествовал посреди всего дикого варварства, как в случае вестфальского лейтенанта Ваксмута, раненого в бедро при Бородино. Он облегчался на обочине дороги, когда казаки обрушились на группу его попутчиков. Увидев его сидящим беспомощно со спущенными на икры штанами, они покатились со смеху и впоследствии обращались с ним хорошо.
Жюльен Комб отклонился от главной дороги с пятью другими офицерам в поисках корма для голодных коней и заблудился. Проведя тягостную ночь, на протяжении которой они едва не были похоронены под снегом, французы набрели на деревеньку, где крестьяне дали им кров и еду. «Снег падал, кружась большими снежинками, и вид жалкой местности через тусклое желтое стекло маленьких оконцев, опасность нашего положения, неопределенность будущего – все совокупно приводило нас к самым невеселым размышлениям, – писал он. – Но внезапно от горестных раздумий меня пробудил крик “мама! мама!”, четко проговариваемый младенцем в колыбели, подвешенной
«Нельзя и передать того, какое впечатление произвело на нас это слово, почти как французское, – продолжал он. – Все вернулось к нам. Оно словно бы содержало в себе всю нашу память о семье, о счастье и о доме». Он взял ребенка в руки и заплакал. Мать ребенка была так тронута, что ухаживала за непрошеными гостями и известила о появлении в округе казаков, даже показала безопасный путь обратно и дала еды на дорогу {719} .
В Вязьме поручик Радожицкий, участвовавший в преследовании отступавших французов, наткнулся на русскую женщину, нанятую в кормилицы младенцу французским полковником и его женой. Оба они погибли в бою, но русская и ребенок уцелели. «Он всего лишь маленький француз, что же и беспокоиться о нем?» – удивился поручик. «Ох, если бы вы только знали, как добры и милы были эти хозяева, – ответила женщина. – Я жила с ними, как в родной семье. Как же мне не любить их маленького сиротку? Я не брошу его, и только смерть разлучит нас!» {720}
719
Radozhitskii, 253.
720
Walter, 53; Francois, II/827; Duverger, 14.
19
Мираж Смоленска
18 октября, когда Наполеон выходил из Москвы, маршал Гувион Сен-Сир, принявший командование 2-м корпусом от раненого Удино, подвергся вблизи Полоцка нападению подавляющим образом превосходивших его русских войск под началом генерала Петра фон Витгенштейна. В ожесточенном сражении, растянувшемся на два дня, 27 000 измотанных французов, баварцев, швейцарцев, хорватов и поляков сдержали натиск 50 000 русских Витгенштейна, сумев нанести им тяжелые потери. Однако когда город загорелся в результате обстрела русской артиллерией, защищать его стало невозможно. «Свет не видывал более кошмарной битвы, – писал капитан Дрюжон де Больё из 8-го шволежерского полка. – Мне приходило на ум падение Трои, описанное в “Энеиде”». Опасаясь окружения, Сен-Сир оставил Полоцк и отступил на оборонительные позиции по реке Ула {721} .
721
Beaulieu, 33; Shvedov, Komplektovanie, 137; см. также Zotov, 605.
Наполеон узнал об оставлении Полоцка не ранее своего прибытия в Вязьму 2 ноября. Он верил, что Виктор, выступивший на поддержку Сен-Сира, поможет последнему отбить город. Более всего императора французов беспокоило на тот момент слишком медленное движение Даву, который, как укорял его Наполеон, выстраивался для сражения при виде любой кучки казаков на горизонте, тогда как он сам энергично отступал в направлении Смоленска. Однако, узнав о боях вблизи Вязьмы и осознав, что Кутузов находится где-то совсем близко к югу, сам вознамерился дать противнику битву.
4 ноября император французов начал собирать войска и тут-то понял, насколько сильно они дезорганизованы. «Вы хотите сражаться? Так у вас же нет армии!» – запротестовал Ней, заменивший Даву в арьергарде. Поскольку Даву отбился от Милорадовича и соединился со следовавшими впереди эшелонами, Наполеон решил вести войска на Смоленск, где они должны были встать на зимние квартиры. Он приказал Жюно и Понятовскому продвигаться к самому Смоленску, Даву велел занять позиции вне города в районе Ельни («Как говорят, земля там богата и полна провизией», – заверил он маршала), а принцу Евгению – держать курс на Витебск и устраиваться на зимних квартирах там. Наполеон отдал распоряжения в Дорогобуже 5-го и в начале 6 ноября, прежде чем взять курс на Смоленск {722} .
