33 способа превращения воды в лекарство
Шрифт:
– Как раз Ахвана, – заметил я, – по дороге сюда рассказывал нам о готовящемся столкновении Космоса и Хаоса.
– Ахвана, как всякий восточный человек, склонен к гиперболам, – сказал Эдвард. – Я пока не буду рассказывать, чего жду. Надеюсь, мы все увидим сами.
И как мы не сгорали от любопытства, но молча приняли правила игры. Тем более что и рассказ Эдварда вызвал у нас жгучий интерес…
Рассказ Эдварда
Мне повезло, что азы гидрологии я постигал под руководством самого профессора Богоявленского. После первых же недель общения с ним я понял, что вода – мое призвание. И, признаюсь, ни разу в жизни не пожалел о выбранной профессии. С самого начала был настолько увлечен работой, что даже не замечал происходящего в моей стране. Конечно, слышал, что к власти в Берлине пришла какая-то там партия, какой-то человек по фамилии Гитлер, но как-то не придавал этому значения, потому что верил только в науку, жил только ей и больше ничем. Думаю, что и профессор Богоявленский до какого-то момента не задумывался о происходящем в общественной жизни Германии. Однако когда мой учитель обратил на это внимание, то было
На западе и востоке Европы гремели сражения, а я спокойно трудился в Гессене, сосредоточившись на поисках воды такой структуры, которая позволяет воздействовать на человека как позитивно, так и негативно. Кое-чего достичь удалось, но все это было не более чем искусственными построениями, результаты коих на практике почти никогда не давали достойного затрат результата. Тогда я понял, что воду надо искать не в гессенских кабинетах и моей голове, а в различных природных источниках. Составил записку по этому поводу и передал ее в Вевельсбург – самому Гиммлеру. Тот одобрил новое направление моих исследований, посему вскоре в разные страны были направлены специально обученные тройки эсэсовцев. Почему именно тройки? В этом плане Гиммлер поступал очень мудро: в каждой тройке обязательно находились историк, географ и гидролог. К тому же все трое должны были быть офицерами СС, то есть в их преданности делу и профессионализме воинском тоже не приходилось сомневаться. Справедливости ради только скажу, что почти все экспедиции оказались безуспешными в плане результата – поисков интересовавшей нацистов воды. Находили что-то другое, часто небезынтересное, но только не воду. Однако по первым же донесениям группы, посланной сюда, я понял, что вот эти парни на правильном пути. Время уже было такое, что я не спешил делиться радостью открытия со своим начальством в Вевельсбурге и решил действовать от своего имени хотя бы до той поры, пока не найдется вода, к которой в аспекте ее свойств будет уже не придраться. Гипотезами же мы все были к тому моменту сыты. Но вот неожиданно связь с тройкой аненербевецев, посланной на Южные отроги Гималаев, оборвалась. Подождав некоторое время, я решил сам идти сюда. Было это летом 1943 года, как вы и без меня уже знаете.
Вопреки правилам Аненербе, не стал я комплектовать тройку, а по личному разрешению Гиммлера отправился в экспедицию один. Глубокой ночью маленький самолет совершил беспосадочный перелет из Гессена сюда. Я прыгал с парашютом. Однако, как ни скрывался, все же был замечен здешними брахманами. На мое счастье, они ждали чего-то там с неба – это чего-то там в моем лице им и явилось. Так я стал Великим Учителем. Согласитесь, от данной должности в моем положении было бы грех отказываться. Ведь так я получил не только группу помощников, готовых за меня жизнь отдать, но и обрел доступ к тому, к чему хотел: к водоемам Гималаев. Уже к зиме знал я о свойствах водных ресурсов этих мест, проанализировал результаты воздействия воды из озера Прошлого, из Мертвого озера и из Живого источника. Понял практически все, но в Германию возвращаться не спешил, равно как не спешил делиться с Вевельс-бургом своими открытиями, посылая только сравнительно ничего не значащие послания, хотя иногда, признаюсь, про некоторые свои наблюдения и сообщал, дабы поддерживать интерес моего начальства ко мне. Почему теперь не желал я передавать результаты, которые вполне могли изменить ход войны, в Германию? Ответ прост: я начал-таки прозревать. По разным каналам чуть ли не каждый день получал я сведения о войне, о действиях Германии, о том, что творится внутри страны. Как я был слеп! Никогда не прощу этого себе. Камень, господа, так и лежит с тех пор у меня на сердце. Но ничего не поделаешь. Лучше поздно, чем никогда. Ведь так и могло бы не наступить прозрение. И сидеть бы мне на нюрнбергской скамье, но когда я все понял, то решил однозначно: остаюсь здесь в должности Великого Учителя и прерываю всю связь с Германией.
Вскоре Третий рейх пал. Шли годы, я при помощи касты брахманов хранил воды Гималаев от приходящих сюда. Просто знал я, какой вред миру может нанести использование этих вод. Потому и назначение свое почитал не только за миссию, но и за своего рода искупление грехов, коих за мною числилось немало. Уж не знаю, удалось ли мне хотя бы часть их искупить, но, поверьте, я старался. За эти годы удалось мне через касту йогинов при озере Прошлого установить подобие контакта с обитателями самого этого озера, то есть с теми, кто живет в его глубинах – потомками древних атлантов. Атланты, конечно, не спешили делиться своими тайнами в полном объеме, однако кое-что касательно тех или иных свойств доступной им воды мне заполучить удалось. По собственной инициативе наладил я контакт и с теми новыми людьми, которые после войны стали работать в Вевельсбурге. Тем самым я не терял связь и с Европой. Но все эти годы все-таки самым главным для меня было охранять воды, а значит, беречь мир в мире. С 1943 года я превратился в завзятого пацифиста и антифашиста. Так что, господа, не удивляйтесь, что и ваш приход сюда мне важно было проконтролировать, что я и делал, пусть не всегда политкорректными способами, при помощи брахмана Ахваны. Ну а когда убедился я окончательно в не только безобидности вашей относительно мира, но и, более того, в том, что вы, господа, способны принести пользу этому миру, что не раз вам уже удалось доказать, то тогда я и решил не только не мешать вам, но и по мере моих скромных сил помочь. Вы спросите чем? Я отвечу: скоро узнаете.
