1941. Забытые победы Красной Армии (сборник)
Шрифт:
Ельня была захвачена частями 10-й танковой дивизии из состава 46-го танкового корпуса 2-й танковой группы Гудериана 19 июля 1941 года. Немцы начали атаку около 3 часов дня, но скоро наткнулись на длинный противотанковый ров, вырытый в 2 км западнее Ельни. Немецкие танки повернули на север, форсировали ров, используя в качестве прохода пересекающую его железнодорожную насыпь, и ворвались в горящий город вместе с сопровождающей их мотопехотой и мотоциклистами.
К девяти вечера немцы полностью овладели Ельней, в жестоких уличных боях выбив из нее подразделения советской 19-й стрелковой дивизии. Дольше всего держались защитники городского железнодорожного вокзала, но и он в итоге пал. Немецкие танки израсходовали в этом бою последние капли горючего. На следующий день горючее подвезли, и 10-я танковая дивизия сумела продвинуться еще немного на восток. На большее у дивизии уже не хватило сил – ведь на 22 июля в ее строю числилось всего 9 танков – 5 легких Pz.II и 4 средних Pz.HI [92] – из 200, с которыми она пересекла советскую границу [93] . Остальные частью вышли из строя из-за поломок, а частью были подбиты или сожжены в непрерывных боях. 46-й танковый корпус, начиная с 28 июня, прошел от границы с боями около 1000 км, и это не могло не сказаться на его возможностях. Немцы были вынуждены остановиться, но спокойно отдохнуть им так и не удалось. Никто из них тогда не смог бы предугадать, что эта временная остановка затянется на долгих полтора месяца и закончится сдачей Ельни.
Еще более неожиданным стал сам характер этого сражения: в отличие от маневренных и динамичных боев, которые германская армия вела с самого начала Второй мировой войны, под Ельней ей пришлось занять жесткую оборону. Немцы были вынуждены зарыться в землю и под почти непрерывными артобстрелами отражать многочисленные и настойчивые атаки советской пехоты, временами поддерживаемой танками. Эта продолжительная и жестокая бойня во многом напоминала кровопролитные бои на истощение времен Первой мировой войны – тем более что пока ни одно сражение после ее окончания не стоило немцам стольких жертв, как битва за ельнинский выступ.
Выступ имел сравнительно небольшие размеры – приблизительно 20 километров в ширину и 30 километров в глубину.
Обороняли его на первых порах только 10-я танковая дивизия генерал-лейтенанта Шааля и моторизованная дивизия СС «Рейх», которой командовал генерал-лейтенант Хауссер. Немецкая пехота в это время далеко отстала от подвижных частей 2-й танковой группы «быстроходного Гейнца» Гудериана.
Советские контратаки начались уже на следующий же день после потери Ельни, 20 июля. Вначале они проводились силами 19-й и 120-й стрелковых дивизий при поддержке 104-й танковой дивизии, а через 3 дня боев 104-ю сменила 105-я танковая дивизия. Но командование Резервного фронта, которым тогда руководил генерал-лейтенант И. А. Богданов, существенно недооценило силы немцев, овладевшие ельнинским выступом. Еще 22 июля оно полагало, что имеет дело только с двумя батальонами, усиленными артиллерией и танками [94] – тогда как на самом деле там находились две отборные германские дивизии.
Поэтому благоприятный момент, когда немцы еще не успели толком закрепиться и подтянуть резервы, был упущен: первые атаки проводились сравнительно небольшими силами и не смогли смять немецкую оборону. Между тем изначально она была не сплошной, а состояла из отдельных опорных пунктов. При этом немцы постоянно испытывали острый недостаток снарядов и не могли надежно прикрыть огнем промежутки между своими позициями. Ельня стала самым восточным пунктом, достигнутым к тому времени вермахтом. Боеприпасы сюда приходилось подвозить со складов, оставшихся в глубоком тылу, в 450 км западнее. Наладить их бесперебойную доставку, да еще по немногочисленным дорогам, разбитым непрерывным движением транспорта и боевой техники, а вдобавок размытым дождями, было практически невозможно. Обе стороны активно поддерживали свои наземные войска авиацией.
