31 июня
Шрифт:
– Непременно наберу себе такой материи, – сказала Эдна. – Так вот, если вы действительно всё позабыли, это выставка консервированных и свежезамороженных продуктов тысяча девятьсот шестьдесят первого года.
– Большое спасибо, – сказал Сэм. – А теперь мне нужно разыскать одну мою знакомую. Раз я здесь, значит, и она должна быть где-то поблизости. Привет!
К его облегчению, костюм его не привлекал особого внимания, если не считать улыбок нескольких девушек и кривых усмешек мужчин. Он задержался у палатки, где пухлая женщина демонстрировала моментальное приготовление
– Не знаю, как вам здесь понравилось, – сказала она Сэму, принимая его за одного из своих, – а только по мне они хуже дохлых кошек. Всё говорили: «Вот погодите, приедем в Лондон». Ну вот мы и в Лондоне, верно? Нет уж, лучше Манчестер и Бирмингем. Заелись они здесь, вот что. Не хотите ли закусить, дружок?
– С удовольствием, – сказал Сэм. – Я голоден.
– Тогда сделайте одолжение, съешьте вот это. Каждую минуту может подойти наш коммерческий директор, так пусть думает, будто кто-то пробовал яичницу.
Сэм взял вилку, а женщина тем временем круто посолила и поперчила свою стряпню. Когда она протянула ему тарелку, на лице у него, должно быть, отразилось сомнение.
– Берите, яичница не так уж плоха. Правда, жидковата и малость припахивает, но у нас бывало и похуже. Если хотите запить, у меня под прилавком есть бутылка пива, только пейте быстро.
– А кто эта миссис Милкин?
– У неё фабрика яичного порошка в Нью-Джерси, дружок. Да ещё вторая такая же строится в Портленде, штат Орегон. Сейчас достану пиво.
– Я ищу свою девушку, – сказал Сэм, расправившись с яичницей и быстро проглотив пиво. – Её зовут Мелисента. Она блондинка, не крашеная, а настоящая и потрясающе красивая…
– Вот здорово!
– Она должна быть в средневековом костюме, как и я. Вы её не видели?
– Сегодня за весь вечер я не видела ни одного симпатичного человека, дружок. – И она обратилась к женщине, которая в палатке напротив рекламировала консервированный омлет. – Что это с ними сегодня? Куда они все тащатся? Ах да, на конкурс тортов из полуфабрикатов. – Она повернулась к Сэму: – Вы бы лучше поискали её на конкурсе тортов, дружок. Она, верно, где-нибудь там.
За павильонами у помоста с занавесом и двумя громкоговорителями по бокам толпился народ. Стоя поодаль, у самых павильонов, Сэм мог лишь смутно разглядеть четырёх девушек на помосте – должно быть, участниц конкурса; против них сидели в непринуждённых позах ещё человек пять-шесть – вероятно, жюри. Телевизионные камеры поворачивались во все стороны; из громкоговорителей сыпались милые шуточки, вроде сообщения о том, что наступил Судный день; то и дело раздавались дурацкие аплодисменты, без которых не обходится ни одно подобное зрелище. Голос распорядителя показался Сэму знакомым. Нет, это просто невероятно! Но сомневаться не приходилось – это был… Мальгрим.
– А теперь леди Нинет объявит решение жюри, – говорил он. – Леди Нинет, прошу вас.
И
Нинет словно всю жизнь только этим и занималась. Она держалась и говорила именно так, как требуется.
– Дорогие друзья, наше авторитетное жюри поручило мне огласить своё решение. Мы все до глубины души восхищены новым небывалым подъёмом нашего кондитерского искусства и рады сообщить вам, что первая премия единогласно присуждена Мелисенте Перадор!
Снова аплодисменты.
– Благодарю вас, леди Нинет! – сказал Мальгрим. – Итак, по единогласному решению жюри, Мелисента Перадор объявляется Королевой Ореховых Тортов тысяча девятьсот шестьдесят первого года!
Приветственные крики, аплодисменты, свистки и рёв фанфар, который изобразили три гвардейских трубача. Остолбеневший Сэм увидел, как Мелисенту, которая двигалась, словно во сне, подтолкнули к микрофону.
– Поздравляем вас, Мелисента. Вы – Королева Ореховых Тортов тысяча девятьсот шестьдесят первого года. А теперь скажите, чего бы вы хотели…
– Вы знаете, что я хочу, – сказала Мелисента. – Я хочу к Сэму.
– Я здесь! – крикнул Сэм и рванулся вперёд. Но тут, по воле злобной судьбы, дорогу ему преградил павильон замороженных рыбных филе Фергюсона.
– Эй, куда тебя несёт? – крикнул выскочивший из-за прилавка здоровенный грубый субъект, вероятно, рыбак с траулера. – Погляди лучше, какие филе.
– Пустите! – Сэм оттолкнул его. И тут они сцепились. Палатка качалась, куски замороженного филе градом сыпались Сэму на голову. Сэм уже подумывал о том, что неплохо бы врезать этому наглецу хороший хук левой, как вдруг сзади его схватили за руки, кто-то огрел его по голове, и он потерял сознание.
– А теперь, когда вам стало лучше, – говорил полицейский инспектор, – попробуем начать сначала. Только, пожалуйста, без глупостей насчёт всяких принцесс и драконов. Ваша фамилия?
– Альгрим, – сказал Сэм. На столе перед ним стояла чашка чая. Видимо, в этот час в полицейском участке разносили чай – перед каждым полисменом тоже стояла чашка. – М.Альгрим.
Он отхлебнул из чашки.
– Пожалуйста, полностью. Что означает М?
– Морис.
– Так, Морис Альгрим. Адрес?
– Северо-Запад, 9, Мелиот-террас, дом 10, – ответил Сэм без запинки.
– Где работаете?
– Я наладчик электронных вычислительных машин [7] . Это очень ответственная работа. Машины иногда делают грубые ошибки, даже если хорошо налажены, а если не налажены, то они вытворяют Бог знает что.
– Так же как и вы, мистер Альгрим, – сурово сказал инспектор. У него было длинное худое лицо, а глаза сидели так близко к носу, что он походил на огромное насекомое или на существо с другой планеты. – А ещё такой солидный человек. Что вы делали в этом костюме на выставке и зачем затеяли скандал?
7
Так в те времена называли компьютеры.