722
Napoleon, Correspondance, XXIV/298–300, 300–2.
Скоро он с войсками очутился в объятьях вьюги, когда же температура упала, император понял, сколь пагубным образом ошибся в расчетах по времени. Но в тот день суровая реальность проявилась и в другом. Когда во второй половине дня он достиг Михайловки, его ждал курьер из Парижа с крайне неприятным известием о попытке группы никому неведомых офицеров, возглавляемых генералом Мале, осуществить coup d’'etat [170]
170
государственный переворот. – Прим. пер.
723
Rapp, 201; Caulaincourt, II/126.
На следующее утро Наполеон написал Виктору, отдав ему распоряжения соединиться с Сен-Сиром и отбить Полоцк. В письме звучит нотка подлинной тревоги. «Переходите в наступление, от этого зависит спасение армии, – настаивал он. – Каждый день промедления есть катастрофа. Армейской кавалерии больше нет, холод убил всех лошадей. Идите вперед, такова воля императора и обстоятельств» {724} . Сам же он с максимально возможной скоростью поспешил к Смоленску.
Мороз давал себя знать настолько, что и Наполеон снял традиционные серую шинель и небольшую треуголку, которые делали его неизменно узнаваемым издалека, и с того момента носил польского покроя кафтан из зеленого бархата, подбитый мехом, и такую же шапку. Для согрева он также взял в привычку время от времени выходить из кареты и шагать вместе со своими гренадерами и с находившимися рядом Бертье и Коленкуром. Вот как раз в то время, когда в полдень 9 ноября император французов шел по дороге, скользя на снежном насте при температуре – 15 °C и на пронизывающем северном ветру, он и увидел Смоленск. Толстое снежное одеяло укрыло его, делая невидимыми обгоревшие развалины, отчего Наполеону не вспомнилось о том, как выглядел город при его уходе оттуда в августе. Некоторое время он тешил себя мыслью, будто достиг тихой спокойной заводи.
724
Napoleon, Correspondance, XXIV/302.
Едва разместившись на постое, он принялся диктовать приказы, в соответствии с которыми вся армейская конница, еще имевшая верховых лошадей, организовывалась в две дивизии – одну легкую кавалерийскую, другую тяжелую (из кирасир и драгун). Обе они состояли из небольших сводных полков-пикетов и были объединены в один кавалерийский корпус-пикет генерала Латур-Мобура, предназначенный для прикрытия зимних квартир Grande Arm'ee. Затем он распорядился о сосредоточении каждой части в особых пунктах, чтобы отставшие или отправленные с особыми заданиями отряды и подразделения могли найти своих. Однако не прошло и нескольких часов, как мрачная реальность дала себя знать и серией болезненных ударов продемонстрировала всю тщетность планов и призрачность надежд.
Ранее Наполеон отдавал наказ создать под Смоленском обширные склады продовольствия и снаряжения. Но те, кто пытался выполнить распоряжения императора французов, нашли процесс заготовок съестного и фуража на окружающей территории весьма неблагодарным занятием, в то время как снабжение, поступавшее из Вильны, приходилось отправлять в Можайск и в Москву. К тому же после штурма города и сражения у Валутиной Горы там оставались около 15 000 больных и раненых солдат, которых тоже надо было чем-то кормить, как и постоянно двигавшиеся на Москву эшелоны пополнений, плюс действовавший в данном ареале 9-й корпус маршала Виктора. Вместе они поглощали изрядное количество фуража и продовольствия {725} .
725
Ibid., 303–6; Jomini, Pr'ecis, I/173.
В начале октября Наполеон отдал спешные приказы переоснастить военные склады. Одним из ответственных за данный вопрос оказался и Стендаль. «Они ждут чудес», – жаловался он коллеге, принимаясь за дело, вдобавок к чему выразил желание быть посланным в Италию {726} . И все-таки в Смоленске удалось создать существенные запасы, безусловно, позволявшие прокормить Grande Arm'ee в течение некоторого периода. Но если брать в расчет всю зиму, то их хватило бы не более чем для дивизии, а уж о реалистичности затеи поставить на зимние квартиры в городе хотя бы один целый корпус вопрос вообще не вставал.
726
Beyle, Corr. Gen., II/369.