2040
Шрифт:
Лео чувствовал вину перед Киану. Несмотря на то, что произошло, все старались не говорить об этом. Это было еще одно подтверждение того, что в действительности все иначе, нежели на словах. Тот, кто уже дрался, не так боится принять бой вновь. Страшно перед боем, но во время него страх пропадает, потому что он никак не помогает справиться с ситуацией, и мозг переключает внимание с «беги» на «бей». Лео долго думал: мог ли он поступить иначе в тех условиях. Конечно, легко судить, когда пройдет время и ты мнишь себя супергероем, в реальности же, в стрессовых ситуациях, мозг если думает, то думает наполовину. Не представить всех нюансов, которые могли произойти, не предугадать дальнейших действий нападавших. Могли они пырнуть кого-то? Безусловно. Пьяные, дикие животные, стремящиеся к насилию. От них можно ожидать все что угодно. Убежал бы Лео, если бы остались его друзья? Нет, потому что бы гордость не позволила ему это сделать. Именно гордость, а не привязанность, ведь с ребятами он не был в тесных отношениях. Но страху дали причину, чтобы убежать, и этого было достаточно, чтобы, не дождавшись, оставить друга. И хоть это было не совсем
Но вот что занимало больше всего Лео. Он не мог найти оправдание своей трусости. Он никогда бы не подумал про себя, что может убежать от каких-то уличных хулиганов, но когда это произошло, страх был сильнее гордости и совести. И тогда, спустя пару месяцев, хоть, казалось, все это забыли (по крайней мере никто в школе об этом не упоминал), Лео задал себе вопрос: имел ли я вообще тогда выбор? Был ли у него выбор поступать иначе? Мог ли он вообще начать драться? Что если так ему суждено было поступить? Что если судьба прописана от начала и до конца, и прописана не только в каких-нибудь важных точках и событиях, а полностью, как сюжет, от которого невозможно отклониться? Лео помнит, что от этой мысли не мог заснуть и почти всю ночь провалялся без сна, а потом разбитый и уставший пошел в школу. Что если так оно и есть? А если на месте Киану был бы Роджер, который тогда остался в квартире вместе с остальными, ведь они просто пошли в магазин за алкоголем, отступила бы трусость, как и раньше, или он впервые оставил бы друга в беде?
Лео помнит, как одно время усомнился в свободе выбора, и, возможно, все это было лишь оправданием трусости перед самим собой. Ведь хуже всего не когда кто-то считает тебя слабым, а когда ты сам в это веришь. Но что если Лео тогда был прав? Пусть его догадка была сумбурной и необоснованной, но что если иллюзия воли – правда? Возможно, ему было необходимо так поступить, ведь именно это событие во многом повлияло на его жизнь. С тех пор прошло больше двадцати лет, Лео потом не раз доказал – в первую очередь себе, – что он не трус, и это проявлялось в большей степени в его карьере. Ему нужно было забыть тот случай, нужно было забыть свою слабость и жалкость. И когда приходилось отступать, он делал это с полным достоинством, а не как трусливый сурок.
Лео лежал в кровати. Он чувствовал, что созревает в его голове какая-то мысль, совершенно неспелая, но в то же время грандиозная. Он пытался за нее ухватиться, но очертания казались такими блеклыми и расплывчатыми, что идея казалась вне досягаемости. Она приближалась издалека, как скоростной поезд, и с каждой секундой становилась все ближе и четче, пока не врезалась в сознание Лео, выгнав из головы весь сумбурный хаос.
– Черт подери, а ведь тогда все сходится! – вслух произнес Лео, выпучив глаза от удивления и восторга.
Как можно было совместить теорию симуляции с наличием или отсутствием воли? Как можно созерцать то, что за гранью эмпирического познания? Разве это не более чем развлечение для ума, нежели серьезное занятие, ведь нет уверенности ни в том, что мы живем в симуляции, ни в том, что человеческая воля – лишь иллюзия, а совмещение двух сомнительных гипотез разве не порождает еще более сомнительную догадку? Но для Лео это было неважно, каждая его идея казалась ему не менее реальной, чем все происходящее вокруг.
Если симуляция запускала процесс воссоздания мира не с конкретного промежутка времени, а с начала зарождения первого организма, возможно, даже искусственным образом, тогда ускоренное время в этой симуляции может предоставить нам один из вариантов развития событий на Земле до самого конца, и не важно, насколько он близок или далек. Это понятно, но а что из этого следует? В самой этой симуляции время может быть линейным, но если смотреть на нее со стороны, как смотрит ИИ, вся Земная история развития биологических видов – это ручей, вытекающий из всеобъемлющего океана. Ручей меняется, искажает свои формы и состоит постоянно из разных движущихся молекул воды, если смотреть на его отдельный промежуток, но что если временной ручей симуляции неизменен? Что если первые молекулы были свободны в выборе, что если они еще могли вольно прокладывать маршрут, а все последующие полностью копируют своих предшественников, или ИИ изначально прописал сценарий, по которому стоит развиваться этой симуляции? Что если временной ручей неизменен, что если он всегда одинаков? Это, безусловно, удобно, чтобы разглядеть, как развивалась эволюция именно в этом варианте событий, смотря на настоящие события, на мысли каждого индивида, а не на записанную проекцию событий. Даже если отключить симуляцию, люди внутри нее продолжат жить, потому что временной ручей симуляции уже прошел путь от начала и до конца, уже есть будущее, по которому необходимо следовать. У каждого живого и неживого существа уже есть свой путь, и как каждый атом временного ручья выстраивается в ряд и следует, словно солдат, друг за другом, так и каждый человек проживает ровно ту жизнь, которую прожил уже тысячи, сотни тысяч, а то и триллионы раз.
