1941. Забытые победы Красной Армии (сборник)
Шрифт:
Командующий фронтом, Герой Советского Союза
генерал армии Жуков
18:50 3.8 [116]Подобные действия приводили только к резкому росту потерь среди старшего и высшего командного состава, которого и так остро не хватало, да и среди простых солдат тоже. Жукову не довелось получить хорошего образования, в том числе и военного – но он, несомненно, знал о правильном месте командира в бою: оно должно быть там, откуда ему удобнее руководить боем. От командиров и комиссаров дивизий и полков в стрелковой цепи толку мало, зато их гибель или ранение обезглавливает вверенные им части и соединения. Отдавая такой жесткий, но тактически неграмотный приказ, Жуков, видимо, думал прежде всего о том, как быстрее восстановить доверие Сталина, только что сместившего его с высокого поста начальника Генштаба и отправившего на фронт. Поэтому он и гнал беспощадно свои войска вперед, угрожая самыми суровыми карами всем, кто его ослушается.
Ликвидировать ельнинский выступ массированными, но плохо подготовленными атаками так и не удалось, а тяжелые потери атакующих вынудили временно приостановить советское наступление. 24-я армия была усилена тремя дополнительными дивизиями и артиллерией, и к 23 августа она насчитывала 10 дивизий [117] . В результате удалось добиться полуторного перевеса в силах: 103 200 человек против около 70 тысяч, имевшихся там у немцев. В артиллерии превосходство было еще большим – около 800 советских орудий и минометов калибра 76 мм и выше против примерно 500 немецких. Только 35 танков Красной Армии участвовали в решающем наступлении на Ельню, но в германской группировке в то время совсем не было ни танков, ни штурмовых орудий. Войска получали пополнения маршевыми батальонами, приводили себя в порядок, перегруппировывались и готовились к решающему удару, который был назначен на 30 августа. До него проводились только разведки боем для выявления системы немецкой обороны и поиска в ней слабых мест – но даже эти отдельные атаки доставляли немцам немало неприятностей.
План операции диктовался конфигурацией линии фронта и был прост: срезать выступ одновременными ударами с севера и юга по его основанию и окружить обороняющиеся там германские войска. Главный удар наносился с севера силами 102-й танковой и 107-й стрелковой дивизий, прорывавшими фронт в междуречье Ужи и Устрома на участках шириной соответственно 1,5 и 2 километра. Рядом с ними, вдоль восточного берега реки Ужа, на участке шириной 3 км наступала 100-я стрелковая дивизия. Северную группу поддерживали огнем около 400 орудий и минометов – половина всей артиллерии 24-й армии. Таким образом, была создана плотность артиллерии свыше 60 стволов на километр участка прорыва.
Южная группа в составе 303-й стрелковой и 106-й мотострелковой дивизий при поддержке около 240 орудий и минометов прорывала немецкую оборону на фронте шириной соответственно 3 и 2 километра в районе деревни Леоново. Одновременно 19-я и 309-я стрелковые дивизии наступали на Ельню с востока, ширина их участков прорыва тоже составляла 3 и 2 километра. Их основной задачей было сковать немецкую 292-ю пехотную дивизию и не дать ей возможности помочь ликвидировать бреши в обороне, пробитые у оснований выступа. Поэтому и артиллерии они получили немного – всего около 100 орудий и минометов.
Ударные группировки насчитывали в общей сложности 60 тысяч человек, таким образом, плотность наступающих превышала 3600 человек на каждый километр фронта атаки. В случае успеха операции 102-я танковая дивизия и 303-я стрелковая дивизия должны были образовать внешний фронт окружения, а 107-я стрелковая дивизия, 100-я стрелковая дивизия и 106-я моторизованная дивизия, развернуться на восток и сформировать внутреннее кольцо. 19-й и 309-й стрелковым дивизиям ставилась задача рассечь окруженную немецкую группировку и во взаимодействии с другими частями и соединениями уничтожить ее по частям [118] .
