39 долей чистого золота
Шрифт:
– Мистер Ухо. Буду звать тебя так, – зашевелилась Таня, снова подошла к двери и, осветив фонариком, стала тщательно ее осматривать.
Эта дверца была помассивнее предыдущей и закрыта более плотно. Звук хорошо проходил, а значит, дверь была не так совершенна, как казалось.
– Ты унаследовала это жилище?
– Нет, я в гостях, сестра унаследовала, точнее, муж ее. А кто тут жил до этого?
– Семейная пара, преклонного возраста. У них был сын, но он очень давно уехал, еще до моего рождения, и ни разу не приезжал с тех пор, так что я слышал о нем только по рассказам стариков. Еще у них была дочь, но она, к несчастью, умерла в младенчестве,
– Жаль.
– Все произошло очень быстро в один из ноябрьских вечеров, девочка долго кашляла, ночью начался жар, когда пришла медсестра, ребенку уже ничем не могли помочь, и к утру она умерла прямо на груди матери. Этого я тоже не застал, а только слышал из рассказов. Отец семейства умер от сердечной болезни в возрасте около шестидесяти лет, а жена его прожила после еще лет десять и тоже скончалась.
– Какая «счастливая» история. А эта комната кому принадлежала?
– Женщине, вроде как родственнице их семьи.
– Она тоже умерла?
– Да, за неделю до моего рождения, очень хотела меня дождаться, но, увы. Женщина была очень интеллигентная, тихая, ходила мало, ноги у нее были разные – одна короче другой, поэтому передвигалась она со специальной поддерживающей палкой и очень медленно. Передала мне подарок на предсмертном одре. Мать рассказывала, что очень удивилась этому тогда, потому как общались они немного и женщина эта была не особо приветлива с соседями, жила в своем закрытом для всех мире, у нее чтото было с головой не в порядке, но потом она вроде подлечилась и уехала во Францию. Бывала тут наездами, а как узнала, что мать беременна, сразу позвонила и прилетела накануне родов, но, увы, не дожила всего несколько дней. Мама так и не поняла, что ее действиями в тот момент руководило и чем был вызван такой интерес к ее положению. После смерти все сделали вывод, что старуха была уже в маразме и скорее всего спутала мать с кемто из своих родственников. Но, поскольку подарок был передан именно мне и иных претендентов на него не было, так оно все и осталось.
– А что там за подарок был?
– Золотая монета – пять рублей. На одной стороне написано: «Чистого золота 39 долей». На другой – какаято аббревиатура непонятная, очень старая вещичка.
– И что с ней?
– Лежит, ждет своего часа. Старуха сказала, передавая монету, якобы я сам пойму, что с ней делать.
– Вот так заинтриговала!
– Много раз крутил монету в руках, но никаких мыслей в голову не пришло – может, еще не время, – договорил голос и перевел тему. – Дом очень старый, стоит в очереди под снос, и скоро нас всех расселят. «Видела новые дома на окраине города?» – с гордостью спросил Мистер Ухо.
– Да, – без всяких эмоций ответила Таня, продолжая думать о таинственном подарке.
– Я только одного боюсь. Вдруг нам достанется жилье на одном из верхних этажей. Для меня это будут совершенно новые ощущения, и мне страшно осознавать это.
– Ну, вопервых, – заявила Таня как профессионал, – жить наверху очень здорово. Чем выше ты поселишься, тем ближе к тебе будет небо, и его цвет можно будет определить более точно. А вовторых, скажу я тебе, не беги впереди паровоза и не думай о том, чего еще не произошло, а то заблудишься в своих мыслях, как в лабиринте, и не найдешь дороги обратно. А сейчас я спать. Пока.
– Ты придешь еще? Ты тут надолго?
– Приду. Не знаю точно на сколько, пока не определилась – сестра вернется только в конце лета, я буду периодически приезжать и поглядывать за квартирой.
– Тогда спокойной ночи.
Когда Таня вернулась в гостиную, луна начала исчезать в сероголубом тумане рассвета. Это самое красивое время – солнце медленно поднимается изза горизонта, цепляясь своими лучами, словно руками, за макушки самых высоких деревьев. Таня встретила рассвет и после, задернув плотные бархатные шторы, строго охраняющие ее покой, упала в кровать.
4
День клонился к закату, когда девушку разбудило настойчивое чувство голода. С тяжелой, словно чугун, головой и болью в ногах Таня встала и поплелась на кухню ставить чайник. Ноги, забытые в связи с новыми впечатлениями, стонали, будто голодные псы, взывая обратить на них внимание. Таня вспомнила рекомендации врача: про ноги не забывать! И затем сразу в голове отозвался голос художественного руководителя танцевальной труппы, который настойчиво рекомендовал заниматься каждый день без перерыва. «Не лениться и не расслабляться» был его девиз, который он произносил так часто, что, стоило ему поднять указательный палец, все сразу понимали, что он сейчас скажет.
После первого и самого приятного утровечернего глотка черного ароматного кофе Таня принялась за рекомендации. Для начала нужно проглотить приличную порцию обезболивающего, затем туго замотать ноги специальными бинтами, а уже после вставать на мыски. Таня надела наушники, включила музыку в своем телефоне и, сунув его в карман, начала разминку, лицо ее резко менялось, когда она собирала короткие черные растрепанные волосы в маленький торчащий хвост на самой макушке, и становилось серьезным и взрослым. Так Таня выглядела только в те моменты, когда ее легкое тело порхало над полом, выписывая каждый пируэт так изящно и безупречно, что даже старый скрипучий паркет замолкал в изумлении. Сложно было представить, что может получаться чтото лучше пантомимы, окутавшей, словно туман, юность молодой танцовщицы. После очередного прыжка Таня замерла, лицо ее покраснело, на лбу выступили капли пота, а ноги неподвижно застыли на месте. Музыка продолжала играть в наушниках, но девушка со злости сдернула их и швырнула в сторону… Боль отступила через несколько минут, после чего Таня смогла сесть на табурет и громко разрыдаться. Это продолжалась минут десять, а следующие полчаса она сидела тихо, уставившись в одну точку: слезы высохли, оставив белые разводы на щеках, в это время на улице уже полностью стемнело.
– Я уже было подумал, что ты не придешь, – сказал голос, когда Таня вкручивала лампочку в патрон.
– Мне нравится тут. Знаешь, у меня такое странное чувство, будто, пересекая черту гардеробной, я попадаю в другой мир, словно тот мир, в котором я живу, остается там, а тут совсем другой, тут меня переполняют эмоции, но совсем не те, что там. Понимаешь, о чем я?
– Фантазерка. А чего ты плакала сегодня?
– Ничего.
– Можешь, конечно, не говорить, это вовсе не мое дело. Просто ты совсем одна, и я подумал….
– Ничего я не одна! – воспротивилась Таня и тут же поняла, что неправа. – Ну, может, и одна, и что? Нельзя поплакать?
В ответ ничего не сказали. Таня спустилась с табурета, подошла к двери собеседника и села на корточки:
– У меня болят суставы, и рано или поздно я перестану танцевать. Сейчас лето, есть возможность подлечиться к новому сезону, но все идет сложнее, чем я думала, а я должна танцевать свою роль! Должна – понимаешь?
– Понимаю, – с грустью ответил голос. – Как тебя зовут, скажешь?