С минуты на минуту произойдет то, чего я ждал очень давно, буквально все то время, что я нахожусь здесь. Поэтому давайте просто немного подождем.
Вопросы и прения
Когда Эдвард закончил говорить, на улице уже стемнело. Я вдруг вспомнил, как давно не спал, но и не хотелось, ведь сейчас на наших глазах должно было произойти что-то исключительное.
Тишину, воцарившуюся после рассказа Эдварда, нарушил Мессинг:
– Извините меня, коллега, но не могу не задать вам вопрос. Признаюсь, что несколько опасаюсь точности формулировки, поэтому сведу этот вопрос к одному слову, а вы уж ответите, как посчитаете нужным. Итак, мой вопрос: атланты?
Эдвард на несколько секунд задумался, а потом сказал:
– Я ожидал, коллега, этого вопроса. Сразу скажу, что самих обитателей озера Прошлого я не видел. Однако в какой-то момент мои частые посещения этого озера дали результат: от атлантов стали приходить сигналы. Первым таким сигналом стала шкатулка, выброшенная волнами на берег; в ней я обнаружил несколько свитков с иероглифическими кодами. Расшифровывать их было сложно, но вскоре я понял, что это этрусская графика, и нашел специалистов, которые помогли мне раскодировать послания из воды. Из этих текстов я узнал, что на дне озера Прошлого обитают именно атланты и что благодаря свойствам этой воды они могут жить очень долго. Если верить свиткам, то среди атлантов из озера есть и такие, которые жили в самой Атлантиде. Трудно представить себе, сколько им сейчас лет, жизнь их уже давным-давно измеряется не годами, а веками и даже тысячелетиями. Нечасто, к сожалению, но и потом иногда атланты из озера Прошлого баловали меня такими вот подарками. От них я в свое время досконально узнал свойства воды Живого источника, о которых кое-что выяснил еще в первый год пребывания здесь. Но, повторюсь, атланты крайне редко выходят на связь. Уже потому я удивился тому дару, который Александр Федорович Белоусов получил от них, едва только явился на берег озера Прошлого.
– Откуда вы знаете об этом? – удивился Белоусов.
– Признаюсь, узнал случайно: вчера пришел туда и увидел хрономираж о том, как уважаемого Александра Федоровича накрыла волна и как он обрел футляр со свитками, то есть стал обладателем послания от самих атлантов. Честно говоря, господа, теряюсь в догадках, почему атланты, обычно разборчивые, вдруг так одарили человека, которого увидели впервые. Да-да, я не оговорился, мы их не видим, а они нас видят – это точно. Может быть, вы, Александр Федорович, сочтете возможным рассказать мне о том, почему именно вы удостоились такого внимания обитателей озерных глубин?
Александр Федорович уже было собрался что-то ответить, но тут в дверь робко постучали снаружи. Эдвард поднял руку, давая нам тем самым понять, чтобы мы оставались на своих местах и молчали. Я сразу понял: началось. Было крайне любопытно узнать, на какой стадии сейчас то самое столкновение сил Космоса и Хаоса, о котором рассказывал брахман: свершилось ли оно уже, и мы теперь лишь получаем результат в виде воцарившейся гармонии, или же оно только еще произойдет здесь и сейчас? А может быть, столкновение Космоса и Хаоса идет в эти минуты? Впрочем, долго размышлять мне не пришлось, поскольку Эдвард осторожно встал и направился в сторону двери, в которую тем временем постучали еще раз – еще более робко, совсем не настойчиво. Мы замерли в ожидании. Казалось, путь Эдварда от стола, за которым мы сидели, до двери занял целую вечность. Но вот Эдвард протянул руку и повернул желтоватый массивный ключ, которым дверь была заперта изнутри в тот момент, когда мы все зашли сюда. Рука Эдварда потянула дверную ручку на себя…
Кто стоял за дверью
Дверь открылась. На пороге стояли три эсэсовца в полном походном обмундировании. Похоже, это были ожившие камни с озера Прошлого. Впрочем, может быть, то была какая-то сложная игра? Но зачем и кому она была нужна?
При виде их мы встали, не сговариваясь. Эдвард отошел от двери и жестом пригласил немцев войти; те несмело проследовали в помещение и сиротливо встали возле стены, вроде ожидая предложения сесть, и в то же время словно боясь, что их сейчас прогонят – так, по крайней мере, казалось. Эдвард быстро спросил у них что-то по-немецки. Один из эсэсовцев кивнул, закивали и двое других. Тогда Эдвард обратился к нам:
– Господа, это они. Думаю, рассказывать, кто эти люди, не имеет смысла, поскольку вы их и так узнали…
– А кто эти люди? – неожиданно для всех спросил Мессинг.
И тут только я понял, что Мишель – единственный из нас, кто не побывал на берегу озера Прошлого, а значит, не видел трех окаменевших аненербевцев, которых сейчас мы лицезрели живыми и вполне здоровыми. После того как немцам было предложено сесть, Эдвард специально для Мессинга рассказал о том, как были наказаны эти трое, рассказал и о самом главном: что наказание закончится тогда, когда эсэсовцы поймут, осознают, осмыслят себя по-новому; откроют пагубность своих прежних деяний и откроются этому миру, преображенные. По всей видимости, это сегодня и произошло.