К обороне ельнинского плацдарма готовились около 70 тысяч солдат и офицеров из 9-го и 20-го германских армейских корпусов. Они были растянуты на фронте более 70 километров и измотаны длительными предшествующими боями. На 30 августа немецкие соединения располагались на выступе в следующем порядке:
• 137-я пехотная дивизия из 9-го армейского корпуса занимала позиции на северо-западе выступа, между реками Устром и Ужа. Она защищала северную часть горловины ельнинского плацдарма, и именно на нее пришелся главный удар советского наступления. Слева от нее за пределами выступа располагалась 15-я пехотная дивизия из состава того же 9-го армейского корпуса, позиции которой уходили на север, к Днепру. В резерве 9-го армейского корпуса находилась обескровленная в недавних боях 263-я пехотная дивизия.
• Правее 137-й пехотной дивизии начиналась зона ответственности 20-го армейского корпуса. Его 78-я, 292-я и 268-я пехотные дивизии оборонялись по периметру выступа, от реки Ужа на севере до Десны на юге.
• Последний участок на юго-западе выступа между реками Десна и Стряна защищал полк из состава 7-й пехотной дивизии. Его соседом справа, уже за пределами ельнинского плацдарма, была 23-я пехотная дивизия, входившая в 7-й армейский корпус. Ее позиции уходили на юг вдоль реки Стряна.Единственными имеющимися у немцев в этом районе резервами были два оставшихся полка из состава 7-й пехотной дивизии, 10-я танковая дивизия и моторизованный полк «Великая Германия». Они располагались в городе Починок на расстоянии свыше 50 километров юго-западнее от Ельни и составляли резерв всей немецкой 4-й армии, а не только ельнинской группировки.
Утро 30 августа выдалось туманным. Но несмотря на плохую видимость, в 7:30 утра загрохотали почти 800 советских орудий и минометов, дали залп 3 батареи реактивных установок «Катюша». Многие тысячи красноармейцев одновременно поднялись в атаку. Но самый первый удар был нанесен чуть раньше. После того, как всего пару дней назад немцам удалось восстановить фронт у Чувашей, они совсем не ожидали, что Красная Армия так скоро возобновит наступление на том же самом участке. Поэтому когда ранним утром, еще до начала главной артподготовки, правый фланг 137-й пехотной дивизии подвергся внезапной атаке вдоль реки Ужа, немецкая оборона там оказалась взломана. Затем на дивизию обрушился мощный артиллерийский огонь, за которым последовала атака 6 стрелковых батальонов, проделавших в ее обороне брешь от деревни Садки до реки Устром шириной в 2 и глубиной в 1,5 км. Во время этой атаки несколько советских танков сумели прорваться на километр вглубь немецкой обороны и раздавить несколько пулеметных гнезд, но пехота от них отстала, и без ее поддержки им пришлось вернуться обратно. Немцы были выбиты из Садков, хотя на рассвете следующего дня сумели опять их захватить. На юге в первый день красноармейцам удалось продвинуться на 1,5 километра, а на севере немцев оттеснили только на 500 м.
Как раз в это время появился очередной приказ Жукова, который призывал покончить с примиренческим отношением к, как он выразился:«…трусливым жалобам на огонь противника и действия его авиации. С такими преступными явлениями немедленно кончать и заставить дивизии, полки и батальоны выполнить мой приказ и точно выйти к исходу дня на рубеж, указанный в приказе командующего армией.
…Требую от командиров и комиссаров всех степеней быть в первых рядах наступающих частей и своим личным примером продвигать части вперед.
…От представителей фронта и армии требую к исходу дня донести мне о всех командирах и комиссарах, проявивших трусость и чрезмерную осторожность». [119]
Утром 31 августа 24-я армия немедленно возобновила наступление. На этот раз танки уже не отрывались от своей пехоты и беспощадно утюжили оборонительные позиции. Немцы еще раз горько пожалели об отсутствии у них штурмовых орудий. Прорыв немецкого фронта у Садков достиг 3 километра в ширину и 2 километра в глубину. Чтобы заткнуть образовавшуюся брешь, из деревни Бердники туда был срочно переброшен полк из состава 263-й пехотной дивизии, только недавно отведенной с передовой на отдых и приведение себя в порядок. В это же время советские атаки на юге выступа сковывали 268-ю пехотную дивизию, а на севере по другую сторону от реки Ужа ситуация тоже обострилась. 31 августа в результате атак севернее деревни Гурьево красноармейцы вынудили 78-ю пехотную дивизию отступить на 2 километра. На юге темп наступления несколько снизился, но и там советские войска тоже углубились в немецкую оборону на 2 километра. Одной из главных причин замедления продвижения вперед был выход из строя многих командиров подразделений, которые, согласно настойчивым требованиям Жукова, личным примером вели своих бойцов в атаку [120] .
