2012: Вторая Великая Отечественная. Дилогия

Вихрев Федор

Оставив эту четверку под охраной двух студентов у въезда в часть, мы, волоча под руки «джинсовую», и ее соседка, мелко семенящая за нами, прошли внутрь обнесенной забором с колючкой территории. «Слоновый» опер розыска вел, высоко подняв ему закованные за спиной руки, пришедшего в себя последнего немца — того, который пересидел, а точнее — перележал — бойню своих товарищей в багажнике джипа. Изо рта немца так и торчали носки покойных «носатых».

Тема-то, конечно, была темой, но для того, чтобы нормально соображать, нам срочно требовались две вещи: поспать и поесть. Поэтому, собрав всю нашу команду, включая Старого и его студентов, мы абсолютно вне графика завалили в столовую. Завтрак нас, честно говоря, не порадовал — концентраты,

хлеба — по дохлому кусочку на человека, о добавке можно было даже не заикаться. Даже чай, наливаемый из больших общих чайников, и тот был не очень — слабенький и практически без сахара. Раздатчик внес ясность: беженцы. Их надо было кормить — и пока неясно, как долго. Поэтому «нормы выдачи» были сильно урезаны. На какие-то исключения для себя мы претендовать не стали — совесть не позволила, однако разойдясь по своим «нумерам», заморили червячка еще раз — теми запасами, которые привезли с собой из Питера. А потом легли спать. И проспали целых пять часов. Проснулись от того, что Саня направил своего бойца, который честно молотил кулаком по всем закрытым дверям до тех пор, пока мат, доносившийся в ответ на стук, не стал внятным. Побрившись, помывшись в душе (слава богу, душ был в каждом номере — все-таки домик для «крючков» — это вам не куки-куяки и даже не шапка сомбреро) и сменив белье, мы так же невкусно и несытно пообедали, а потом собрались всем «офицерским составом» в одном из учебных классов — такие на станции тоже имелись. Забыл сказать, что Гриша — тот самый крупный опер УР — на завтрак не пришел, а появился только в тот момент, когда мы заканчивали поглощение второго. Его рука, которую он слегка зашиб о голову везучего немца (конечно, везучего — тела его подельников уже были «утилизированы» в топке имевшейся на базе котельной — заморачиваться с похоронами командир базы почему-то не захотел), была заботливо перевязана. Судя по всему, перелома так и не случилось. Но перевязывавшая его «сестричка» — прапорщик медслужбы, видно, не зря бросала на него плотоядные взгляды. Вид он имел усталый, я бы даже сказал — изможденный. Ну, оно понятно, «с вами разве уснешь», как говорилось в том анекдоте про «мальчика» и медсестру призывной комиссии. Однако, несмотря на «усталость в членах», уклониться от планерки Гриша не пожелал, хотя и опоздал на ее начало.

— Коллеги, на повестке дня у нас два вопроса. Первый: нам нужно пресечь деятельность преступ… тьфу, диверсионной группы противника. Второй: у этой самой группы есть заложники, минимум — одна девочка, возможно — отец этой девочки. Кстати, сколько девочке лет, кто-то поинтересовался?

Мы с Вовой смущенно потупились, но нас выручил Андрей:

— Восемь лет. Соседка сказала. — Правильно, он же ее допрашивал и, скорее, по привычке поинтересовался составом Светиной семьи.

— Вступать в переговоры, как мы привыкли, у нас не получится — никаких требований нам предъявлять не будут, разве что выпить йаду всем личным составом или убить себя об стену, — еще и хохмит, черт этакий, — но боюсь, что наши оппоненты до такого не додумаются. Отсюда вопрос: у кого какие мысли?

— Мысль следующая: ждать на том же самом месте они не будут — слишком велик риск засветиться. По направлению в сторону базы не пойдут, деревня близко, да и небезопасно это для них. Скорее всего отойдут еще дальше, но вдоль дороги. Если Света им позвонит, они должны иметь возможность в течение короткого времени оказаться у дороги. Сидеть там постоянно и пытаться захватывать всех подряд проезжающих — опять же бессмысленно, раз они уже просекли фишку с мобилами, то должны сообразить, что первый же ушедший от них человек наведет на них всю окрестную ЧК, — изложил свою версию Володя.

