2000 метров над уровнем моря[= Аданешь]
Шрифт:
— Отец Ефрем, — сказал он на чистейшем английском. — Абдель-Алем сказал, что вы ищете Берхану.
— Да, — ответил я. — Меня зовут Александр Суворов.
— О! Переход Суворова через Альпы? — улыбнулся отец Ефрем.
— А вы знаете? — поразился я.
— Люблю историю. Всемирную.
— Потрясающе!
— А что касается Берхану… Могу я поинтересоваться, зачем он вам нужен?
— Видите ли, отец Ефрем, у меня есть подозрение, что к нему попала одна девочка, русская. И мне крайне необходимо ее вызволить.
— Мистер Суворов, желание ваше мне понятно. Но даже если эта девочка каким-то образом оказалась у господина Берхану, в чем я сомневаюсь, почему вы думаете, что он так вот просто вам ее отдаст. С какой стати? Кто вы такой, мистер Суворов?
— Я ее родственник, — не моргнув соврал я. — И если потребуется, я готов заплатить выкуп.
Отец Ефрем искоса посмотрел на меня и почесал бороду.
— Ну что ж, тогда вы найдете его дом на северном склоне холма Давида. Господин Берхану сейчас там.
Мне показалась подозрительной та легкость, с которой этот абба выдал мне тайну местонахождения Берхану.
— А это ничего, что вы так спокойно о нем говорите со мной? — на всякий случай поинтересовался я.
— Конечно, нет, — вновь улыбнулся отец Ефрем. — Если вы с ним договоритесь, он заплатит мне хороший процент, как посреднику. А если не договоритесь, он вас убьет. Так что я ничего не теряю.
«Вот те раз! — пронеслось у меня в голове. — А этот поп не лыком шит».
— Хорошо, — сказал я. — Спасибо за помощь.
— Помогать страждущим — мой долг, — ответил священник, скромно потупив взор.
Абдель-Алем подошел к отцу Ефрему и что-то шепнул ему на ухо.
— Если Абдель-Алем вам больше не нужен, — сказал отец Ефрем, — он просит разрешения остаться в Аксуме. А вашей спутнице передайте, что он вернется в Асмару сам, через пару дней.
— Не возражаю, — ответил я и, попрощавшись, вышел из храма.
Аданешь ждала за оградой и курила. Я невольно залюбовался девушкой, она даже курила как-то особенно изящно. Грациозно зажав сигарету самыми кончиками пальцев и слегка отставив в сторону локоток, Аданешь задумчиво смотрела куда-то вдаль, на горы, и пускала тонкие струйки дыма, которые змейками обволакивали ее запястье, прежде чем сорваться и умчаться прочь, растворившись в воздухе.
— Ну, как прошла беседа? — спросила Аданешь, заметив меня.
— Нормально. Священник сказал, где находится дом Берхану.
— Надо же! Никогда бы не подумала, что это так легко узнать. Полиция гоняется за ним уже пять лет. И все безрезультатно.
— Знаешь, я тоже поначалу удивился, но этот поп не такой уж простой мужик. Он мне прямо сказал: если я выкуплю девочку, Берхану отстегнет ему процент за посредничество, а если у меня другие намерения, то живым я оттуда не уйду.
Аданешь усмехнулась и, бросив докуренную сигарету, втоптала ее в землю.
— А где наш дружок Абдель-Алем?
— Решил тут немного погостить. Сказал, что сам потом доберется до Асмары.
— Ну, пусть гостит. Надеюсь, он нам больше не понадобится.
Аданешь подошла к машине и села за руль.
— Говори, куда.
— На северном склоне какого-то холма, — начал вспоминать я.
— Давида?
— Точно. Ты знаешь, где это?
Аданешь кивнула и завела двигатель.
Мы ползли по жуткой, посыпанной крупным щебнем, дороге. Машину трясло, будто мы ехали по стиральной доске, камешки барабанили по днищу, а из-под колес взмывала едкая пыль и белыми клубами медленно растекалась по улице. Подъем стал круче, и Аданешь включила первую передачу. Мотор недовольно рычал, но все же тащил машину к вершине.
Наконец, мы вырулили на небольшую площадку и остановились. Я вышел, оглядываясь по сторонам. По одну сторону холма открывался вид на желтый, будто сделанный из песка, город Аксум. Другая сторона холма была покрыта зеленью, а вдалеке кучились бесконечные темные горы, постепенно исчезающие в голубоватой дымке и на горизонте практически сливающиеся с небом.
— Раз уж мы здесь, — сказала Аданешь, — давай я покажу тебе одну достопримечательность.
Она подвела меня к большому каменному колодцу, отверстие которого было выполнено в форме креста прямо на уровне земли. Стоявшие поблизости два эфиопа тут же бросились к нам, размахивая какими-то бумажками и наперебой тараторя на жуткой смеси всех европейских языков, но Аданешь что-то сказала им, и они, насупившись, отступили.
— Кто это? — поинтересовался я.
— Что-то вроде экскурсоводов. Рассказывают туристам об этом сооружении. Но я и так про него все знаю, так что позволь сегодня мне быть твоим гидом. Это, — она показала на крестообразный колодец, — вход в подземелье. От него лучами расходятся четыре тоннеля, созданные рабами царицы Шебы. Один, самый длинный, уходит вон за те горы. Я, честно говоря, уже не помню, сколько это километров, но очень далеко.
— Ничего себе! Сколько же им лет понадобилось, чтобы прорыть такое?
— Наверное, немало. Но они, при строительстве подземного хода, еще использовали систему естественных пещер, так что это им, думаю, здорово помогло. Тоннель сейчас завален, но когда-нибудь его расчистят. Тогда все сомнения насчет его протяженности будут развеяны, и это сооружение смело можно будет приравнять к чудесам света.
— А почему этот холм называется именем Давида? — спросил я.
— Ну, его по-разному называют, но чаще всего именно так. Чтобы звучало громко, наверное. Помнишь, я тебе говорила, что царица Шебы стала женой царя Соломона и родила сына. Его назвали Менелик, но у него были и другие имена. В Иерусалиме его знали под именем Давид. Его так и называли — Давид, сын Соломона, сына Давида, Царя Израилева. Однажды, когда враги попытались напасть на него, царь Менелик, он же Давид, спасся бегством, воспользовавшись этим тоннелем. Это, конечно, легенда. Но всякая легенда рождается из реальной истории. А теперь пошли, нам пора. Только прошу тебя, постарайся быть как можно сдержаннее. Не забывай, пожалуйста, с кем мы имеем дело. Нам важен результат. Не вздумай ничего требовать, угрожать. Только просить. И очень вежливо. Договорились?
Я кивнул.
На противоположном склоне холма, в самом низу, виднелась хижина с красной крышей, окруженная плетеным забором, сплошь покрытым зарослями какого-то растения с ярко-фиолетовыми цветами. Других строений поблизости не было, и, решив, что это и есть дом Берхану, мы направились к нему. Чем ближе мы подходили, тем больше я поражался необычайности этого строения. Издали оно действительно казалось небольшой хижиной с крашенной соломенной крышей. Однако, по мере приближения к ней, я начинал понимать, что это не хижина, а огромный дом, причем двухэтажный. Казавшийся издали невысоким, плетень на самом деле предстал двухметровым забором, построенным из длинных жердей, по всей видимости — стволов молодых эвкалиптов. Что можно сказать? Я был восхищен. Исключительно виртуозное использование ландшафта для создания оптического обмана!