На следующий день северная ударная группировка подошла к деревне Волосково и южнее ее перерезала единственную железную дорогу, ведущую к Ельне. Продолжая наступление, советские части при поддержке танков уничтожили несколько немецких складов и стали выходить в тыл 292-й пехотной дивизии, обороняющей восточную часть выступа. Эта дивизия изо всех сил пыталась остановить расширение прорыва своего фронта к югу от деревни Выдрино в северо-восточной части выступа, на стыке с 78-й пехотной дивизией.
2 сентября командир 292-й пехотной дивизии генерал Демель доложил в штаб 20-го армейского корпуса, что его дивизия находится на грани истощения сил. Она была не только не в состоянии восстановить свой фронт у Выдрино, но и ничего не могла поделать с советской группировкой в своем тылу у Волосково. Таким образом возникла реальная угроза, что весь северо-западный фланг 20-го армейского корпуса может рухнуть, так же, как и восточный фланг 9-го армейского корпуса.
Особенно отличился в боях у Волосково советский 586-й стрелковый полк из состава 107-й стрелковой дивизии под командованием И. М. Некрасова. В результате немецких контратак полк был отрезан от своих и в течение 3 дней сражался в полном окружении. Сам Некрасов был контужен, но продолжал руководить боем. Полк выстоял, несмотря на все вражеские атаки. За проявленные инициативу, смелость и отвагу И. М. Некрасову 12 сентября 1941 года было присвоено звание Героя Советского Союза. Впоследствии он командовал 52-й гвардейской стрелковой дивизией 6-й гвардейской армии, сражавшейся на Курской дуге в июле 1943 года. Его дивизия оказалась как раз на направлении главного удара группы армий «Юг», который наносил 2-й танковый корпус СС в составе небезызвестных дивизий «Адольф Гитлер», «Мертвая голова» и «Рейх». Тот самый «Рейх», который в конце июля и первой половине августа 1941 года воевал под Ельней. А командиром 2-го танкового корпуса СС в 1943 году был уже знакомый нам Хауссер, командовавший под Ельней «Рейхом» и заработавший за эти бои «Рыцарский Крест». Колоссальной силы удар отборных эсэсовских частей опрокинул дивизию Некрасова, но она не разбежалась и не рассеялась, а организованно отступила и нашла в себе силы собраться и занять новые оборонительные позиции за рекой Псел. На этих рубежах гвардейцам Некрасова удалось задержать наступление врага и не пропустить его к Курску. После этого сражения ему было присвоено генеральское звание. Несомненно, суровая школа, пройденная Некрасовым в 1941 году под Ельней, помогла ему выстоять в 1943 году под Курском.
Для ликвидации кризиса у деревни Выдрино командир 20-го армейского корпуса генерал Матерна вечером 2 сентября организовал контратаку на высоту 240,3, с которой немцы были выбиты ранее. В 20-минутной артподготовке приняли участие все без исключения немецкие батареи, в пределах досягаемости которых находилась эта высота. Снарядов у немцев к тому времени уже хватало. В бой были брошены последние резервы 292-й пехотной дивизии, и им с трудом удалось снова овладеть высотой. Но становилось очевидным, что 20-й армейский корпус достиг предела своих возможностей.