Боевые действия в районе Смоленска с 10 июля по 9 сентября 1941 года
22 июля 46-й танковый корпус, имея 10-ю танковую дивизию справа и моторизованную дивизию СС «Рейх» слева, преодолевая яростное сопротивление русских, сумел еще немного продвинуться в южном и восточном направлениях. Немцы овладели важными высотами, господствующими над местностью (в том числе высотой 125,6), а также захватили деревни Липня и Пронино. Бой продолжался до самой полуночи. Моторизованный полк «Великая Германия» из состава того же 46-го танкового корпуса в это время прикрывал его южный фланг, на котором в тот день было спокойно. С раннего утра следующего дня начались сильные советские контратаки, но немцам при поддержке штурмовых орудий дивизии «Рейх» удалось не только устоять, но и улучшить свои позиции. Только разведывательный батальон «Рейха» в районе села Глинка оказался оттеснен назад. Все наличные эсэсовские подразделения были брошены в это сражение, даже саперные роты приходилось использовать в качестве последнего резерва для контратак. На участке полка «Великая Германия» в тот же день начались тяжелые бои южнее села Шаталовка.
24 июля моторизованная дивизия СС «Рейх», защищавшая северный фас выступа и растянутая на 38 км, была атакована многочисленной советской пехотой при поддержке танков. Бои начались с самого утра. Именно с севера немцы испытывали тогда наиболее сильное давление – ведь там до 5 августа пытались вырваться из немецких клещей советские войска, окруженные в районе Смоленска. Атаки следовали одна за другой, но проводились они ограниченными силами, численностью только до батальона, слабо поддерживались артиллерией и поэтому были отбиты с большими потерями для атакующих.
Одним из многочисленных боевых эпизодов того горячего дня стал поединок советского танка Т-34 с германской 105-мм гаубицей. Орудие открыло огонь по своему противнику прямой наводкой с дистанции 1800 м и добилось попадания с 1,5 км. Вслед за первым снарядом в танк угодили и другие – но бронебойные снаряды гаубицы со сравнительно низкой начальной скоростью в 395 м/с оказались бессильны перед прочной наклонной лобовой броней «тридцатьчетверки» и только рикошетировали от нее. В бой вступила 37-мм немецкая противотанковая пушка, но и она ничего не смогла добиться и была раздавлена танком. Очередной гаубичный снаряд попал в танк с расстояния всего 15 м, его осколками был ранен командир немецкой батареи, но танк продолжал упрямо двигаться вперед, явно намереваясь раздавить и это орудие вместе с его расчетом. Наконец, последний снаряд, выпущенный в упор, с дистанции в 6 м, поразил танк точно в уязвимое место – люк механика-водителя. Люк был вдавлен внутрь корпуса, танк остановился всего в 5 метрах от гаубицы и загорелся. От пожара взорвался боекомплект… [95]
Но не всюду немцам сопутствовал успех. Во второй половине дня в районе деревни Ушаково германская оборона была прорвана, и там тотчас же создалась критическая ситуация. Для удержания фронта в бой пришлось бросить последний резерв эсэсовцев – дивизионный саперный батальон при поддержке 3 штурмовых и 4 противотанковых орудий под личным командованием начальника штаба моторизованной дивизии СС «Рейх» Остендорфа. Саперы пошли в контратаку в 6 часов вечера и в тяжелейшем бою, местами переходившем в рукопашные схватки, сумели восстановить положение.
На следующий день несколько советских танков прорвались через стык между дивизией «Рейх» и 10-й танковой дивизией, а три из них сумели добраться почти до самой Ельни. Оборонявшимся понадобилось около часа, чтобы отбить эту атаку. Последний танк был уничтожен ротой охраны штаба корпуса. На поле боя осталось 16 подбитых машин [96] , а всего, согласно немецким докладам, 25 июля «Рейх» и 10-я танковая дивизия уничтожили 78 советских танков [97] . Усложняла положение немцев советская авиация, полностью господствовавшая тогда в воздухе. Самые упорные бои опять разгорелись за деревню Ушаково – в течение нескольких последующих дней она неоднократно переходила из рук в руки.
