22 июня. Анатомия катастрофы
Шрифт:
Новое пополнение принесло на фронт антисоветские настроения, которые сразу нашли отклик у «сталинской молодежи», разгромленной на границах в первые дни войны. Не только отклик, но и четкое оформление — прямую установку на пораженчество. Потеряв веру в Сталина, опустошенные душевно, молодые люди «сталинской эпохи» потянулись к немцам. Появились «нырики», прятавшиеся в погребах, подвалах. Немецкая волна прокатывалась — «нырики» вылезали. Бывшие коммунисты и комсомольцы, как правило, поступали на немецкую службу. Пожилые бойцы переодевались в крестьянскую одежду, подавались ближе к родной деревне, чтобы делить колхозы и заново строить единоличные дворы. Кто не имел поблизости родной деревни, оседал в хате какой-нибудь деревенской вдовушки, солдатской женки.
На полях России разыгрывалась большая военная, социальная, политическая, но главное — глубочайшая психологическая народная драма. Неправильно думать, что миллионы русских людей пошли к немцам. Ни к немцам, ни к большевикам, а просто — куда глаза глядят...
...Никто не знал, чем все это кончится. Меньше всего знали в Верховной Ставке, в Кремле. Было очевидно, что и позиция на Ламе — последний водный рубеж перед Москвой — будет вскоре сдана неприятелю. Не потому, что позиция была дурна, непригодна для обороны. Будь она много лучше, отвечай она всем требованиям тактики — теперь это не имело никакого значения. Беда была не в том, что войска отступали, а в том, что войска разбрелись...»
Насколько проста и очевидна непосредственная причина разгрома Красной Армии, настолько же сложен и неоднозначен ответ на другой вопрос: ПОЧЕМУ? Почему Красная Армия оказалась в таком бессильном, недееспособном состоянии? Как такое могло произойти в государстве, которое и по сей день представляется многим образцом строжайшего порядка и железной дисциплины? Почему грандиозная военная машина тоталитарной деспотии в считаные дни превратилась в груду хаотично разбросанных «колесиков и винтиков»?
Простого и короткого ответа на эти вопросы нет и быть не может. Простая арифметика закончилась, и далее в нашей книге речь пойдет о проблемах, которые, далеко выходя за рамки военной истории как таковой, требуют обращения к социальной психологии, политологии, т.е. к таким наукам, которые в принципе не позволяют прийти к точным, количественным оценкам.
Первым в ряду причин, предопределивших ничтожную боеспособность Красной Армии образца июня 1941 г., следует назвать крайне низкое качество ее командного состава.
Ветеран войны полковник Т.Г. Ибатуллин в своей книге пишет:
«Моральное состояние участника боевых действий зависит от ответа прежде всего на три вопроса:
— в чем смысл войны, справедлива и законна ли она?
— способен ли мой командир организовать бой так, чтобы с минимальными потерями выполнить задачу?
— уверен ли я в своей собственной подготовке к действиям в боевой обстановке?» [74].
Если ответ на первый вопрос определяется политикой, проводимой высшим руководством страны, то ответы на второй и третий вопрос зависят не от «высоких правительственных сфер», а от ротного старшины, от комбата и комдива. Именно они должны превратить толпу вооруженных людей в боеспособную армию. Именно они должны «организовать бой с минимальными потерями», а для этого — денно и нощно обучать своих подчиненных, готовить их к «действиям в боевой обстановке».
Уровень профессиональной подготовки командного состава Красной Армии, качество военного обучения рядовых бойцов — все это тема для отдельного, серьезного исследования. Специалисты, которые возьмут на себя труд глубоко и беспристрастно исследовать эту проблему, в огромной степени продвинут нас в понимании того, что произошло в 41-м и последующих годах. Отнюдь не считая себя компетентным в таких, сугубо военных вопросах, автор считает возможным отметить лишь некоторые факты, лежащие, что называется, на поверхности.
«Надо быть чрезвычайно невежественным или слепым квасным патриотом, чтобы не признать, что все наши военные средства и наша пресловутая, будто бы бесчисленная армия ничто в сравнении с армией германской». Такие вот «русофобские» мысли высказывал более ста лет назад знаменитый анархист М. Бакунин. Какие же великие достоинства усмотрел он в немецкой армии? А вот какие:
«...Немецкий военный мир имеет огромное преимущество — немецкие офицеры превосходят всех офицеров в мире теоретическим и практическим знанием военного дела, горячею и вполне педантическою преданностью военному ремеслу, точностью, аккуратностью, выдержкою, упорным терпением, а также и относительною честностью. Вследствие всех этих качеств организация и вооружение немецких армий существует действительно, а не на бумаге только, как это было при Наполеоне III во Франции, как это бывает сплошь да рядом у нас...»
С мнением русского анархиста вполне солидаризировался и немецкий марксист Ф. Энгельс:
«...Русский солдат является одним из самых храбрых в Европе... И тем не менее русской армии не приходится особенно хвалиться. За все время существования России как таковой русские еще не выиграли ни одного сражения против немцев, французов, поляков или англичан, не превосходя их значительно своим числом. При равных условиях они всегда были биты...» [122, стр. 480].
Едва ли Ф. Энгельс может считаться военным экспертом, тем паче экспертом беспристрастным (критическое, мягко говоря, отношение Энгельса к России и русским было секретом только для советских коммунистов). Впрочем, и беспристрастные факты свидетельствуют о том, что после триумфа 1812 года Россия с удручающим однообразием демонстрировала неспособность превратить мужество, терпение, выносливость, самоотверженность русского солдата в военную победу. Крымская война, в ходе которой огромной (в теории) русской армии противостоял малочисленный десант западных союзников, закончилась сокрушительным поражением. Таким же сокрушительным — но еще более кровопролитным и дорогостоящим — поражением закончилась война с Японией (1904—1905). Первая мировая война, в ходе которой русская армия понесла людские потери бОльшие, нежели ее западные союзники, закончилась для союзников победой, а для России — цепью тяжелых поражений на фронте, нарастающим экономическим кризисом в тылу, распадом государства и, наконец, «Брестским миром», условия которого мало чем отличались от капитуляции.
Одним словом — в военной области большевикам досталось не самое завидное наследство. Мало того, они еще сами поработали над тем, чтобы это «наследство» промотать и растранжирить. Тех кадровых офицеров русской армии, которые не погибли в сражениях Гражданской войны и не успели эмигрировать, большевики истребили почти поголовно. Беспощадно стреляли в 1918—1920 годах; несколько тысяч бывших офицеров арестовали в 1929—1931 гг.; в рамках крупнейшей чекистской операции «Весна»; немногих уцелевших добили в годы Большого Террора 1937—1938 гг.
Вот так, с «чистого листа», залитого кровью командиров старой русской армии, Сталин начал готовить новое поколение командных кадров. Будем справедливы — Хозяин старался как только мог. Он холил и лелеял верхушку армии, осыпал ее почестями и привилегиями. Уровень материального и социального комфорта, в котором жили «красные командиры», намного превосходил все, что было доступно высококвалифицированному инженеру или врачу (не говоря уже о нищем колхознике или живущем в фабричном бараке полуголодном рабочем). Затраты были большими. Значительно хуже обстояли дела с результатом.