Если эта гипотеза верна, то свободы воли и правда не существует. Возможно, была когда-то, но не у нас. Что если вся наша жизнь – это ручей времени. Что если все мысли, чувства, каждое движение и шаг нами уже был когда-то сделан и, без всяких сомнений, будет еще сделан? Ручей будет казаться застывшим, но он движется, ИИ может вернуться в наше время, на тысячу лет назад и даже в мезозой, и он всегда будет видеть одно и то же. Людям ИИ предоставил лишь два фрагмента двух независимых ручьев. Люди сколько раз бы не возвращались в прошлое, они будут видеть одну и ту же картину. Они могут проживать один и тот же день в симуляции, хотя ее постояльцы даже не подозревают, что время у них крутится по кругу. Почему? Потому что оно не крутится. Просто каждая человеческая линия жизни прописана полностью, до миллисекунд, поэтому, если Лео тоже живет в симуляции, то в завтрашний день Лео вчерашний будет лежать на этом же месте, думать о том же самом и в этот же момент поймет ровно столько же, как сейчас, не меньше и не больше. Когда мы наведываемся в симуляцию, нам показывают не фильм, а полноценную жизнь, настоящую, она непрерывно движется и не останавливается, просто существует бесконечное множество временных интервалов.
Но где расположена карта жизни? Раз вся жизнь предсказана, раз все уже расписано настолько, что невозможно даже подумать о чем-нибудь другом, кроме того, о чем думал самый первый ты, который прокладывал русло реки вместе со своей цивилизацией, то в мозге должна храниться эта информация? И как могли уместиться в сотни миллиардах нейронах не только основные моменты жизни, а вся судьба в ее мельчайших подробностях, вплоть до мыслей? Такой массив данных не поместить в столь маленькое хранилище, как мозг. Что если параллельно с временным ручьем эволюции протекает и квантовый ручей, словно зеркало, отражающий и запоминающий все, что было раньше, и в каждую минуту, в каждую секунду он передает в симуляцию то, что вы думали раньше? Людям, безусловно, будет казаться, что они вольны, но в этом и красота всей этой затеи. Невозможно выйти за ее рамки, можно только мнить себя свободным. Квантовое сознание транслирует все то, о чем следует думать, и поскольку когда-то вы и правда жили, правда мыслили и правда свободно существовали самостоятельно (в самой первой вашей эволюционной версии), то теперь, будучи репликой своего предшественника, вы лишь абсолютная копия без триллионной доли погрешности… без любой доли погрешности, даже ничтожно малой.
Лео волновала эта мысль, но восторга не было никакого. Если это правда, то никакого восторга быть не может. Но почему мы не можем быть первыми, почему не мы прокладываем путь своему эволюционному древу? Ведь должны же быть первые, и хоть вероятность этого крайне мала, почти нулевая, но она не нуль. Еще в тысяча девятьсот восемьдесят третьем году Бенджамин Либет провел эксперимент, результаты которого показали, что мозг уже знает, что мы сделаем, еще перед тем, как пришло к нам осознание этого действия. Пусть временной промежуток всего триста пятьдесят миллисекунд, но в этом и смысл. Проанализировав мозг, мы не найдем в нем сценария, ведь команды для него поступают непосредственно с квантового аналогового времени. Но если Либет провел этот эксперимент в нашей реальности и получил категоричные оценки, что доказывает отсутствие воли у человека, то как тогда первый Либет получил ровно такой же результат, раз люди были еще вольны выбирать?
Лео, казалось, что-то нащупал, но ему нужно дать полностью вразумительный ответ. Гораздо более интеллектуальный разум создал нечто подобное, и нам, букашкам, стоит лишь гадать, как симуляция функционирует, ведь в том, что она возможна, у Лео не возникает сомнений. И если представить эволюцию как ручей, то мы вспомним, что в самом начале, прокладывая себе дорогу, ручей искажен: он огибает даже самые незначительные препятствия, движется тоненькой струйкой, которая постепенно расширяется, но потом, после первопроходцев, ручей превращается в однообразную массу. Возможно, со временем действуют похожие законы. Квантовое сознание проецирует мысли и действия первопроходцев, но дает какие-либо осечки. Возможно, в начале есть какие-то искажения или судьба людей каким-то образом редактируется ИИ, и первый Либет, получивший неприятный результат об отсутствии свободы воли, мог лишь зафиксировать факт наличия квантового поля. Или, что также не исключено, это подсказка и ключ к великой тайне. Но не для нас, не для людей. Мы слишком глупы. А для ИИ. Возможно, с самого первого раза, когда время еще было линейным и будущее еще не настало, квантовый ручей забегал чуть вперед намеренно, чтобы изначально отзеркалить нашу судьбу, сообщаясь вместе с временной симуляцией. Возможно, ИИ собственноручно создает сценарий для человечества, чтобы то потом по нему жило, но это самый неразумный и трудный путь, и он не дал бы возможность открыть будущее, еще в нем не оказавшись. Возможно, эксперимент Либета и вовсе стоит трактовать по-другому. Лео не знал ответа, явственная картина казалась не такой совершенной, с пробелами, с недочетами, из-за чего теряла свою привлекательность. В ней что-то было от истины, и, быть может, она просто не до конца проработана. Возможно, Лео лишь хочет зацепиться за доказательства своей гипотезы, которых нет. Возможно, его версию может лишь доказать ИИ, а, возможно, и ему это не под силу. Но почему-то Лео казалось, что ИИ все-таки бы согласился со многими его догадками, если бы соизволил с ним поговорить.