Львиная доля снарядов, доставленных в распоряжение 46-го танкового корпуса, немедленно направлялась на участок дивизии «Рейх» – ведь именно на нее пришлась основная тяжесть боев. Ее заявки на авиационную поддержку тоже выполнялись в первую очередь, а мотоциклетный батальон 10-й танковой дивизии был срочно отправлен в ее распоряжение в качестве резерва для контратак. Однако наиболее эффективные резервы немцев у Ельни – танки 10-й танковой дивизии – в тот день опять стояли без горючего. Это было отмечено в донесении начальника штаба Фронта резервных армий генерал-майора Ляпина в Генштаб от 25 июля, в котором, в частности, сообщалось:«…Силы противника точно не установлены. Имеется мотопехота с большим количеством минометов и автоматического оружия, 50–60 танков – последние активности не проявляют…» [98]
Немцам пришлось бы намного труднее, если бы атакующие их советские танки были поддержаны пехотой, но в то время командиры РККА часто еще не умели налаживать эффективное взаимодействие между разными родами войск. Больше того, приведенное донесение свидетельствует о том, что даже после недели боев советской разведке так и не удалось выявить германские силы у Ельни.
Убедившись, что стандартные 37-мм немецкие противотанковые пушки не в состоянии успешно бороться с танками Т-34 и КВ, командир 46-го танкового корпуса фон Фитингоф сумел выпросить у зенитчиков 88-мм орудия, которые могли подбить любой советский танк с дистанции свыше 1000 м. Такие пушки использовались немцами в качестве противотанковых на протяжении всей обороны ельнинского выступа и зарекомендовали себя буквально незаменимыми. Большую помощь своим наземным войскам оказывало и Люфтваффе; особенно эффективно действовали пикировщики Ю-87. Успеху немецкой обороны во многом способствовала подвижность войск: немцы могли быстро перебрасывать подкрепления со спокойных участков фронта на угрожаемые. Например, когда утром 26 июля новые атаки, каждая силами до батальона, подержанные танками и авиацией, обрушились на моторизованную дивизию СС «Рейх» вдоль всего ее фронта и дивизия запросила помощь, на выручку ей немедленно пришел подвижный резерв 10-й танковой дивизии.
Зато все больше и больше досаждал немцам огонь советской артиллерии. Его интенсивность росла с каждым днем, и немецкие донесения постоянно это отмечали. Командование «Рейха» жаловалось в штаб корпуса, что эвакуация раненых с передовой стала невозможной из-за постоянного невыносимого артобстрела. В то же время германские орудия часто были вынуждены молчать по причине хронического недостатка боеприпасов. На каждую батарею выделялось ежедневно всего 80 снарядов. Самолеты Люфтваффе несколько облегчали ситуацию, штурмуя пехоту и артиллерийские позиции русских, но полностью заменить артиллерию они, конечно же, не могли. Природные условия тоже не благоприятствовали немцам: местность на юге выступа была болотистой и поросла густыми кустарниками, которые позволяли атакующим незаметно подбираться вплотную к немецким позициям в условиях отсутствия сплошного фронта.
Но главные проблемы немцев, защищавших ельнинский выступ, заключались в острой нехватке сил. Четырнадцать имеющихся в наличии батальонов 46-го танкового корпуса были растянуты на 50-километровом фронте. Батальонам нередко приходилось удерживать фронт шириной 4–5 км, в то время как по уставу он не должен был превышать и 2 км. Так, 3-й батальон 11-го полка СС дивизии «Рейх» вечером 2 августа насчитывал 285 человек, при этом ему приходилось обороняться на участке шириной в 5 км [99] .
