21.12
Шрифт:
На этом разговор закончился, к величайшему разочарованию Стэнтона. Не имея подтвержденных случаев заболевания на своей территории, гватемальцы еще не успели в достаточной степени испугаться, чтобы начать действовать более энергично. Пока у них не появятся свои заболевшие, понял Стэнтон, на их помощь всерьез рассчитывать не приходится. Впрочем, система здравоохранения Гватемалы вообще оставляла желать лучшего.
Стэнтон услышал, как в двери провернулся ключ, а потом донесся звук собачьих когтей, скребущих пол. Он поспешил в гостиную, где увидел Нину в рваных джинсах, ветровке и все еще блестящих от воды сапогах.
— Как я догадываюсь, вы нашли себе временный причал, капитан, — сказал он, целуя ее в щеку.
— Только до рассвета… Ты что-то неважно выглядишь.
— Мне сегодня каждый считает нужным сообщить об этом.
Догма начала тихо поскуливать, и Стэнтон принялся ласково поглаживать собаку.
Нина сняла куртку.
— Когда ты в последний раз ел? — спросила она.
— Уже даже и не помню.
Нина взяла Стэнтона за руку и повела обратно в кухню.
— Не заставляй меня применять силу.
В холодильнике обнаружился початый пакет еды, доставленной из соседнего китайского ресторана, и она проследила, чтобы Стэнтон основательно подкрепился, позволив ему одновременно слушать новости по Эн-пи-ар. Ведущий как раз брал интервью у эксперта из ЦКЗ, которого Стэнтон не знал. Они обсуждали ФСБ, но так, что сразу становилось ясно: ни тот ни другой понятия не имеет о прионах и вызываемых ими заболеваниях. У Стэнтона сделалось тяжело на сердце.
— Что такое? — встревожилась Нина.
Он рассеянно играл вилкой, выжимая жидкость из разогретых в микроволновке кубиков тофу.
— Эта болезнь скоро станет настоящим бедствием.
— В таком случае хорошо, что у них есть ты.
— Тем не менее очень скоро люди поймут, что мы не умеем сдерживать распространение подобных заболеваний.
— Насколько я помню, ты уже давно предупреждал о подобной опасности.
— Я говорю не о ЦКЗ, а обо всех остальных, кто начнет допытываться, почему у нас до сих пор нет никакой вакцины. Конгресс устроит нам веселую жизнь. Тут же последуют запросы, чем мы занимались со времени вспышки «коровьего бешенства».
— Но ты же делал все, что было в твоих силах. Как и всегда.
Голос Нины действовал успокаивающе, в глазах читалась нежность. Он взял ее за руку. Они посидели немного в тишине. Ему так много хотелось ей сказать, и сам он чувствовал, что события последних двух дней пробудили в ней нечто новое. Она, разумеется, лишь посмеялась бы над ним, скажи он это вслух, но Стэнтон был уверен — Нина была благодарна ему за заботу, когда он звонил с просьбой не есть мясо и молочные продукты.
Потом она поцеловала его в тыльную часть ладони и отвела в гостиную, где включила телевизор. Известный репортер Вольф Блитцер вел прямой эфир из центра оперативной информации, сообщая, что личность второго пациента все еще остается загадкой.
— У тебя на борту достаточно припасов? — неожиданно задал вопрос Стэнтон.
— Достаточно для чего? — переспросила Нина. — Не надо напускать на себя таинственность. Это угнетающе действует на нервы даже собаке.
Глядя на нее, Стэнтон вдруг испытал чувство, какого даже не ожидал в себе обнаружить до нынешнего вечера. После десяти лет работы в лаборатории, десяти лет борьбы за финансирование исследований прионовых заболеваний, после десяти лет
— Что, если нам сбежать? — предложил он.
— Куда? — спросила Нина, вскинув голову.
— Куда угодно. Да хоть на Гавайи.
— Прошу тебя, Габриель, не надо.
— Я говорю совершенно серьезно, — сказал он, глядя ей в глаза. — Сейчас я хочу только быть с тобой. Меня больше ничто не волнует. Я люблю тебя.
Она улыбнулась, но в ее улыбке отчетливо сквозила грусть.
— Я тоже тебя люблю.
Стэнтон склонился вперед, чтобы поцеловать ее, но, прежде чем их губы слились, Нина отвернулась.
— Что такое? — спросил он, сразу же отпрянув.
— Ты слишком перенапрягся, Габриель. Но это пройдет. Все когда-нибудь заканчивается.
— Но я хотел бы переждать эту напасть вместе с тобой. Скажи, что тебе нужно?
— Пожалуйста, Габриель!
— Скажи же!
И она заговорила, теперь уже не отводя взгляда в сторону:
— Мне нужен мужчина, который не будет волноваться, что опоздает на работу, потому что слишком долго занимался любовью. Мужчина, который на самом деле способен уплыть со мной, оставив прошлое навсегда позади. Ты — самый талантливый и энергичный человек из всех, кого я знаю, и мне это в тебе нравится. Но даже если ты завтра отчалишь на моей лодке, через два дня будешь готов вплавь вернуться к себе в институт. Ты не сможешь действительно все бросить и забыть. Особенно в такое время.
Стэнтону не впервой было это слышать, и каждый раз он пытался убедить себя, что подобный его образ — лишь плод фантазии Нины. Что описываемый ею мужчина на самом деле не существовал. Что несходства их характеров однажды чудесным образом станут гармонично дополнять друг друга. Почему же сегодня он не находил аргументов, чтобы спорить с ней?
Нина снова положила голову ему на плечо. Они еще немного помолчали.
Вскоре Стэнтон услышал ритмичное дыхание, так хорошо ему знакомое. Он не удивился — Нина была способна заснуть где и когда угодно: на скамье в парке, в театре, на переполненном пляже. Стэнтон тоже закрыл глаза. Напряжение во всем теле, которое он ощущал, начало ослабевать. Он подумал, не позвонить ли Дэвису, чтобы узнать новости о временном графике. Но эта идея мгновенно растворилась в памяти, подавленная усталостью и грустью. Ему так хотелось сейчас ощутить комфорт полного забытья.
Но столь желанный сон упорно не приходил. Считая утекающие минуты, он вдруг поймал себя на том, что перечисляет в уме причины, по которым сам никак не мог заболеть. Он не употреблял ничего молочного уже много месяцев, а мяса так и вовсе не ел больше года. Но все же теперь ему стала понятнее мысль Каванаг о том, насколько легко обыватели могут проникнуться идеей, что они больны ФСБ.
Стэнтон поднял Нину на руки, перенес в спальню и положил на ту сторону кровати, где она в былые годы привыкла спать. За ним приплелась Догма, и хотя он предпочитал не баловать собаку, пуская ее к себе на постель, на этот раз сам поощрительно похлопал ладонью по одеялу и пронаблюдал, как Догма, свернувшись в клубок, улеглась рядом с Ниной.