Это же самое можно было сказать и о 9-м армейском корпусе. Его 137-я пехотная дивизия в боях 30–31 августа потеряла 500 человек, а 1 сентября – еще 700. Ее сосед справа, командир 78-й пехотной дивизии генерал Галленкамп доложил, что, по его мнению, 137-я дивизия исчерпала все свои ресурсы и больше не может выдерживать советские атаки. Ему вторил и командир 9-го армейского корпуса фон Гейер, который тогда же указал, что за последние 10 недель каждый пехотный полк его корпуса потерял в среднем 1000 человек, из которых 40 были офицерами [121] . Он настоятельно рекомендовал, чтобы пехота больше не использовалась на решающих участках без поддержки танков. Чтобы помочь своей истекающей кровью дивизии, фон Гейер был вынужден опять раздергивать единственный резерв своего корпуса – и без того сильно поредевшую и измотанную 263-ю пехотную дивизию. 1 сентября еще один из ее полков был направлен на правый фланг 137-й пехотной дивизии. В тот же день полк 7-й пехотной дивизии из армейского резерва был переброшен на укрепление правого фланга 268-й пехотной дивизии к югу от Ельни.
Утром 3 сентября возобновилось наступление на горловину выступа южной советской группировки. Ей удалось отбить у немцев деревни Леоново и ГЦеплево, но южнее Леоново все 15 танков 103-го отдельного танкового батальона, поддерживавшие атаку пехоты 303-й стрелковой дивизии, застряли в болоте. В который раз сказались многократно отмеченные, но так и не исправленные недостатки в организации боя – пренебрежение разведкой местности. К утру следующего дня удалось вытащить из болота только 9 машин [122] .
На исходе 3 сентября горловина выступа сузилась до 6–8 километров. Казалось, что полное окружение немецкой группировки на ельнинском выступе становится реальностью. И без того тяжелое положение немцев усугублялось тем, что Красная Армия в то время перешла в наступление на широком фронте. Одновременно с Ельнинской операцией южнее ее 30 августа началась Рославль-Новозыбковская наступательная операция Брянского фронта. На следующий день, 1 сентября, 16-я, 19-я и 20-я армии Западного фронта перешли в наступление севернее Ельни в ходе Духовщинской наступательной операции. Немногочисленные немецкие резервы были втянуты в тяжелые бои. Например, 10-я танковая дивизия 31 августа вступила в сражение против наступающих соединений советской 43-й армии в секторе 23-й пехотной дивизии, в 15–30 километрах к югу от Ельни. Дивизия вышла из боя 2 сентября и на следующий день вернулась в район Починка на место своей прежней дислокации. 4 сентября боевая группа этой дивизии была направлена на выручку 137-й пехотной дивизии и двум полкам 263-й пехотной дивизии, защищавшим северо-западную часть выступа – хотя, судя по всему, так и не успела вступить там в бой.
Еще 2 сентября Гальдер и фон Браухич вылетели в штаб группы армий «Центр», чтобы обсудить с ее командующим фон Боком обострившуюся до предела ситуацию под Ельней. Никто из собравшихся на совещание в тот момент не знал, когда можно будет возобновить наступление на Москву. Эта перспектива обуславливалось многими факторами, не все из которых зависели от них. Но всем было очевидно, что возможность наступления на Москву может появиться не ранее конца сентября. Удерживать ельнинский выступ так долго было нереально, поэтому было принято решение его оставить.
Ельнинская операция, сентябрь 1941 года
Непосредственно руководить эвакуацией был назначен фон Клюге, и он немедленно начал ее планирование. Отвод войск решили осуществлять в 3 этапа:
1. В ночь на 4 сентября вывести с выступа тылы и обозы.
2. В ночь на 5 сентября отвести войска из восточной части выступа к западу от Ельни.
3. В ночь на 6 сентября всем войскам оставить выступ и занять линию обороны вдоль рек Стряна и Устром [123] .
Ранним утром 5 сентября последние части 78-й пехотной дивизии, расположенные к востоку от реки Ужа, включая подразделения 137-й пехотной дивизии, отбившиеся от своего соединения, начали отходить на запад, обходя советское вклинение у деревни Садки. Русские из района Садков осторожно прощупывали в разных местах немецкую оборону, но 137-я пехотная дивизия отбила огнем все их попытки наступать. Около 6 часов вечера советская артиллерия начала сильный обстрел 137-й пехотной дивизии и закончила его с наступлением темноты. Немцам очень повезло с погодой: начавшиеся еще в предыдущий день дожди превратились в сильный ливень, который вместе с густым туманом скрыл отход войск, хотя и затруднил их движение. Если бы не два дня плохой погоды, немецкие войска, несомненно, понесли бы намного большие потери во время эвакуации ельнинского выступа.