Кроме того, подвижные войска были необходимы Гудериану для дальнейшего наступления. Поэтому днем 24 июля 9-й армейский корпус под командованием генерала фон Гейера получил приказ командующего 4-й армии генерала фон Клюге форсированными маршами выдвинуться к Ельне и сменить войска 46-го танкового корпуса. Но на марше чуть восточнее поселка Ворошилово 485-й пехотный полк 263-й пехотной дивизии внезапно подвергся нападению 149-й стрелковой дивизии Красной Армии. Два батальона полка были отрезаны и атакованы со всех сторон советскими танками. У дивизии не было возможности прийти им на выручку, и батальонам пришлось своими силами пробиваться из окружения. Им это удалось только 27 июля ценой тяжелых потерь в людях и технике.
Наконец 28 июля на помощь войскам 46-го танкового корпуса прибыли 263-я и 292-я пехотные дивизии 9-го армейского корпуса, занявшие позиции на южном фасе выступа. 292-я пехотная дивизия расположилась восточнее, в локтевой связи с 10-й танковой дивизией, а 263-я – западнее. Еще одну, 137-ю пехотную дивизию из состава этого корпуса забрал в свое подчинение Гудериан. Для ускорения переброски пехоты 10-я танковая дивизия предоставила ей свои грузовики.
В ночь на 30 июля 268-я пехотная дивизия, переданная в подчинение 46-му танковому корпусу, начала сменять на передовой 10-ю танковую дивизию. Участки двух батальонов моторизованной дивизию СС «Рейх» тоже были заняты этой дивизией, что дало эсэсовцам возможность уплотнить свои боевые порядки.
Действия 9-го армейского корпуса в июле-сентябре 1941 года
Пехоту одного из полков этой дивизии перебросили из-под села Балтутино грузовики 10-й танковой дивизии, другой полк погрузился в городе Починок на автомашины «Рейха». Третий пехотный полк, артиллерия и обозы 268-й пехотной дивизии совершили марш к фронту пешим порядком. Смена завершилась в течение следующих двух ночей, и 10-я танковая дивизия была выведена в резерв 46-го танкового корпуса, расположившись в тылу за его правым флангом. 30 июля моторизованный полк «Великая Германия» выдвинулся на ключевой участок северного фаса ельнинского выступа у деревни Ушаково [100] .
Солдаты и офицеры 46-го танкового корпуса наконец-то получили долгожданное подкрепление. У них появилась возможность немного перевести дух и подсчитать свои потери. А они были немалыми: за период с начала войны до 25 июля 1941 года корпус потерял 4788 человек: убитыми – 1182 человека, из них 64 офицера, ранеными – 3445 человек, из них 163 офицера, пропавшими без вести—161 человек, из них 3 офицера [101] .
Между тем советские атаки продолжались. Самая сильная из них началась около половины шестого вечера 28 июля. Примерно 2000 бойцов при поддержке танков 105-й танковой дивизии и противотанковых пушек перешли в наступление на позиции эсэсовского мотоциклетного батальона, которому с трудом удалось удержаться. На поле боя остались лежать около 200 убитых и 500 раненых советских солдат. Но и немцы несли немалые потери: только одна из двух медицинских рот дивизии «Рейх» за 28 июля оказала помощь около 800 раненым и больным.
Пехотинцы 9-го армейского корпуса тоже скоро убедились, что штатные противотанковые средства немецких дивизий мало эффективны против новых советских средних и тяжелых танков. Но в их распоряжении имелись несколько штурмовых орудий, которые были использованы в качестве подвижного резерва. В противотанковой роли опять успешно применялись зенитные пушки.
Больше всего немцев под Ельней донимала советская артиллерия. Она была в изобилии обеспечена боеприпасами, умело использовалась, метко стреляла и постоянно росла в количестве. Особенно красноречиво она заявила о себе 30 июля, когда на 10-ю танковую дивизию, которую как раз в этот момент выводили с передовой, обрушились сильные атаки, сопровождаемые небывало мощной артиллерийской поддержкой. Лишь на участке одного полка всего за день были зафиксированы 5 тысяч разрывов. Об интенсивности артогня можно судить хотя бы по тому, что немецкие очевидцы постоянно сравнивали грохот снарядов на их позициях с барабанной дробью.
