1812. Фатальный марш на Москву
Шрифт:
Генерал Груши получил указания собрать всех кавалерийских офицеров, сумевших до сих пор сохранить добрых коней, в «священный эскадрон» с целью сопровождать Наполеона и скакать с ним подальше от опасности в самый ответственный момент. Но император сохранял оптимизм, и если и приказал сжечь кое-какие государственные бумаги перед выступлением утром, сделал так больше в стремлении облегчить груз. Наполеон, кроме того, велел спалить и более ненужные кареты. Казалось, он не сомневается в возможности для себя пробиться с боем {824} .
824
Chambray, III/15, 25–6; Caulaincourt, II/168–70.
Император французов не ведал о самом главном: пока он переваривал известие о падении Минска, Чичагов захватил и Борисов. Адмирал, здраво судивший о Наполеоне и весьма уважавший его, похоже, даже и не подозревал, что идет прямиком на сближение с ним, ибо не знал о его точном местонахождении и исчислял армию противника в 70 000 чел. Русский авангард быстро выдвинулся, застал врасплох и разгромил отряд из состава дивизии Домбровского, удерживавший предмостное укрепление (тет-де-пон) на западном берегу Березины, и устремился
190
из отряда дивизионного генерала Я. Х. Домбровского, насчитывавшего 4170 чел. (поляков, французов и вюртембержцев) и 14 орудий, все его пехотные части (включая 1-й и 6-й польские полки) и 6 орудий (4 полковые пушки и 2 мортиры) защищали борисовский тет-де-пон, а на левом берегу Березины, в самом Борисове, оставались только штаб, 500 польских кавалеристов и 8 орудий; после боя Домбровский отступил к Неманице, имея под своим начальством всего 1550 чел. и 6 орудий. – Прим. ред.
825
Rochechouart, 182; Chichagov, M'emoires, 59; Voenskii, Sviashchennoi Pamiati, 111ff, 121ff; Chichagov, M'emoires, 53; Rochechouart, 188–9; Marbot, III/185–6.
191
Приведенная здесь автором версия событий содержит ряд ошибок и неточностей. На самом деле авангард 3-й Западной армии Чичагова, возглавляемый генерал-лейтенантом графом К. О. де Ламбертом, взял штурмом борисовский тет-де-пон 21 ноября. При этом граф де Ламберт был ранен и на следующий день заменен во главе авангарда генерал-майором графом П. П. (Павлом Петровичем) фон дер Паленом 2-м. Вечером 22-го числа в Борисов уже прибыл сам адмирал П. В. Чичагов, и 23-го именно он «сел за стол, чтобы как следует пообедать», а не граф Пален, который в тот день со своим отрядом, насчитывавшим 2800 чел. при 24 орудиях, двигался от Борисова по дороге на Бобр, в том же направлении, куда ранее отступили войска Домбровского. Следуя от Неманицы к Лошнице, авангард Палена был атакован французским авангардом 2-го армейского корпуса под командой генерала графа К.-Ж.-А. Леграна, силы которого составляли 3600 чел. (2500 пехотинцев и 1100 кавалеристов) при 12 орудиях. Опрокинутый французами, русский отряд в полном беспорядке отступил в Борисов, но не смог удержаться в этом городе и перешел по мосту на правый берег Березины в предмостное укрепление. Бригадный генерал барон Б.-П. Кастекс, ворвавшийся в Борисов с кавалерией корпуса Удино, спешил три четверти всадников 23-го и 24-го конно-егерских полков и образовал из них один временный батальон, вооруженный мушкетонами. С этими пешими кавалеристами он бросился на мост, чтобы прорваться по нему через Березину, но был встречен с правого берега картечным огнем орудий, расположенных в тет-де-поне, а затем контратакован и отброшен русской пехотой. Отразив нападение, русские сожгли ближайшую к правому берегу часть моста, лишив, тем самым, армию Наполеона возможности переправиться через Березину в Борисове. Бой 23 ноября стоил французам около 300 убитых и раненых, в то время как потери авангарда Палена достигали 2000 чел. (из них около 1000 пленными). В руки победителей попали 6 русских орудий и множество различных экипажей и повозок (по разным оценкам, от 500 до 1500), включая обоз самого адмирала Чичагова с его личными вещами, корреспонденцией и серебряным столовым сервизом. – Прим. ред.
