2013. Конец времен
Шрифт:
– Я могу вам чем-то помочь? – раздался за моей спиной голос книготорговца.
– Мне нужен путеводитель по Албании, – сказал я с легким смущением, как будто бы опасаясь, что сейчас меня начнут расспрашивать, с какой целью я туда еду.
– Есть только одно издание – на английском языке, издательство «Брадт».
Книготорговец стал ловко рыться где-то за первым рядом книг и в конце концов достал оттуда путеводитель. На фотографии на его обложке виднелось пустынное каменистое побережье. Вот туда-то мне и предстояло отволочь свои кости.
Я заплатил в кассе и снова вышел на улицу, чувствуя странное желание: мне захотелось еще раз поцеловать каменную львицу в задницу. Это желание возникло вовсе не из глубокого уважения к традициям и не из
Прежде чем отправиться к своему автомобилю, я заглянул в антикварный магазин, чтобы попрощаться с его хозяином, но ни в магазине, ни на жилом этаже никого не оказалось – как будто, настропалив меня на отчаянное дело, антиквар и его дочка попросту испарились. В моем распоряжении оставался лишь номер телефона в доме Десместре, по которому я мог держать его в курсе событий, и в частности сообщить, сколько потребуют грабители за возвращение писем – если, конечно, я этих грабителей найду.
Чувствуя себя вдвойне одиноким – и в этой работенке, и в жизни вообще, – я на всякий случай еще раз проверил, лежат ли во внутреннем кармане моего пиджака деньги, паспорт и пришедший из Албании факс, а затем отправился к своему автомобилю «СЕАТ Ибица», сжимая ключи от него в ладони.
Я нашел его там, где и оставил, однако вид у него стал просто ужасным. Он, похоже, послужил в качестве стола для какой-то пирушки, и часть пролитого пива заляпала ветровое стекло. Даже не удосужившись его вытереть, я сел за руль и помчался в направлении Барселоны, которую намеревался обогнуть по объездной дороге, чтобы затем прибыть в аэропорт Прат.
Мрачные черные тучи, скапливавшиеся у линии горизонта, вдруг разразились внезапным ливнем. Потоки дождевой воды очистили мое ветровое стекло, однако мне пришлось значительно снизить скорость, потому что из-за ливня почти ничего не было видно.
Чувствуя на себе гипнотизирующее воздействие ритмично движущихся туда-сюда стеклоочистителей, я включил радиоприемник, чтобы послушать, что говорят в эфире по поводу этого ливня, больше подходящего для апреля или мая, чем для начала лета. Перед выпуском новостей прозвучала одна из песен квинтета «Антония Фонт», пришедшаяся мне по душе, потому что она являлась мальоркским эквивалентом песни «Спейс Оддити» Дэвида Боуи. В ней, насколько я смог понять каталанские слова, рассказывалось о приключениях одинокого капитана, который, опустившись на очень большую глубину, пытается связаться с пунктом управления, находящимся на берегу, и при этом восхищается подводным миром, из которого он, возможно, уже никогда не вернется на сушу.
Пробиваясь сквозь потоки падающей с неба воды и слушая эту песню, я мысленно представил, что тоже являюсь своего рода мореплавателем, готовящимся погрузиться в неизведанную – и кишащую опасностями – бездну, где меня ждет мир, встреча с которым, возможно, станет для меня роковой.
Batiscafo monoplaca es teu focus a sabsime de ses aigu"es insondables nom'es tu les averig"ues Batiscafo socialista redactant informe tr`agic camarada maquinista a institut oceanogr`afic Batiscafo solitari… [8]8
Тирана
1
Албания, как я и предполагал, была не самой подходящей страной для исцеления от депрессии, охватившей меня после разрыва с Айной.
Стоя в очереди у стойки авиакомпании «Люфтганза» – из Барселоны можно было в любой день улететь в Тирану с пересадкой в Мюнхене, – я прочел в путеводителе издательства «Брадт», что Албания была единственной в мире официально атеистической страной, пока матери Терезе не присудили Нобелевскую премию. Албанцы, по-видимому, не смогли проигнорировать этот единственный случай проявления широкого международного внимания к представителю албанского народа – если не считать подобного внимания по отношению к диктатору Энверу Ходже, в течение сорока лет державшему Албанию в сталинистской изоляции.
Чуть меньше чем за триста евро я купил себе билет на авиаперелет с пересадкой. Общая длительность поездки составляла девять часов, поскольку мне предстояло проторчать целых пять часов в мюнхенском аэропорту имени Франца-Йозефа Штрауса в ожидании самолета на Тирану.
Стоя в очереди на регистрацию, я размышлял над тем, каким, интересно, должен быть город с таким названием – Тирана. Я уже успел забронировать по телефону номер в отеле «Калифорния», в котором, по-видимому, останавливалась большая часть тех, кто – как в данном случае и я – приезжал в Тирану с частным – и зачастую непредвиденным – визитом.
Мне невольно вспомнилась пластинка с песнями группы «Иглз» с тем же названием. Ходили слухи, что если прокрутить эту виниловую пластинку на проигрывателе в обратном направлении, то раздастся голос самого Сатаны, изображенного на обложке среди гостей многолюдного пира. Я было попытался это сделать, однако у меня ничего не получилось: когда я крутил пластинку на проигрывателе вручную в обратную сторону, раздавался лишь неприятный скрип. Если это и был голос дьявола, то говорил он на абсолютно непонятном мне языке.
«Аэробус-319» был заполнен бизнесменами и молоденькими испанцами, которые – по моему предположению – отправлялись изучать немецкий язык в благодатном баварском климате.
Перед тем как подняться на борт самолета, я позвонил Ингрид. Она сначала сердито поворчала по поводу того, что я своим звонком поднял ее с постели в восемь утра (именно столько было сейчас на часах в Бостоне), а затем заявила, что уже умирает от скуки и что тетя Дженни все время заставляет ее работать – то вырывать сорняки в саду, то наводить порядок в доме.
Успокоив совесть тем, что поговорил с дочерью, я решил скоротать время полета за чтением газеты.
Пока самолет взлетал над Барселоной, затянутой дымкой смога, я прочитал любопытную статью «Моя жена – собака». В ней рассказывалось, что тридцатитрехлетний индиец Сельва Кумар женился на собаке, чтобы избавиться от проклятия. Он страдал от этого проклятия с того момента, как забил до смерти камнями кобеля и сучку, повадившихся совокупляться на его рисовых полях, и затем повесил их обоих за хвосты на ветви дерева. Несчастья, которые могли постичь его волею богов за такой неблаговидный поступок, не заставили себя долго ждать: три дня спустя его хватил паралич, а еще он оглох на одно ухо. После того как все его попытки исцелиться при помощи традиционной и аюрведической медицины не увенчались успехом, его личный астролог посоветовал ему: «Женись на собаке».