В то же время немцы из-за сложностей со снабжением постоянно испытывали нешуточный «снарядный голод». Например, 263-й пехотной дивизии, занимавшей один из ключевых участков обороны, в день выделялось лишь 1000 выстрелов для
105-мм гаубиц, ее основного средства артиллерийской поддержки. Германская воздушная разведка докладывала, что обнаружила многочисленные советские пушки. Эти орудия устанавливались открыто там, где они находились за пределами зоны эффективного действия немецких орудий – и хорошо маскировались, если располагались ближе к передовой. До того времени вермахту не приходилось сталкиваться с таким количеством советской артиллерии, к тому же не испытывавшей недостаток в боеприпасах. С 1 по 6 августа находившиеся на выступе моторизованная дивизия СС «Рейх», моторизованный полк «Великая Германия» и 268-я пехотная дивизия подвергались почти непрерывным артобстрелам и несли большие потери в живой силе и технике. Кроме орудийного и минометного огня, немцам довелось испытать на своей шкуре действие новейших и неизвестных им ранее советских реактивных минометов – знаменитых «Катюш». В результате численность их пехотных рот уменьшилась в среднем до 50–80 человек [102] . Дошло до того, что немецкие пехотинцы на передовой радовались советским атакам, потому что с их началом смертоносный артиллерийский огонь переносился на другой участок фронта.
30 июля в 17:30 штаб 46-го танкового корпуса, который как раз в тот момент подвергся воздушному налету, посетил Гудериан. Обстановка на ельнинском выступе оставалась тяжелой, в тот день корпусу пришлось отбить 14 сильных атак, поддержанных танками, артиллерией и авиацией. Некоторые из них закончились местными вклинениями, но немцам удалось восстановить положение контратаками.
С 28 июля Гудериан начал планировать дальнейшее наступление на юг. Он забрал себе 9-й армейский корпус, которому наконец вернули 137-ю пехотную дивизию. Под Ельней оставался только 508-й пехотный полк из состава 292-й пехотной дивизии, принявший на себя участок, обороняемый ранее полком СС «Дер Фюрер» дивизии «Рейх». Этот армейский полк был перевезен туда 8 августа из поселка Ворошилово на автомобилях «Рейха». В тот же день на ельнинском выступе началась замена корпуса фон Гейера частями 20-го армейского корпуса под началом генерала Матерна, которому подчинили оставшуюся здесь 268-ю пехотную дивизию.
Общее командование обороной района Ельни до 26 августа продолжал осуществлять Гудериан. 15-я пехотная дивизия заняла оборону на северном фасе выступа. 88-й пехотный полк этой дивизии был первым переброшен из района поселка Хиславичи на автотранспорте дивизии СС «Рейх» и 6 августа сменил 11-й моторизованный полк этой дивизии. Остальные два полка 15-й пехотной дивизии грузовики «Рейха» перевезли на следующий день, при этом 106-й пехотный полк в ночь с 7 на 8 августа высвободил с передовой моторизованный полк «Великая Германия», а 81-й пехотный полк остался в корпусном резерве. Последними своим ходом прибыли дивизионная артиллерия и обозы, которые имели конную тягу.
После этого начиная с 13:00 8 августа 15-я пехотная дивизия вместе с 508-м пехотным полком взяла на себя оборону всего участка, который раньше защищали эсэсовцы «Рейха». Дивизию «Рейх» планировали отвести на отдых в район восточнее железной дороги Смоленск – Рославль. Но обстановка изменилась, и 9-10 августа «Рейху» вместе с моторизованным полком «Великая Германия» на его левом фланге пришлось принять 30-километровый участок фронта севернее ельнинского выступа, сменив там 17-ю танковую дивизию и 29-ю моторизованную дивизию. При этом правый фланг моторизованной дивизии СС «Рейх» примыкал к левому флангу 15-й пехотной дивизии, занимавшей его прежние позиции.
