33 способа перепрограммирования организма на счастье и здоровье. Метод "Аватар"
Шрифт:
С этими словами У Э передал листок Мессингу. С этого, наверное, и надо было начинать. Неужели опять ипсилон? Неужели опять загадка? А ведь казалось, что мы уже почти все разгадали…
— Никаких ипсилонов на этот раз! — провозгласил Мессинг, едва снимок оказался в его руках. — Уверяю вас, коллеги, что с этим текстом я справлюсь при помощи самого обычного словаря хинди, который я прихватил с собой. Алексия, будь добра, принеси из большого чемодана словарь языка хинди.
Алексия ушла, а я не мог не уточнить у Мишеля:
— Вы хотите сказать, что текст со снимка Петровича сделан на языке хинди?
— Если бы текст был на хинди, коллега, то словарь мне бы не понадобился. Хинди я владею вполне неплохо. Это не совсем хинди…
Мессинг замолчал. Стало понятно, что Мишеля сейчас не надо торопить, а лучше всего смиренно дождаться возвращения Алексии. Я хорошо знаю своего друга и прекрасно вижу по его выражению лица, когда его мхатовская пауза вызвана желанием покрасоваться,
Какой занятный язык!
Вошедшая Алексия передала Мессингу довольно объемный том в ярко-зеленом переплете. Мишель взял книгу в руки и с чувством глубочайшего достоинства произнес:
— Документ, лежащий перед вами, господа, представляет собой текст на одном из древнейших наречий нашей чудесной планеты. Это так называемый староиндийский язык, на котором, по всей вероятности, говорили далекие предки нынешних обитателей целого ряда восточных стран. И не только… В какой-то степени и мы с вами — наследники этого прахинди, как его еще называют. Язык этот считался до недавнего времени полностью утраченным, но изыскания лингвистов, в первую очередь — историков грамматики в области языков индоевропейской группы, позволили прахинди почти полностью реконструировать. Во всяком случае, те староиндийские письменные документы, которые на данный момент имеются в распоряжении ученых, без особого труда были переведены на современные языки, в том числе и на русский. А результат работы зафиксирован в словаре.
Мессинг постучал по ярко-зеленой обложке. А через полчаса мы знакомились с итогом трудов Мишеля-переводчика. Вот оно:
«Всех прошлых веков творение способно просочиться сквозь светлый разум к исходной точке Вселенной и там показаться новым или уже изведанным. По тропам этим идти туда, откуда не будет возвращения. Но что ждет там? Смотреть, как пожирает то, что еще недавно было жилищем.
Видеть, как вода проглатывает величье человека. Созерцать, как остатки жизни растворяются в воздухе. Лицезреть, как земля забирает в плоть свою радость людскую. Море шумит, отражая в себе облака. Горы дремлют под медленный ход дневного светила. Все дороги уводят туда, где все кончается. Но там, где все кончается, все и начинается. Остается наблюдать и ждать. Ждать того часа, когда весь мир вновь станет той точкой, из которой некогда весь мир произошел. Сжать в руке плод пальмы. Это ли не счастье? Бросить камень в реку, а потом смотреть, как река поглотит то, что брошено. Лист отрывается от дерева, когда наступает осень. Падает медленно туда, где еще недавно была трава. А мы ждем, когда лист коснется земли, чтобы снова понять: дальше будет то, что ничего не будет. Но снова солнечные дни пробуждают мир. Снова дерево распускается листьями, которым мы так радуемся. Заговорит ли вулкан, пронесется ли ветер, сметая все на своем пути, волна ли морская, высотой с гору, ударится о берег, с небес ли падет на землю огонь, холода ли лютые воцарятся среди пальм… Во всем видеть промысел. И наблюдать. И ждать. И не касаться до срока. Только видеть бездны морские и дали небесные, только слышать зов джунглей и гремящий водопад, только осязать бархат орхидеи и ласковое прикосновение ладоней любимой. Это ли не счастье? А проникнуть рыбой на самое дно морское? А взлететь птицей над самыми высокими горами? А хищником пробежать по безграничной пустыне? Вечером долгого дня плакать над красками, что дарованы были Природой, но потеряны человеком, над звуками, которые эти облака дали смертным, над запахами открытий мира, закрытыми теперь для наших душ. Ночью ждать грома над селением. Верить в гром! И быть самим собой, созерцая молнию над черным горизонтом, молнию, высветляющую и облака, и деревья, и дороги, и поля, и реки. Молния, будь с нами!!! Если срок отпущен, то и пройти его придется от края до края. Жалеть? Нет. Только сочувствовать тем, у кого было все, но кто все потерял. Помогать идти по своему пути вперед или назад, вверх или вниз, вправо или влево. Отыскать среди лиан ручей. Сесть на его берегу и смотреть, как будет уплывать опавший лист. Путь ему туда, где нет нас, но где есть нам подобные. Там сова боится темноты, рыба боится воды, лев боится джунглей, человек боится домов. Страх властвует там над всем. Спасения жаждут и верят в то, что спасение придет от звезд. Звезды же молча взирают на мир. Мир хотел укрыться в раковине из перламутра, однако перламутр растворился как снег с лучами Солнца. Раковины нет теперь. Есть бесконечность времени и бесконечность пространства. В бесконечности обрести радость бытия, способность быть счастливым и быть собой. Вот величье, достойное каждого на этой Земле…»
Кое-что о герменевтике
— Ваши соображения, коллеги? — спросил Мессинг, как только мы познакомились с его переводом.