— Логично. Могу добавить следующее: если они рассчитывают на звонок Светы, то должны просчитать и вариант, что это будет подстава, — за первой машиной может идти вторая с кучей «волкодавов». Значит — должны оставить группу, которой будет по силам «волкодавов» отсечь — где-то за километр-другой

от основной засады.

— И с ребенком кого-то должны оставить, а уж если папаня цел — то точно оставят.

— Радиста. Первая группа, когда дуром полезла, своего «маркони», тем не менее, в Крысаничах оставила. Скорее всего, это у них предусмотрено — рация-то — тяжелая, особо не натаскаешься, — вставил свои пять копеек Гриша.

Ну да, не натаскаешься. Если радист там кабан, хотя бы вполовину от тебя, то он две такие рации потащит и не поморщится.

— Место засады мы установить можем, — включился в разговор местный особист. Через коллег выйдем на оператора, он даст привязку по соте в три секунды — это даже не вопрос. Точность, конечно, будет не очень, но все лучше, чем ничего.

— А точнее никак нельзя определить? В городе у нас пеленговали телефон с разбросом в тридцать метров.

— Вова, это не город, да и с техникой у них тут не очень, а если и «очень», то она сейчас загружена так, что «варягам» к ней доступа не будет, — пришлось мне вернуть фэйса с небес на землю.

— Ну и что нам тогда даст привязка?

— Хотя бы готовность к моменту нападения, — все мы как-то разом решили, что ловить будем на живца.

— Не будут они нападать. Если пойдет закрытая машина, в которой будет один водитель — будут тормозить, стрелять сразу точно не начнут — им ведь неизвестно, есть кто-то в кузове или нет, так что постараются сначала взять водителя и только потом «приступят к ликвидации» — и то, если приступят.

— Михалыч, а вот здесь ты прав, водителя они брать будут — на безрыбье и рак рыба, а на безрачье и рыба раком станет.

— Тогда предлагаю дубль два. Если немцы сидят в засаде, то в момент остановки грузовика будут наблюдать за ним во все глаза. Отлично. Если опять сработать «Вьюшкой»?

— Можно, но зависит от того, насколько далеко от дороги они будут. Если дальше чем метрах в десяти, может сорваться.

— Тогда нам нужно сделать так чтобы не сорвалось — надо, чтобы немцы были у дороги.

— А как?

— Есть другой вариант, — похоже, Игорю опять пришла в голову какая-то штука. У «Вьюшки» световой эффект в темноте выше на порядок значит, нужно ехать, когда уже стемнеет — немцы, кстати, волей-неволей при таком раскладе ближе к дороге сядут — ПНВ у них всяко нету.

— А сроки? Ей же сказали — в течение суток!

— А она и позвонит в течение суток — ночью суток еще не пройдет. Но я бы предложил, чтобы сейчас тоже позвонила — мол, машина пойдет за продуктами для беженцев, повар с базы сказал, а какая — пока неизвестно, может, кого из беженцев пошлют, а может, с базы водителя отправят, если хотите, чтобы позвонила, когда машина пойдет — дайте с ребенком поговорить, убедиться, что дочка жива.

— В целом — принимается. Осталось два вопроса: что делать с группой прикрытия, а что — с радистом?

— С группой? Они, как взрывы услышат, пойдут к своим — не сразу, но пойдут. Раз ночь — пойдут вдоль дороги, скакать по лесу в темноте они не смогут. А у нас что есть? У нас есть ПНВ. А у них ПНВ нет. Выделим человек десять — пока будем с радистом разбираться и с засадой, они вернутся обратно и вдоль дороги на обочине залягут — по пять человек с одной стороны, по пять — с другой. Как только видят кого-то — сразу огонь на поражение, без разговоров.

— А радист?

— С радистом сложнее.

— Так. Стоп. Мы еще не узнали, кто у нас «везунчик» — ну, тот, о которого Гриша клешню повредил. Да и с «первенцем» можно плотнее поработать насчет того, какой такой Сухов — в смысле, кто у них там радистом трудится. Глядишь, чего и выйдет — до вечера у нас все равно время есть.

— Все это, конечно, хорошо, вот только у меня десятка ПНВ нет, — решил огорчить нас Старый, — так что давайте как-то по-другому с группой прикрытия решать.

— Ну, это даже не вопрос, — выручил нас особист, — дадим, конечно, на благое дело. У нас они есть, только твои-то как, ими хоть раз пользовались?