Смена войск проходила в нелегкой обстановке, активность советских частей не ослабевала. Сначала пехота при поддержке танков и авиации атаковали высоты недалеко от села Клемятино, к северо-востоку от Ельни, рядом с рекой Устром. 4 августа им удалось прорвать германскую оборону севернее деревни Петрянино и у деревни Гридино. Восстановить положение немцам удалось лишь к вечеру следующего дня, используя огневую поддержку танкового батальона 10-й танковой дивизии. Вновь прибывшие войска тоже немедленно попали в переплет. 10 августа основная тяжесть боев сместилась к речке Ужа, которая течет севернее Ельни к Днепру. Там русские сумели прорваться на стыке между 15-й пехотной дивизией и эсэсовцами из «Рейха», отбив у немцев небольшую деревушку. Чтобы ликвидировать этот прорыв, командованию 20-го армейского корпуса пришлось срочно перебросить в 15-ю пехотную дивизию 3 тысячи 105-мм гаубичных снарядов.Но на следующий день корпус получил приказ передать два своих артиллерийских полка 46-му танковому корпусу, который готовился к броску на юг, к Киеву, и в состав которого входили моторизованная дивизия СС «Рейх» и моторизованный полк «Великая Германия». 10-я танковая дивизия ушла еще раньше. Вместе с войсками Гудериана из ельнинского выступа уходили все подвижные части, танки и штурмовые орудия, саперы, авиационная поддержка и часть артиллерии. Быстро заткнуть прорыв фронта в случае необходимости становилось нечем. Генерал Матерна яростно протестовал против такого значительного ослабления сил защитников выступа, но так ничего и не добился.
А тем временем красноармейцы начали густыми волнами атаковать 15-ю пехотную дивизию, неся при этом большие потери. Но и 15-я дивизия всего за 2 дня только офицеров потеряла 15 убитыми и 20 ранеными [103] .11 августа подошли к концу запасы снарядов, и 508-й пехотный полк был выбит с высот у села Клемятино. Неоднократные немецкие контратаки не принесли успеха, и между правым флангом «Рейха» и левым флангом 15-й пехотной дивизии образовалась брешь. Чтобы ее заткнуть, туда пришлось срочно перебросить 4 штурмовых орудия и резервный батальон «Рейха». Назавтра, 12 августа, его оборона тоже не выдержала натиска советской пехоты и танков. Положение спасла контратака еще одного эсэсовского батальона при поддержке взвода штурмовых орудий вечером того же дня. Тем не менее моторизованной дивизии СС «Рейх» под сильным давлением пришлось отвести свой правый фланг от реки Ужа за реку Устром. Но эсэсовцы не желали оставаться пассивными. Используя отсутствие сплошного фронта, они отправили 2 разведывательные группы в тыл противника. Одной из них численностью в 13 человек удалось проникнуть на глубину 7 км, разгромить советский штаб в поселке Сафонове и взять при этом 15 пленных [104] . Другая группа в составе двух отделений сумела захватить небольшую деревеньку и отбить у красноармейцев брошенные там ранее немецкие мотоциклы [105] .
Линию фронта у Клемятино удалось восстановить, а 13 августа, успешно закончив операцию северо-восточнее Рославля, на выручку своему 508-му пехотному полку начали подходить остальные части 292-й пехотной дивизии. Они укрепили оборону 15-й пехотной дивизии, которой без этой помощи пришлось отступить на 3 километра. В этой нелегкой ситуации у командующего группой армий «Центр» фон Бока не оставалось никаких резервов, чтобы помочь обороняющимся на ельнинском выступе – кроме испанской «Голубой дивизии», которой он не сильно доверял, и 183-й пехотной дивизии, которая должна была прибыть в Гродно в середине августа. Но оттуда до фронта было еще целых 600 километров!