Но бегущим русским хватило времени и присутствия духа на поджог длинного деревянного моста – единственной переправы через Березину. Наполеон как раз прибыл в местечко Бобр, когда услышал о случившемся и наверняка пожалел о решении сжечь понтоны в Орше трое суток тому назад. Теперь между ним и свободой пролегало русло Березины с ее болотистыми берегами. Несмотря на былые морозы, оттепель успела ослабить лед, а потому река представляла собой серьезное препятствие. «Любой другой человек счел бы все погибшим, – писал Коленкур. – Император же возвысился над своими несчастьями. Вместо того чтобы обескуражить его, напасти вызвали к жизни всю его энергию и величайший дух. Он показал, что благородное мужество и отважное войско способны восторжествовать перед лицом самых грозных превратностей судьбы» {826} .
826
Caulaincourt, II/173. Наполеон (Lettres in'edites [1935], 102–3) подтверждает это.
Наполеон тут же загорелся планом объединить все имевшиеся в распоряжении силы, идти с ними в северном направлении, разбить Витгенштейна, а затем двинуться на Вильну, вообще обходя Березину. Однако местность на участке предполагаемого сражения, по полученным сведениям, таким действиям не благоприятствовала. Тогда он решил пробиться с боями через реку в Борисове. Задача требовала починки существующего моста и наведения нового под огнем противника. Чтобы снизить там неприятельское противодействие, император счел целесообразным отвлечь войска Чичагова за счет создания у того впечатления, будто французы собираются переправляться в какой-то иной точке. Он отправил небольшой отряд в южном направлении для демонстрации активности в районе возможной переправы ниже по течению и даже сумел передать ложные данные о намерении форсировать реку именно там еврейским торговцам, ожидая, что те доведут информацию до сведения русских {827} .
827
Жомини (Jomini, Pr'ecis, I/186–8)
Все зависело от скорости. Подхода Витгенштейна и Кутузова следовало ждать со дня на день, а о том, что произойдет, если они выйдут французам в тыл, пока те пытаются преодолеть водную преграду, даже и думать не хотелось. Кризисная ситуация словно бы только взбодрила Наполеона, и он отнюдь не выглядел унылым. «Казалось, император принял решение со спокойной уверенностью человека, отправлявшегося использовать последний оставшийся у него шанс», – отмечал его слуга Констан {828} .
828
Constant, V/121; Бургуан (Bourgoing, Souvenirs, 154) рисует несколько иную картину.
Передовые части и множество беженцев нахлынули в Борисов в ночь 23 ноября. В городе всюду валялись трупы и обломки: признаки пылавшего тут в предыдущий вечер боя. «Эти бесчисленные массы повозок с женщинами, детьми, безоружными мужчинами скопились в Борисове в вящей вере, что мост починят, и переправа будет происходить здесь, – писал Юзеф Красиньский из 5-го корпуса Понятовского, каковой тоже вступил в город. – Улицы настолько запрудили обозные повозки, что было невозможно пройти или проехать через них, не пихая и не давя людей. В итоге, улицы покрывали истерзанные тела, изломанные повозки, разбитая поклажа, и отовсюду слышались крики, зов о помощи, стенания и жалобный вой… Помню, как на одной из улиц я вытащил из-под копыт лошади младенца, лежавшего посредине дороги в пеленках, а далее у небольшого моста заметил торчавшую из воды повозку cantini'ere, куда ее столкнули проходившие тут до нас французские солдаты. В той повозке сидела несчастная женщина с ребенком на руках и просила о помощи, каковой никто из нас не мог ей подать» {829} .