Первыми вечером 5 сентября ворвались в Ельню части 19-й стрелковой дивизии – той самой, которая ее в свое время оставила. На следующий день город был полностью освобожден. Преследуя противника, войска 24-й армии 8 сентября вышли на заранее подготовленную линию германской обороны на рубеже Ново-Яковлевичи – Ново-Тишово – Кукуево. Позиции там успели занять с севера на юг 15-я, 263-я (все три полка), 78-я, 7-я (два полка) и 292-я пехотные дивизии. 137-я и 268-я дивизии, защищавшие горловину выступа на направлениях главных ударов Красной Армии и наиболее тяжело пострадавшие в боях, были отведены с передовой в резерв. В результате существенного сокращения линии фронта немецкие боевые порядки значительно уплотнились. Несмотря на неоднократные попытки советских войск прорвать фронт врага, им это так и не удалось. На этот раз вермахту удалось избежать окружения. Красная Армия тогда еще не умела устраивать врагу настоящие «котлы». Время Сталинграда пока не пришло.Если результаты сражения под Ельней хорошо известны, то с ценой, заплаченной за их достижение, разобраться нелегко. Ниже приводится выдержка из донесения Жукова Сталину об итогах операции от 8 сентября 1941 года:
Товарищу Сталину. Копия: Товарищу Сапожникову.
Докладываю кратко итоги Ельнинской операции:
В районе ЕЛЬНЯ в период с 30 августа по 6 сентября действовали следующие части противника: 137 австрийская пд, 178, 292,268 пд, один полк 7 пд и один полк 293 пд, два мотоциклетных батальона; орудий 200–240. В австрийской дивизии весь командный состав – немцы. Эти части противника прибыли с разных направлений в период 20.8-30.8 и заменили дивизию СС, 15 пд, 17 мд, 10 тд, 5, 31,41 инженерные батальоны. По показаниям всех пленных, дивизия СС, 15 пд, 17 мд выведены в тыл в связи с очень большими потерями, которые эти дивизии понесли в боях за ЕЛЬНЮ. Всего за период боев в районе ЕЛЬНИ противник потерял убитыми и ранеными 45–47 тысяч человек и очень большое количество разбитыми нашей артиллерией и авиацией станковых пулеметов, минометов и артиллерии. По показаниям пленных, в некоторых частях 137, 15, 178 пд минометов и артиллерии не осталось совершенно. По докладу большинства командиров частей и по оставленным трупам на поле боя, за последние 3–5 дней противник потерял убитыми не менее 5 тысяч. Чтобы скрыть от наших войск свои большие потери, перед отходом противник все братские могилы разровнял и замаскировал под окружающую местность… [124]
В этом донесении много натяжек, неточностей и полуправды. Например, перепутаны номера пехотных дивизий: 293-я пехотная дивизия не воевала под Ельней, там была 263-я пехотная дивизия, а 178-й пехотной дивизии в вермахте вообще никогда не существовало – очевидно, Жуков спутал ее с 78-й. Не было в вермахте и 17-й моторизованной дивизии. Может быть, Жуков имел в виду 17-ю танковую дивизию, но и она никогда не была на ельнинском выступе, хотя и занимала с 26 июля по 7 августа участок фронта, примыкавший к нему с севера. А утверждение о том, что немцы перед отходом разравнивали свои братские могилы, остается на совести автора донесения… На основании этих сведений сводка Советского информбюро от 8 сентября сообщала:
…На Смоленском направлении двадцатишестидневные бои за г. Ельню под Смоленском закончились разгромом дивизии СС, 15-й пехотной дивизии, 17-й мотодивизии, 10-й танковой дивизии, 137, 178, 292, 268-й пехотных дивизий противника. Остатки дивизий противника поспешно отходят в западном направлении. Наши войска заняли г. Ельню.
На самом деле немецкие дивизии на ельнинском выступе не были разгромлены, хотя и понесли тяжелые потери. Ни одна из них не была выведена с Восточного фронта на переформирование, а после пополнения все они вскоре приняли участие в наступлении на Москву.
