21.12
Шрифт:
— Встретимся у моей машины, — сказал он, в его голосе слышалась решимость. — Она на заднем дворе.
— Зачем?
— Затем, что, прежде чем вы сдадитесь полиции, нам многое необходимо выяснить.
11
«Интересно, как это характеризует меня?» — размышляла Чель. А именно — тот факт, что даже сейчас ее больше всего волновала новая рукопись и вероятность, что она никогда больше не увидит ее. Что ей не дадут возможности выяснить, кто был ее автором и почему он рисковал жизнью, выступив с протестом против Властителя. Что
Неожиданно для нее самой в памяти всплыли давние слова Патрика. Они поехали тогда в Шарлотсвилл в штате Виргиния на конференцию, посвященную созданию компьютерной базы данных по эпиграфии майя, планируя по ее окончании отправиться в поход по горным тропам Аппалачей. Но Чель согласилась возглавить какую-то очередную комиссию и сообщила, что на поход у нее не остается времени, после чего Патрик и выдал ей все, что думал: «Наступит день, и до тебя дойдет, что ты слишком многим жертвовала ради работы, но упущенного уже не вернешь».
В тот момент Чель решила, что он просто вспылил и скоро успокоится, как это случалось не раз прежде. Но всего месяц спустя они расстались.
Чель заерзала на своем сиденье и почувствовала, что каблук туфли в чем-то запутался. Собачий поводок. Судя по размеру ошейника, пес был крупный.
— Бросьте его назад, — сказал Стэнтон ледяным тоном. Это были его первые слова с тех пор, как они выехали в сторону южной части города. Чель искоса наблюдала, как он ведет машину, по-ученически положив обе руки на руль. Вероятно, этот человек был из тех, кто никогда не нарушает никаких правил. Стэнтон представлялся ей мужчиной суровым. Интересно, думала она, он действительно так одинок, как ей кажется? Впрочем, у него хотя бы есть собака. Сквозь лобовое стекло Чель от нечего делать вглядывалась в ярко подсвеченные рекламные щиты, установленные вдоль Тихоокеанского хайвея. Быть может, она тоже заведет себе домашнего питомца, когда ее уволят из музея и у нее появится много свободного времени.
— Отдайте его мне, — сказал Стэнтон.
— Что? — едва не вздрогнула Чель, а потом заметила, как все еще мнет в руках поводок. Нелепо.
Стэнтон протянул руку, забрал поводок, швырнул его на заднее сиденье и прибавил скорости.
Чель помнила, что Гутьеррес жил в Инглвуде поблизости от аэропорта. Когда они остановились перед типичным для Калифорнии двухэтажным домом, она понятия не имела, чего ожидать. Вполне вероятно, что семья Гутьерреса пока даже не знает о случившемся, ведь в больницу для формального опознания никто из близких до сих пор так и не явился.
— Пойдемте, — сказал Стэнтон, заглушив двигатель.
Он постучал во входную дверь, и минуту спустя в доме включили свет. Дверь открыла типичная латиноамериканка с волосами цвета воронова крыла, одетая в синий халат. Опухшие глаза не оставляли сомнений, что она только что плакала. Она все знает, сразу поняла
— Миссис Гутьеррес?
— Да. Что вам угодно?
— Я — доктор Стэнтон из Центра по контролю заболеваемости. А это Чель Ману, у которой были дела с вашим мужем. Боюсь, что мы прибыли с очень плохими новостями. Вы знаете, что ваш супруг попал сегодня в автомобильную аварию?
Мария медленно кивнула.
— Позволите войти? — спросил Стэнтон.
— Давайте поговорим снаружи, — предложила хозяйка. — У меня сын как раз пытается заснуть.
— Примите глубокие соболезнования в связи с вашей утратой, миссис Гутьеррес, — продолжал Стэнтон. — Я понимаю, как тяжело сейчас вам и вашему сынишке, но мне необходимо получить ответы на ряд вопросов.
Он сделал паузу, дожидаясь ее реакции, и продолжил лишь после того, как Мария снова кивнула.
— Ваш муж был очень болен, не так ли?
— Да.
— А у вас самой не появились проблемы со сном? — спросил Стэнтон.
— Поймите, мой муж не мог заснуть четыре последних ночи подряд. А сейчас мне нужно как-то объяснить нашему ребенку, что папы больше нет. Так что неудивительно, что сплю я плохо, правда?
— Не появилась необычная потливость? — продолжал допытываться Стэнтон.
— Нет.
— Вы знаете, что происходит в Пресвитерианской больнице?
Мария плотнее запахнула на себе халат и ответила:
— Я знаю только то, о чем говорят по «ящику».
— Что ж, — сказал Стэнтон, — тогда должен сообщить вам, что еще один очень больной человек скончался там прошлым утром, а теперь мы выяснили, что он и ваш муж страдали одним и тем же заболеванием. Как мы полагаем, эта болезнь передалась через какую-то пищу, которую вашему мужу мог дать первый пациент, приехавший сюда из Гватемалы. Вам известно, когда и где ваш супруг мог встречаться с мужчиной по фамилии Волси?
Мария покачала головой:
— Я никогда не влезала в дела Эктора.
— Нам необходимо осмотреть ваш дом, миссис Гутьеррес, чтобы попытаться найти информацию. И взять образцы всех продуктов из вашего холодильника.
Мария закрыла лицо руками, а потом принялась тереть кончиками пальцев глаза, словно у нее больше не было сил смотреть на ночных визитеров.
— Ситуация чрезвычайная, — сказал Стэнтон. — Вы должны оказать нам содействие.
— Нет, — ответила Мария едва слышно. — Пожалуйста, оставьте меня в покое.
— Миссис Гутьеррес, — вмешалась вдруг Чель, — вчера утром ваш муж пришел ко мне с ворованной ценностью и попросил спрятать ее. И я пошла ему навстречу. Я выполнила его просьбу, а потом еще и солгала о том, что сделала. И как теперь выясняется, моя ложь может привести к распространению смертельной болезни. Я пока не знаю, как буду жить дальше с такой тяжестью на совести. Но вы не окажетесь на моем месте, если сейчас поможете нам. Пожалуйста, впустите нас в дом.
Стэнтон бросил на Чель удивленный взгляд — столько страсти она вложила в свой краткий монолог.