1917 год. Распад

Айрапетов Олег Рудольфович

Около 19:00 у здания бывшей Думы собрались участники мирной демонстрации, которые весьма решительно были настроены добиться своего и вручить власть Советам⁴⁵. Площадь перед Таврическим дворцом наполнилась вооруженными и агрессивно настроенными людьми⁴⁶. Между тем дворец было решительно некем оборонять: в здании почти не было солдат. С большим трудом удалось убедить команды броневиков выступить по приказу Исполкома Петросовета: они прошли через площадь и заняли позиции у входа. Толпа поначалу не знала, на чьей стороне машины, и приветствовала их⁴⁷. Наиболее активными в этой толпе были пулеметчики и матросы⁴⁸. В 17:00 они подошли к дворцу, изрядно разогретые своей воинственной прогулкой по городу⁴⁹. Многие начали проникать в здание дворца. У всех был единый лозунг – «Вся власть Советам!»⁵⁰

Они явно устали от бездействия и явно не знали, что делать. Массы явно не были готовы применить силу в отношении тех, кому они хотели (пусть и декларативно) вручить право распоряжаться собою. Одно дело – насилие в отношении министров частично буржуазного Временного правительства, другое – в отношении социалистов из руководства Всероссийскими Советами.

Между тем это руководство решительно не желало брать власть. Толпа, состоявшая из разных отрядов, явно не имела единого командного центра и не знала, что ей делать. Управление над ее отдельными частями, шумевшими и смешивавшимися на площади, постепенно утрачивалось. На захват здания идти никто не решался, и в результате начался стихийный митинг. К демонстрантам вышли Чернов и Чхеидзе. Они выступили с речами, которые стали немедленно обсуждаться. Казалось, возникал шанс заболтать опасность, но матросы, настроенные наиболее решительно, фактически захватили В. М. Чернова в заложники⁵¹. Короткая речь министра земледелия не пришлась по душе слушателям: те потребовали от него немедленно передать землю народу. Естественно, что «народный министр», как Чернова называли партийные товарищи, не смог выполнить требования вооруженной мирной общественности, и ее представители силой заставили его сесть в открытый автомобиль⁵². Там он и пребывал, окруженный преимущественно вооруженными матросами, с серым лицом, без шапки, трясясь то ли от холода, то ли от страха⁵³. Часть захвативших политика демонстрантов заявила, что он останется у них заложником до тех пор, пока Советы не пойдут навстречу их требованиям. Какой-то рабочий тряс перед его лицом кулаком и призывал пойти навстречу пожеланиям трудящихся: «Принимай, с. с. власть, коли дают!»⁵⁴ «Народному министру» грозил самосуд, толпе его судьба была явно безразлична, и лишь обеспокоенные эсеры пытались вывести на защиту однопартийца броневики⁵⁵. За Чернова попытался вступиться Раскольников, успокаивая словами: «Это недоразумение. Вы будете освобождены»⁵⁶.

Попытка выполнить обещание была безуспешной: очевидно, и Расколькников утратил контроль над моряками⁵⁷. Расправу остановил Троцкий, вступивший в спор с ними⁵⁸. Он назвал матросов «красой и гордостью русской революции», которая не может допустить насилия. Очевидно, эти слова поразили слушателей, и они отпустили своего заложника⁵⁹. «Чернов был ни жив, ни мертв, – вспоминал Раскольников. – Я помог ему сойти с автомобиля; с вялым измученным видом, нетвердой нерешительной походкой он поднялся по ступенькам и скрылся в вестибюле дворца»⁶⁰. О помощи, оказанной ему большевиками, Чернов никогда не вспоминал – ни в 1917 г., когда Троцкий и Раскольников сидели в тюрьме, ни в эмиграции⁶¹.

Так или иначе, но покинул он площадь как нельзя вовремя. К дворцу были вызваны 4 роты измайловцев и 2 роты семеновцев. Однако Половцов вряд ли до конца верил в решительность пехотных полков гарнизона. Из Павловска была вызвана конная артиллерия, ее сопровождали две сотни 1-го и 4-го Донских казачьих полков⁶². Был отдан приказ перебросить 2 орудия под прикрытием этих сотен к Таврическому дворцу.⁶³ На подходе к нему казаки были обстреляны демонстрантами из пулеметов⁶⁴. Большое количество оружия на руках рано или поздно должно было проявиться. Для того чтобы пробить себе дорогу, войска открыли ответный огонь⁶⁵. Одно орудие сделало несколько выстрелов: обстрел из пулемета был быстро прекращен⁶⁶. Пушечные выстрелы на улицах, ведущих к дворцу, мгновенно изменили обстановку на площади перед ним. Перелом кризиса, тянувшегося целый день, произошел почти мгновенно: «Этого оказалось достаточным: с первыми же выстрелами грянула паника, да какая… Толпа закачалась, загудела, люди бросились кто куда»⁶⁷. При первых же выстрелах вооруженные мирные демонстранты побежали, и это бегство стало сигналом для колеблющихся. Толпа митинговавших здесь была обстреляна войсками⁶⁸.