829
Brandys, II/136.
Достигнув Борисова и увидев состояние реки, генерал Эбле и его понтонеры оторопели. Преграда оказалась шире, чем предполагалось, а из-за недавней оттепели медленное, но сильное течение несло по воде больше льдины. Генерал Жомини, находившийся с Эбле, указал на возможность попробовать форсировать реку выше на севере, в Веселово, где еще, возможно, сохранился мост. Но Удино уже предложил лучшее место. Солдаты одной из его кавалерийских бригад под началом генерала Корбино, очищавшей в предыдущую неделю западный берег Березины от казаков, только что вернулись в расположения корпуса с вестью о броде, найденном у деревни Студенка, в дюжине километров вверх по течению от Борисова.
Удино тотчас же сообщил Бертье о существовании брода и рекомендовал его как лучшее место для переправы. Но Наполеон твердо держался намерения переправляться в Борисове, разбить Чичагова, а затем быстрым маршем идти на Минск, откуда он надеялся войти в контакт с Шварценбергом. В час ночи 25 ноября, находясь в Лошнице, император французов повторил приказ Удино, торопя того с прибытием и спеша начать переправу в ту самую ночь. Удино, уже приказавший некоторым из своих частей идти на Студенку в ожидании получения соответствующего распоряжения, попросил Наполеона пересмотреть план и отправил к тому для разговора самого Корбино. И только после обсуждения положения с последним Наполеон принял предложение Удино и сам отправился в Студенку поздней ночью {830} .
830
Jomini, Pr'ecis, I/188–90; Fabry, Campagne de 1812, 206–7, 208–9, 210, 219, 220, 221, 222, 233–4; Napoleon, Correspondance, XXIV/316, 317, 318; см. также (недостоверный) рассказ Коркозевича (Korkozevich, 114–17).
Несколькими часами ранее Чичагов с войсками на западном берегу реки двинулся в противоположном направлении. Адмирал беспокоился из-за возможности флангового обхода своей армии Наполеоном с юга, а сочетание донесений о деятельности французов как раз далее к югу от Борисова и сведений, принесенных тремя евреями из Борисова, окончательно убедили русского командующего в наличии у противника замысла предпринять попытку форсировать водную преграду именно там. Чичагов оставил генерала Ланжерона с 1200 пехотинцами и тремя сотнями казаков в районе Борисова, а генерала Чаплица с несколькими сотнями человек – между городом и Веселово, сам же с остальными войсками устремился в южном направлении. Когда на следующий день к нему поступили первые доклады об активности французов вокруг Студенки, адмирал рассудил, что там готовится отвлекающий маневр, призванный сбить его с толку, и продолжил марш. Отрезок Березины к северу от Борисова в любом случае полагалось прикрывать Витгенштейну, и Чичагов оставил Чаплицу распоряжения оттянуть назад слишком удаленные подразделения в данном районе.
Но Витгенштейн не имел намерений ставить себя под начало Чичагова, на что пришлось бы пойти в случае соединения их армий на западном берегу. К тому же он вовсе не горел желанием сталкиваться с самим Наполеоном, предпочитая помериться силами с Виктором, словом, генерал Витгенштейн проигнорировал приказ Кутузова перейти реку и перерезать дорогу отступления французам. Поступив подобным образом, Витгенштейн не только оставил без должного присмотра Березину, но и, не выполнив распоряжений фельдмаршала, не прикрыл другой участок, где тоже представлялось возможным поставить барьер на пути отхода Наполеона. В нескольких километрах западнее Березины, у Зембина, дорога пролегала по болотистой местности и шла через ряд деревянных мостов, а посему хватило бы полусотни казаков с бочонком пороха, чтобы закрыть ее {831} .
831
Voenskii, Sviashchennoi Pamiati, 191–9; Langeron, 60; Rochechouart, 192; Volkonskii, 215; Clausewitz, 208–9, 211.