1814 год: «Варвары Севера» имеют честь приветствовать французов
Шрифт:
Этого самого г-на N***, который спорил с Толстым, несколько раз принимал и Александр I. П. Беро пересказывает некоторые размышления русского императора, высказанные в ходе этих встреч. Александр I говорил, что Россия и Франция - естественные друзья, что он любит французов и полагает, что ни один француз не является врагом ни для него лично, ни для его подданных. Другое дело - Наполеон, лицемерный и «наиболее отвратительный враг» [1525] .
После Бар-сюр-Оба царственные особы отправились в Труа, но утром 25 февраля император России и король Пруссии уже снова в Бар-сюр-Обе совещались с генералами и дипломатами [1526] . По окончании совещания Фридрих-Вильгельм III остался на какое-то время в Бар-сюр-Обе, Шварценберг направился в Коломбе-лез-Эглиз, Александр I и Франц II - в Шомон. Итак, второй раз генеральная квартира Александра I расположилась в Бар-сюр-Обе 25 февраля [1527] , а с 26 февраля по 13 марта снова вернулась в Шомон.
1525
Berault P. L’Empereur Alexandre a Bar-sur-Aube... Р. 188.
1526
Weil M.-H. Op. cit. T. 2. Р. 380.
1527
П. Беро упоминает, что на встрече
Повседневность оккупации
Между тем в Шомоне, пока здесь отсутствовали суверены с их главными квартирами и конвоями, тяготы реквизиций несколько облегчились. С конца января в Шомоне оставался лишь оккупационный гарнизон, состоящий в основном из богемцев. Дарденн, а за ним и Жолибуа со Стинакером, описывали богемцев как людей невысокого роста, «неискушенных в военном искусстве, пестро, как савойские горцы, плохо и грязно одетых; они прочесывали наши города и фабурги, опустошая их. Если 30 старых французских гренадер напали бы на гарнизон из 800 таких вояк, то те сбежали бы в Богемию» [1528] . Шомонцы иронизировали над неловкостью богемцев, над их круглыми шапками, украшенными веточками самшита, над их одеждой, напоминающей одежду местных угольщиков [1529] .
1528
Steenackers F.-F. Op. cit. P. 209. Аналогичные рассуждения частно встречаются в наполеоновской прессе относительно казаков.
1529
Jolibois Cl.E. Histoire de la ville de Chaumont... Р. 325.
Назначена новая администрация, налаживается управление. Горожане, как мы видели, 4 февраля просили протекции у императора Австрии, и таковая была обещана. Но, сетовал Жалибо, император Австрии имел мало влияния на союзников по коалиции, душой которой была Англия, «офицеры его армии постоянно подвергались давлению со стороны русских офицеров, которые имели на них большое влияние» [1530] .
Сетования Жалибо на ущемленность австрийцев здесь не вполне уместны (поэтому у современных историков они и отсутствуют). Администрация департамента Верхняя Марна уже была назначена, и назначена от имени Австрии. 31 января Шварценберг издал приказ о создании для управления департаментом Совета префектуры, возглавляемого его президентом [1531] . Как писал, перефразируя известную остроту, Георг Клаус, «31 января Шварценберг достал из своего обоза одного французского эмигранта, находящегося на австрийской службе» [1532] . «Военным губернатором департамента и президентом Совета префектуры» стал командир 18-й австрийской кавалерийской дивизии французский роялист Ш.-Ж. Рэжекур, который заменил префекта Габриэля де Жерфаньона [1533] . Городскими советниками стали бывший член Законодательного собрания Эдм Ларше [1534] и еще три представителя прежней администрации: Жан-Батист Брокар, Клод Николя Бозанкур и Франсуа Гийом, который являлся племянником графа Жана-Клода Беньо, будущего префекта французской полиции. Комендантом города назначен австрийский капитан Венд. Функции мэра Шомона исполнял адвокат Мартен Гомбер [1535] . Георг Клаус прокомментировал это административное решение так: «...австрийцы, поставив во главе департамента одну из своих затычек, окружили его персонами неоспоримыми, которые должны были придать администрации видимость легитимности» [1536] . Австрийская администрация функционировала с 31 января по 17 июня 1814 г. [1537]
1530
Ibid.
1531
Текст приказа Шварценберга опубликован у Стинакера, который дал ему и одновременно работе самой администрации соответствующую оценку: с одной стороны, политическая умеренность, с другой - необходимая в той ситуации угроза насилия. См.: Steenackers F.-F. Op. cit. P. 241-242, 243.