К 19:00 к дворцу прибыли Владимирское военное училище, 9-й кавалерийский полк, 1-й казачий полк и один взвод артиллерии⁶⁹. В конечном итоге нескольких частей, готовых действовать, оказалось достаточно для того,

чтобы удержать хрупкое равновесие сил, а затем и полностью переломить ситуацию в пользу правительства. Большое значение имело и то, что Переверзев решил действовать: он подготовил обращение в печати, в котором утверждал, что правительство обладает информацией о предательстве Ленина и большевиков⁷⁰. Таврический дворец был в восторге: наконец он получил оружие против своих противников⁷¹.

Произошло то, чего так боялись революционеры в феврале: армия не поддержала улицу. В тот же день делегаты Финляндского, Преображенского, Павловского, Московского, Гренадерского, Семеновского, Кексгольмского, Волынского, Егерского, Измалойвского, 6-го запасного саперного, 9-го кавалерийского, 1-го гвардейского стрелкового и 180-го запасного полков потребовали подчинения существующей власти и проведения следствия по событиям в городе⁷². В ночь с 4 (17) на 5 (18) июля к Таврическому дворцу прибыли измайловцы, семеновцы, литовцы, а затем и другие части гарнизона⁷³. Члены Исполкома приветствовали проходившие войска криками «Временное Правительство имеет сведения, что Ленин продался немцам!»⁷⁴. Полки расположились вокруг здания бывшей Думы, подступы к ней вновь приобрели вид военного лагеря. Проверить его на прочность никто не решился⁷⁵.

В ходе событий вечера 4 (17) июля было убито и ранено несколько сотен человек, вечером и ночью прочный порядок поддерживался только перед дворцом. В ряде районов, включая центр города, шел грабеж лавок и магазинов, отряд анархистов вновь занял типографию «Нового Времени», которую, впрочем, им вскоре пришлось оставить⁷⁶.

Прочного контроля над войсками еще не было. Вечером 4 (17) июля Половцов отдал распоряжение командиру гвардейского запасного артиллерийского дивизиона привести 8 легких орудий в столицу под прикрытием школ прапорщиков к 6:00 5 (18) июля⁷⁷. Этот приказ не был поддержан Петергофским советом, который 5 (18) июля отказался санкционировать предложенную меру на основании появившихся сомнений «в ее революционном характере». В том случае если распоряжение генерала, будет подтверждено ЦИК Всероссийского Совета рабочих и солдатских депутатов, в Петергофе обещали выступить всем гарнизоном⁷⁸.

Несмотря на подобного рода случаи, перелом все же состоялся. С утра 5 (18) июля на улицы вышли военные патрули, которые начали разоружать штатских. У «мирных» демонстрантов было изъято 4 броневика (!), попыток сопротивления не было. Вслед за этим перелом в настроении гарнизона стал очевидным, а части, поддержавшие большевиков, были вынуждены вернуться в казармы⁷⁹. В них были проведены митинги с принятием резолюций, нацеленных на снятие возможных обвинений. Так, в 1-м пехотном запасном полку 5 (18) июля был принят такой текст: «Выступление полка 4 июля являлось мирным. Происшедшее столкновение было печальным недоразумением, выяснение которого поручается Особой следственной комиссии»⁸⁰.

«Теперь, – сказал в этот день Ленин Троцкому, – они нас перестреляют. Самый подходящий для них момент»⁸¹. В городе начались аресты и разгон большевистских организаций, была разгромлена редакция газеты «Правда»⁸². До того как это произошло, газета успела выйти с текстом обращении ЦК и Петроградского комитета РСДРП (б), Военной организации ЦК РСДРП (б), комиссии рабочего сектора Петросовета, в котором большевики заявляли: «Цель демонстрации достигнута. Лозунги передового отряда рабочего класса и армии достигнуты внушительно и достойно. Отдельные выстрелы в демонстрантов со стороны контрреволюционеров не могли нарушить общего характера демонстрации»⁸³. Демонстрация была объявлена завершенной. «Выждем развития кризиса дальше», – призывала газета⁸⁴.

Выждать не удалось, во всяком случае, на тех позициях, которыми партия владела накануне этого «мирного» выступления. Большевикам пришлось сдавать их. С утра 5 (18) июля в городе наступило видимое спокойствие⁸⁵. Пытавшийся отстоять дом Кшесинской Раскольников в это время требовал прислать из Кронштадта несколько 4-дюймовых и три 47-миллиметровых орудия для броневиков⁸⁶. Эта помощь так и не была оказана.

Победа правительства над внутренним врагом была довольно явной. Большевики выступили без четкого плана действий, но получили ценный опыт подготовки государственного переворота⁸⁷.