— Не вызывает сомнений сакральность и архаичность данного текста, — заметил я.
— Но что прячется за всем этим? Опять похоже на шифр. И ключа, как уж повелось, не наблюдается, — сказал Петрович.
Однако тут вмешалась наша прекрасная Алексия:
— Милый мой Петрович, не хочу тебя обижать, но ты опять не увидел главного. А главное лежит на поверхности. Ключ не нужен. Помните, на уроках литературы учитель мог спросить нас: «Что хотел сказать автор этим произведением?» Никогда не любила этот вопрос, потому что всегда считала: автор мог хотеть сказать одно, а сказал при этом совершенно другое. Однако тут перед нами как раз тот случай, когда важно, наконец, понять, как раз ЧТО хочет сказать безвестный автор этого документа. Попытаться интерпретировать текст. Ведь если мы не поймем его, то можно возвращаться домой прямо сейчас!
Мессинг искренне радовался, слушая монолог дочери. Алексия же продолжала:
— Вы смотрите на рисунок. Можно просто наслаждаться красотой, а можно задуматься, откуда взялась это красота и откуда взялось ваше наслаждение. Например, я умею наслаждаться прекрасным, но я умею и понимать природу прекрасного и природу своего наслаждения! В Сорбонне четыре семестра я слушала курс профессора дю Богина по герменевтике — так называется наука о понимании. На этом курсе дю Богин учил нас: в мире нет ничего незначимого, всюду кроются смыслы; мы только должны научиться эти смыслы видеть, уметь различать то, что прячется за структурами, казалось бы, лишенными наполнения. Поймите же вы, в конце концов, что любое явление систематизировано по законам построения текста, а следовательно, скрывает в себе столько смыслов, сколько будет индивидуумов, стремящихся эти смыслы постичь. Однако из этого не следует, что в тексте нет такого смысла, который заложил туда автор как индивидуум, как субъект сознания, творящий эту текстовую реальность. Авторский смысл этого текста мы с вами сейчас и должны отыскать! А если не отыщем, то грош нам цена.
Мы были поражены пафосом, напором этой хрупкой красавицы. Петрович встал и поцеловал Алексии руку, а У Э, Мессинг и я зааплодировали блестящему пассажу.
— Что ж, малыш, — промолвил Мессинг, когда овации смолкли, — не пора ли теперь перейти от слов к делу? Попробуй применить герменевтические навыки для интерпретации авторской интенции данного текста. Верю: у тебя все получится.
Алексия начинает партию
Алексия смотрела на лист, а мы благоговейно молчали, преклоняясь перед аналитическими способностями нашей спутницы. Вскоре эти способности явились перед нами в полной мере в очередном монологе Алексии — не столь пафосном, но куда как более осмысленном и полезном для всех нас в сугубо прагматическом ключе:
— Главная мысль этого текста: в мире есть энергия. Более того, в мире нет ничего вне этой энергии.
Весь мир являет собой средоточие этой энергии. И человек не только может, но и должен подчинить данную энергию себе. Любому из нас это по силам. Энергия, если верить автору, есть повсюду: прежде всего, в четырех стихиях — огне, воде, воздухе, земле. Умелое использование мировой энергии откроет пути благополучия, здоровья, долголетия, удачи, счастья.
— Так вот что, возможно, искала здесь экспедиция Аненербе! — воскликнул Петрович. — Теперь я уверен, что перед нами — лишь часть той самой Скрижали, за которой охотились немцы в Бирме 1943 года. Эта часть говорит о том, что именно надо искать в мире. Считаю, что вторую часть. А может быть, их, этих частей, несколько? Но в любом случае в них содержится уже не просто констатация наличия этой энергии, а, вероятно, рецепт ее обнаружения и даже получения.
— Радует то, что немцы, по всей видимости, так и не смогли обнаружить ту часть Скрижали, которую мы сегодня видели на церемонии монахов с натами и которую только что так блистательно расшифровала Алексия, — вставил я.
— Теперь, коллеги, — подвел итог Мессинг, — нам предстоят поиски других страниц Скрижали. Наш путь лежит в Мандалай, в театр марионеток!
Часть 4
Приключения в Бирме
Серия вторая
Мандалай ты мой, Мандалай!
Ранним утром мы покидали предгорье Калата, подарившего нам столько всего нового, а главное — вселившее в нас надежду и веру в то, что все у нас получится.
За окнами автобуса, идущего в Мандалай, мелькали очаровательные виды Мьянмы: поражало множество увитых лианами пальм, особенно бросалось в глаза разнообразие цвета листьев — были тут светло- и темно-зеленые, красные, коричневые, оранжевые, желтые… Казалось, все оттенки сошлись здесь. Радостно было смотреть на причудливое мелькание цветовой гаммы. А как чудесны орхидеи, которые здесь растут буквально повсюду! Поистине, мир цветов не знает границ! А реки, которые мы переезжали по изящным мостам! Перламутром блестит на ярком солнце вода, рыбы плещутся в изобилии, по берегам — хижины, издали напоминающие дачи горожан в Ленинградской области.