1532
Clause G. 1814: La Champagne entre les armees et les pouvoirs // La fin de l’Europe napoleonienne. 1814. La vacance du pouvoir. Р., 1990. Р. 259.
1533
О нем см.: Clause G. Op. cit. P. 247.
1534
Будет назначен временно исполняющим обязанности префекта 25 марта 1814 г.
1535
В департаментском архиве Верхней Марны хранится его неопубликованный «Journal de ce qui s’est passe a Chaumont pendant le cours de l’annee 1814».
1536
Clause G. Op. cit. Р. 260.
1537
Стинакер указывал, что Рэжекур проработал только до середины мая 1814 г.. Одно из последних мероприятий, где он был отмечен, - городской праздник 8 мая в честь назначения нового правительства. Несколько дней спустя к выполнению своих прежних обязанностей вернется барон Жерфаньон. «Газета Верхней Марны» от 14 мая сообщала о сенсационном возвращении в город опытного и уважаемого администратора, что вселяло надежду на скорейшее умиротворение и торжество законности. См.: Steenackers F.-F. Op. cit. P. 262. Ту же цитату см.: Clause G. Op. cit. P. 269. За внимание к русским раненым, проходившим лечение в Шомоне, Жерфаньон позднее будет награжден орденом Святой Анны. Во времена второй оккупации в Шомоне опять будет функционировать «австрийская администрация» - с 7 июля по 11 ноября 1815 г. См.: Gallois L., Retournard В., Somier М.-A., Voguet E. Op. cit. P. 8.
Несколько раз упоминал Рэжекура в своих письмах и Дарденн: «Одним из первых его административных актов был подбор себе хозяйки. Красивой? Ох, нет! Умной? Еще менее. Это довольно крупная девушка, которую публика звала не иначе, как графиней» [1538] . 9 февраля последовал первый приказ Рэжекура о порядке управления: все должностные лица были обязаны соблюдать установленные положения, неповиновение каралось. Функционеры должны были принести присягу, в которой были бы такие слова: «Я клянусь выполнять свои обязанности с подобающим рвением и приложить всю мою власть для осуществления мер, которые губернатор и администрация посчитают необходимым принять для восстановления и поддержания общественного порядка» [1539] .
1538
Steenackers F.-F. Op. cit. P. 243.
1539
Steenackers F.-F. Op. cit. P. 246.
Шомонцы должны были выполнять директивы австрийской администрации относительно поддержания сбора различных реквизиций, уплаты налогов, функционирования медицинских учреждений и т. п. В первую очередь прибывших в город солдат и офицеров надо было разместить, накормить (что тогда означало и напоить), обогреть...
Что касается расквартирования, то, как и описывал это Дарденн, часть войск размещена в округе Шомона и пригородах, часть - на улицах города, а часть - в городских домах. Понятно, что офицеры ночевали в домах получше, а солдаты - у бедняков, на бивуаках, в пригородах или вообще в близлежащих деревнях. Практически в каждом доме Шомона, за исключением жилищ сборщиков налогов, которые хранили у себя кассу с наличными, должен был быть размещен хоть один военный [1540] . В результате этого сожительства семьям французов часто приходилось ночевать на полу, отдавая кровати постояльцам, а днем быть в готовности им услужить. Некоторые постояльцы благодарили своих хозяев: Дарденн заверял, что, например, поляки перед отъездом «целовали ему руки» [1541] .
1540
Gallois L., Retournard B., Sonner M.-A., Voguet Е. Op. cit. Р. 21.
1541
Ibid.
Мэрия выдавала военным специальные билеты, в которых указывалось число дней, отведенных на постой: эти билеты необходимо было предъявлять хозяевам квартир. Но иногда, нарушая порядок, селились и без этих билетов. Были еще и отдельные военные (отставшие и проч.), и даже отряды, которые не имели письменного ордера на заселение. Чтобы как-то противодействовать подобным «самозаселениям», Рэжекур просил мэрию отправить специальных комиссаров, чтобы те обошли все дома и узнали, имеются ли у военных, там проживающих, соответствующие билеты. Если билетов не было, то комиссарам следовало составить список таких «неофициальных» постояльцев и довести его до сведения их командования [1542] .
1542
Ibid. Р. 20. о том же несколько иными словами писал и Стинакер. См.: Steenackers F.-F. Op. cit. P. 253.
Самой острой проблемой были реквизиции.