Имеющиеся данные об истинных потерях обеих сторон далеко не точны и, к сожалению, отрывочны. Хорошо известны они только по 46-му танковому корпусу. Согласно отчету корпуса, его войска на ельнинском выступе (10-я танковая дивизия, моторизованная дивизия СС «Рейх», моторизованный полк «Великая Германия» и временно подчиненная ему 268-я пехотная дивизия) за период с 22 июля по 8 августа потеряли 4252 человек: 924 убитыми (из них 37 офицеров), 3228 ранеными (из них 126 офицеров) и 100 пропавшими без вести (из них 3 офицера). Надо отметить, что за эти 18 дней потери корпуса составили 47,5 % от всех его убитых, раненых и пропавших без вести за 57 дней с 22 июня до 17 августа 1941 года. Таким образом, за время боев на ельнинском выступе 46-й танковый корпус терял в среднем более чем вдвое больше людей, чем на других участках фронта, где ему довелось тогда повоевать. За тот же период корпус доложил о захвате 212 танков и бронемашин, 82 орудий, 22 самолета и 8495 пленных [125] . Судя по всему, большинство упомянутой здесь боевой техники попало в германские руки, будучи уже выведенной из строя в боях, а самолеты достались немцам, когда они в самом начале сражения в районе Ельни овладели несколькими аэродромами. В том же докладе упоминалось, что в этих боях противостоящие ему советские войска потеряли 35 тыс. человек убитыми и ранеными. Цифра 35 тысяч, конечно, вызывает большие сомнения – но на войне обычное явление, когда потери противника сильно преувеличиваются.
137-я и 263-я пехотные дивизии немецкого 9-го армейского корпуса в боях на ельнинском выступе вместе потеряли 3700 человек. Еще одна его дивизия, 292-я, за период с 9 августа по 1 октября понесла потери в 2600 человек [126] . Точно выделить из них лишь те, которые имели место именно под Ельней, не представляется возможным, но они, несомненно, составляли в них львиную долю.
С другой стороны, по советским данным немцы потеряли под Ельней 45–47 тысяч человек убитыми и ранеными. Эта цифра впервые появилась в приведенном выше донесении Жукова Сталину. Вероятно, она тоже сильно преувеличена. Можно попробовать примерно подсчитать немецкие потери, используя те сведения о них, которыми мы располагаем. В сражении за Ельню участвовали немецкие войска из состава 4-й армии и 2-й танковой группы. Потери 46-го танкового корпуса из 2-й танковой группы известны за большую часть срока его пребывания на выступе – они составили 4252 человека, как уже упоминалось выше. Если экстраполировать на соединения 20-го армейского корпуса (15-я, 78-я и временно подчиненная ему 268-я пехотные дивизии) известные нам потери 9-го армейского корпуса, учитывая время их участия в боях на выступе и средние дневные потери немцев на разных этапах сражения, получится цифра примерно в 6 тыс. человек. Добавив к ней известные нам потери 46-го танкового корпуса и 9-го армейского корпуса, можно с высокой степенью достоверности оценить, что за весь период боев под Ельней немцы потеряли убитыми, ранеными и пропавшими без вести около 17 тысяч солдат и офицеров. Таким образом, безуспешная попытка немцев удержать ельнинский выступ обошлась им в полнокровную дивизию. Эти потери еще скажутся на них в скором будущем, замедлив темпы наступления на Москву потрепанных у Ельни германских частей и соединений.
