1904: Год Синего Дракона
Шрифт:
– Если желаете, могу предложить Вам чаю, - голос начальника поезда вывел Советника из раздумий.
– Да-да! Конечно, Всеволод Серафимович. И, если Вас не затруднит - ещё один стаканчик для адмирала. А то я его тоже разбудил.
– Хорошо, будет исполнено.
Сергей прошел в вагон-столовую и уселся у окна, глядя, как потихоньку оживает спящая станция. Жаль, что и Иркутск, как и остальные города на их пути, промелькнет лишь картинкой за окнами...
– Вот нет в тебе ни капли жалости к боевому товарищу, Серег!
– раздалось за спиной ворчание Ильи, - Разбудил меня в такую рань. Вот на кой, а?
–
– И что? Ну, ещё один город. Ну и что?
– А то, что через три часа - Байкал.
– Блин, вылетело из головы! Переправа, значит?
– Ага! Переправа-переправа, берег левый - берег правый... А вот и Всеволод Серафимович с целебным утренним бальзамом!
– Весьма кстати!
– Илья повернулся к начальнику поезда, - Составите нам компанию?
– С превеликим удовольствием, Илья Сергеевич!
– и начальник поезда присел за их столик.
Сделав несколько глотков крепкого ароматного чая, Сергей оторвался от созерцания заоконных видов:
– Всеволод Серафимович, а Вы не в курсе, Хилков со товарищи уже заканчивает дорогу по льду Байкала?
– Узнавал сегодня на станции. Вчера ледовая железная дорога ещё не была закончена - грузы и пассажиров перевозили по льду на санях.
– А ледокол?
– поинтересовался Илья, - Там ведь есть ледокол, насколько я помню?
– Есть Ваше превосходительство. И даже не один. Но ледоколы могут взломать лед только до декабря месяца. Затем его толщина уже не позволяет ходить ледоколам. Приходится на санях по льду перевозить и людей, и грузы. И так - до самого апреля.
– Весело!
– Да просто обхохочешься! Придется нам поезд менять, Илья!
– Вервольф пристально посмотрел на "адмирале".
– Придется. Хотя я, честно говоря, надеялся, что Хилков успеет к нашему приезду закончить колею через Байкал.
– Может, всё же успеют?
– печально произнес начальник поезда, - Я уже привык к вам, жаль будет расставаться...
– Поверьте, Всеволод Серафимович, нам тоже не хочется расставаться с Вами, но, если колея не будет готова сегодня, - Илья вздохнул, - Ждать мы не можем. Слишком много поставлено на карту.
– Я всё понимаю, Илья Сергеевич.
Свисток паровоза разорвал утреннюю полудрёму иркутского вокзала и через минуту поезд покатился дальше на восток, плавно набирая ход. Дальше дорога шла по самому берегу Ангары, и отсюда зимний Иркутск выглядел просто великолепно - лучи утреннего солнца играли на куполах церквей и большого пятиглавого собора, окрашивали теплыми оттенками снег на скатах городских крыш, добавляли романтизма колоннадам нескольких вилл, построенных у берега реки. Эдакая претензия на итальянский ренессанс...
– Значит - через три часа - Байкал?
– Вервольф повернулся к Всеволоду Серафимовичу. Тот утвердительно кивнул.
– Да, через три часа будем на берегу озера. Может - чуть раньше. Но сильно гнать не будем - несколько дней назад на этом участке воинский эшелон сошел с колеи - машинист хотел с разгону пробить сугроб на пути. Несколько человек погибло, пять вагонов в щепы... паровоз и вагоны всё ещё не убрали. Так что - не взыщите - но полный ход я Федору тут давать запретил.
– И правильно сделали!
– Илья утвердительно кивнул начальнику поезда, - Полчаса ничего особо не решат.
– Что ж! Раз осталось три часа - пора будить парней, пусть приводят себя в порядок и пакуют вещи.
– Сергей встал из-за стола, - Всеволод Серафимович, будьте так любезны - распорядитесь сегодня подать завтрак пораньше!
– Хорошо, господин Советник! Всё организуем на высшем уровне!
– Спасибо!
– Да, Всеволод Серафимович, спасибо Вам за чай - он у Вас, как всегда отменный, - Илья тоже поднялся, - И за компанию спасибо!
* * *
Через три часа небольшой поезд замер на станции, приютившейся у подножия невысокой горы на берегу замерзшего озера. Как раз в том месте, где берет своё начало красавица Ангара. Несколько аккуратных деревянных строений, станционные пути, и дуга пирса-волнолома, отделяющая ковш небольшой гавани от остального озера. На самом конце волнолома - "вилка" - раздвоенный причал, внутренние очертания которого в точности соответствовали обводам корпуса огромного ледокола-парома и при швартовке происходило совмещение рельсов на причале и рельсов на пароме. Сам исполин-паром "Байкал" стоял у причала, вмерзнув в лёд до весны. Его четыре трубы были расположены квадратом - как ножки перевернутого стола, отчего этот тяжелый, утюгообразный ледокол немного напоминал броненосец "Наварин". Рядом стоял ещё один ледокол, поменьше - изящная двухтрубная "Ангара". Несколько маленьких пароходов и барж стояли ближе к берегу, а чуть в стороне высился огромный прямоугольник выстроенного из лиственницы плавучего дока, чьи высокие угловатые очертания вызвали у Вервольфа стойкую ассоциацию с комодом.
Но особо долго рассматривать окружающие пейзажи не получилось - по перрону к ним уже шла небольшая делегация. Возглавлял её рослый, крепко сбитый человек, возрастом уже явно за шестьдесят, но бодро вышагивавший по заснеженным доскам. Все остальные сопровождавшие несколько терялись на фоне его фигуры и явно составляли свиту подчиненных. Маленькая, прямоугольная, абсолютно седая, бородка была столь же характерной чертой его образа, как и у Степана Осиповича Макарова, с той лишь разницей, что и размеры, и форма были полной противоположностью Макаровской бороды.
– А вот и Михаил Иванович, собственной персоной сотоварищи!
– Вервольф легонько подтолкнул локтем Модуса.
– Хилков?
– Ага, он самый!
Илья повернулся к остальным советникам:
– Парни, а ну-ка соберитесь! Как-никак цельный министр путей сообщений к нам пожаловал!
– Р-р-а-а-вняйсь! Смирно! Равнение напр-р-р-а-а-во!
– пронесся над перроном зычный голос есаула, командовавшего казачьим эскортом группы советников.
Через минуту бодрый голос Хилкова разорвал тишину над перроном:
– Здравствуйте, господин вице-адмирал! Рад видеть Вас и Ваших товарищей в добром здравии!
– Здравия желаю, господин министр путей сообщения! Смею Вас заверить, я и мои товарищи также рады видеть Вас в добром здравии!
– Илья ответил своей порцией любезностей.
После череды рукопожатий и обмена приветствиями между двумя группами людей, Илья с Хилковым отошли чуть в сторону, при этом Илья жестом поманил к себе Вервольфа. Чему Сергей был только рад. Пообщаться с человеком, которого по итогам "их" войны японцы считали более опасным врагом, чем Куропаткина, - о таком он мог только мечтать.