Стинакер рассуждает о попытках союзников поддерживать порядок и замечает, что это была довольно трудная задача для столь разношерстного войска, как Богемская армия. Стинакер по книге барона Фена цитирует письмо Меттерниха Коленкуру от 15 февраля из Труа: хозяева дома, где тот квартировал, перед отъездом благодарили его за то, что он их не съел. В связи с этим князь выдает герцогу сентенцию: «...война гнусная вещь, особенно, когда ведешь ее с пятьюдесятью тысячами казаков и башкир» [1543] .
1543
Steenackers F.F. Op. cit. P. 237-238. Фразу эту, вырывая из контекста и забывая, что это Меттерниха фактически подозревали в людоедстве, потом будут охотно цитировать многие авторы, если зайдет речь о бесчинствах казаков.
Стинакер полагает, что башкиры были не единственными, кто пропустил мимо ушей все призывы и декларации суверенов быть как можно умеренней в обращении с гражданами Франции: «...Под двойным давлением необходимости и страсти вся армия превратилась в более или менее башкир». Единственно, что могли сделать командиры, так это постараться минимизировать то разорение, которое всегда сопровождает перемещения больших масс людей. Чтобы защитить гражданское население Франции от разрозненных отрядов армии союзников, Эртель издал приказ (отпечатан в типографии Шомона), преамбула и некоторые главы которого опубликованы у Стинакера. Преамбула гласила, что император России информирован, что различные команды, следуя за армией, совершают многочисленные насилия и угрожают жителям деревень. Такое поведение расходится с точкой зрения Александра I и решительно осуждается. Император России распорядился, чтобы Барклай де Толли и Шварценберг предоставили Эртелю все необходимые полномочия принимать любые меры, чтобы остановить подобные беспорядки. Эртель, со своей стороны, приказал, чтобы все отряды военных перемещались только по обозначенным их вышестоящим командованием дорогам. Нарушившие это правило, равно как и отставшие от своих частей солдаты, должны были быть арестованы. Коменданты («от Базеля до Труа и от Труа до Базеля») совместно с мэрами коммун должны были детально рассмотреть поведение таких арестантов. Перемещающимся же по провинциальной Франции командам (например, фуражиров), отрядам или обозам надлежало иметь при себе лист с указанием численности отряда, его маршрута и количества подвод. Сообщение о намерениях отряда расквартироваться в той или иной коммуне должно было быть сообщено через квартирмейстеров руководству коммуны за 24 часа до прибытия войск (чтобы подготовили провиант и ночлег). Эти отряды обязаны были выдавать квитанции (расписки) с указанием употребленного ими, а мэры отправлять эти квитанции 1-го числа каждого месяца Эртелю [1544] .
1544
Steenackers F.-F. Ор. cit. Р. 239-240.
Режим регулярного и достаточного снабжения оккупационных войск должен был предотвратить грабежи и насилия. Проблема же была в том, что войск было очень много. И они то подолгу стояли на месте, что истощало ресурсы в округе, то возвращались в уже опустошенные ими же города и села. Так, Бар-сюр-Об на протяжении всей кампании был перекрестком маршей и контрмаршей союзников, ибо через него шла удобная прямая дорога в направлении главного наступления: «...в результате потери жителей были столь же значительны, как и их огромное доверие к прокламациям союзников: горожане не предприняли соответствующих мер предосторожности, а потом было уже поздно» [1545] .
1545
Berault P. L’Empereur Alexandre a Bar-sur-Aube... Р. 183.
М.-П. Рей обращает внимание, что стратегический план ведения кампании союзниками предполагал снабжение воинских частей с походных складов при одновременном осуществлении реквизиций, «не выходивших за рамки строгой необходимости. Например, русские солдаты должны были ежедневно получать полфунта мяса и два фунта хлеба на солдата, а также семь литров овса и тридцать килограммов сена на лошадь» [1546] . Конечно, при всем усердии интендантов накладки были, видимо, неизбежны. А снабжение летучих отрядов со складов вообще было практически невозможно.
1546
Рей М.-П. Царь в Париже... С. 50. Рей, ссылаясь на «Историю русской армии», видит причину мародерства со стороны русских в том, что русскими солдатами часто командовали иностранные генералы, снабжая припасами в первую очередь контингенты своих соотечественников и обходя русских. См.: История русской армии, 1812-1864 гг. СПб., 2003. С. 157. Но тезис этот требует более развернутых комментариев и обоснований.