С потерями Красной Армии под Ельней тоже много неясного. В вышеупомянутом донесении Жукова Сталину он привел следующие цифры своих потерь с 30 августа по 6 сентября: около 3 тысяч убитых, 13 030 раненых и 1116 пропавших без вести с 30 августа по 6 сентября, а всего – около 17 тысяч [127] . Г. Ф. Кривошеев в работе «Гриф секретности снят» опубликовал совсем другие цифры потерь Красной Армии в Ельнинской наступательной операции: безвозвратные—10 701 человек убитыми, пленными и пропавшими без вести, санитарные – 21 152 человека ранеными и больными, а всего 31853 человека [128] . Но эти потери относятся только к периоду последнего советского наступления на Ельню с 30 августа по 8 сентября, они не учитывают тяжелые утраты в многочисленных бесплодных атаках в период с 20 июля до 29 августа. Узнать о советских потерях за весь период ельнинской операции можно из донесения политотдела 24-й армии в политуправление Резервного фронта, написанного по горячим следам. Согласно ему, по предварительным сведениям эта армия потеряла 77 728 человек, при этом наибольшие потери понесла ее 19-я стрелковая дивизия – 11 359 человек [129] . Такие данные хорошо согласуются с известной нам статистикой потерь Резервного фронта с 30 июля по 10 сентября 1941 г. За это время войска фронта потеряли 103 147 человек, из них 45 774 безвозвратно [130] . Принимая во внимание, что основной задачей фронта в то время была ликвидация ельнинского выступа, а рассмотренный период не охватывает первые 10 дней боев под Ельней, и учитывая предварительность, а следовательно, неполноту сведений из донесения политотдела 24-й армии, можно вполне обоснованно оценить, что всего в Ельнинском сражении Красная Армия потеряла свыше 80 тысяч человек. Велики были и потери в технике. После окончания боев из-под Ельни были эвакуированы 164 выведенных из строя советских танка. Из них в ремонт отправили только 34, а 130 восстановлению уже не подлежали и пошли на переплавку [131] .
Всего в решающем штурме участвовали 103 200 человек, следовательно, среднесуточные безвозвратные потери Красной Армии за 10 дней наступлении превысили 1 %! Это очень красноречивая и страшная цифра. Достаточно сравнить ее с потерями Красной Армии во время оборонительной части Курской битвы. Даже в тех редких по ожесточенности боях наши среднесуточные безвозвратные потери составили 0,29 % [132] – менее трети потерь, понесенных во время наступления на Ельню. Во время советского наступления на Белгород среднесуточные безвозвратные потери составляли 0,30 % [133] , а на Орел – еще меньше, 0,23 % [134] .
Но и после 8 сентября 1941 года советские войска не прекратили безрезультатные попытки прорвать хорошо подготовленную немецкую оборону. Они закончились только после Директивы Ставки ВГК № 001941 командующему войсками Резервного фронта Жукову «О недостатках в организации наступления» от 13 сентября 1941 года:Наступление 24-й и 43-й армий за последние дни положительных результатов совершенно не дает и ведет лишь к излишним потерям как в личном составе, так и в материальной части.
Основные причины неуспеха – отсутствие в армиях необходимых для удара группировок и стремление наступать на всем фронте, недостаточная по силе и времени и безобразная по организации авиационно-артиллерийская подготовка атак пехоты и танков.
Необходимо впредь прекратить и не допускать неорганизованных и слабо подготовленных артиллерией и авиацией атак пехоты и танков, атак, не обеспеченных необходимыми резервами.
Б. ШАПОШНИКОВ [135]Несомненно, у Шапошникова были веские причины указывать Жукову на недостатки в организации операции и понесенные в ней тяжелые потери. Войска Резервного фронта под его командованием в боях в августе и начале сентября 1941 года были существенно обескровлены. Это облегчило немцам задачу окружения и разгрома их в ходе наступления на Москву в октябре 1941 года.
Советские потери были велики, но не напрасны. Такой кровавой ценой Красной Армии приходилось платить за трудную науку побеждать. Среди усвоенных уроков был и тот, что позиционную немецкую оборону, не подкрепленную мобильными резервами, можно успешно преодолеть. Ключами к ее преодолению являлись массированное использование артиллерии и тесное взаимодействие между всеми родами войск. Этот опыт были неоднократно использован в 1944–1945 годах, когда вермахт пытался сдержать советские наступления жесткой обороной.
Велико было и моральное значение этой победы – ведь Красная Армия впервые сумела не только надолго задержать немецкое наступление на одном из важнейших участков фронта, ей удалось самой перейти в контрнаступление и освободить значительный район советской территории. За боевые подвиги, за организованность, дисциплину и примерный порядок 18 сентября 1941 года 100-я и 127-я стрелковые дивизии 24-й армии первыми в РККА получили звания гвардейских, став соответственно 1-й и 2-й гвардейскими стрелковыми дивизиями. А всего через несколько дней, 26 сентября, 107-я и 120-я стрелковые дивизии этой же армии были переименованы в 5-ю и 6-ю гвардейские.