4-02. Ripresa allegro mosso
Шрифт:
– С тобой все в порядке. Ты в здравом уме и твердой памяти, и тебе ничего не чудится. Мы действительно больше не в Крестоцине, – спутница мягко, но решительно ухватив его под локоть, помогла подняться на ноги. – Мы переместились на Жемчужные острова в Бескрайнем океане. Здесь время на шесть часов впереди Крестоцина, скоро рассвет.
– Ничего не понимаю! – Кулау ошарашенно огляделся. Он дотянулся до ближайшего куста, сорвал листик и растер между пальцами, потом осторожно лизнул. Горько. Нет, такие подробные галлюцинации у здоровых людей невозможны. Значит, либо он полностью свихнулся, либо… – Кара, что происходит?
– Нам туда, – Карина указала в сторону, и доктор разглядел тропинку, петляющую между деревьями. Несмотря на полное отсутствие искусственного освещения, она прекрасно различалась в темноте, светясь странным призрачным светом. – Пойдем. Уверяю, всему есть вполне рациональное объяснение, но сначала нужно немного прийти в себя. Прости, что подвергла твою психику испытанию, но шока так или иначе не избежать. Пока идем, успеешь свыкнуться с переменой обстановки.
Ученица взяла его под руку и увлекла за собой.
Кулау шагал словно во сне. Он вдыхал вкусный воздух, слушал журчание невидимых ночных насекомых – то ли цикад, то ли еще кого, и оглядывался по сторонам. Пальцы дрожали сильнее обычного, и доктор стиснул кулаки, чтобы не давать им воли. Он постепенно приходил в себя. Далеко между деревьями мелькали огоньки в домах, освещенных редкими фонарями. Значит, здесь живут. Но как? Жемчужные острова… полторы тысячи верст к юго-востоку от побережья Катонии. Здесь – один из наиболее нестабильных участков планетарной коры, постоянные подводные землетрясения и извержения вулканов. Следовательно, острова должно непрестанно трясти подземными толчками и хлестать цунами. Но местность не похожа на опасную для жизни. Наоборот, сказка какая-то. Наверное, все-таки не галлюцинация и не сумасшествие, а сон.
Сотню саженей спустя призрачная тропинка вывела к небольшому темному строению. Тут же сами собой разгорелись фонари, освещая небольшую уютную веранду с легкими плетеными креслами и парой столиков с исходящими паром чайниками и корзинками с фруктами и печеньем. Кулау сбросил ботинки перед ступеньками и поднялся по гладким дощатым ступеням. Карина усадила его в одно из кресел, придвинула столик и налила чай в фарфоровые чашки.
– Фруктовый, как ты любишь, – пояснила она. – Киви со смородиной. Если хочешь другой вкус, заказывай. Если хочешь поужинать, просто скажи. Любые блюда, без ограничений.
Ну, точно сон. Впрочем, почему бы не воспользоваться случаем? Кулау осторожно прихлебнул обжигающую жидкость. Ум-м! Ароматная вкуснотища.
– Так хорошо дрыхну, что жаль просыпаться, – пробормотал он. – Утром опять вылезать из кровати и тащиться на работу, и ты…
Он осекся. Крайне невежливо говорить человеку, даже плоду собственного воображения, что тот снова окажется мертвым. Пусть все идет, как идет.
– Я никуда не денусь, учитель, – покачала головой Карина. – Понимаешь, я и в самом деле жива. Я не умерла ни в пятьдесят восьмом, когда сумасшедший бандит в джунглях проткнул меня тоскалой, ни даже в шестьдесят седьмом, когда мой самолет сбили в Сураграше. Жива я, правда, не в биологическом смысле, обычного тела у меня давно нет, но детали не принципиальны.
– Интересное начало, – кивнул Кулау, потягивая чай. – Значит, тебя проткнули насквозь, ты заживо сгорела в костре из авиационного бензина, но детали не важны?
– Точно! – тихо засмеялась Карина. – Главное в другом. Понимаешь, с пятьдесят восьмого года я больше не являюсь человеком. Я Демиург.
Кулау молча приподнял бровь, ожидая продолжения.
– Учитель, Текира создана искусственно. Ее биосфера – тоже. Люди, тролли и орки – расы, просчитанные на компьютере и выведенные в пробирке. Изначально планета являлась игровой площадкой для Демиургов. Основной Игрок-Стратег известен тебе под именем Вечного Императора Майно. Пробуждение Звезд – событие, отметившее конец Игры и переход Текиры к самостоятельному развитию, и мой эффектор – результат неудачного эксперимента Демиурга Майи. Вот так примерно, если в двух словах.
– И ты являешься представителем… э-э, Дамиургов?
– Демиургов.
– Пусть так. Ты представитель их расы?
– Нечто вроде приемной дочери одного из них, исправлявшего ситуацию после пандемии вирусного эффектора в тридцать девятом. Я послужила одним из инструментов. Ты знаешь Корректора Джао, он появлялся в Крестоцине под именем Дзинтона Мурация. В пятьдесят восьмом он решил, что с меня хватит смертельных опасностей, и переделал меня. Без спроса, что характерно. Я нежно люблю папочку, но до сих пор руки чешутся его прибить за бесцеремонность, – неожиданно сердито закончила она.
Кулау пожал плечами и снова отхлебнул чай, и не думавший остывать. Более того, чашка почему-то оставалась полной. Какой забавный сон, однако. И кажется почти реальным.
Кстати, а результаты испытания ему тоже приснились? Или, проснувшись, придется еще раз ставить эксперимент и терпеть позор унижения, пусть даже невидимого для остальных?
– Он не верит, Кара, – нагая Томара быстро поднялась на веранду, стуча по полу твердыми пятками. Кулау окинул ее взглядом – да, телу не дашь даже тех пятидесяти, что лицу. Скорее, хорошо сохранившиеся тридцать. Интересно, что бы сказал психоаналитик, если поделиться с ним сновидением? – Я даже без нейросканера вижу. Калу, старикашка хренов, ты так и намерен сидеть здесь в блаженной кататонии?
– Для такого замечательно сна я даже готов простить кататонию, – благодушно откликнулся Кулау. – А вот за старикашку ответишь, когда проснусь. Вот объявлю в отделении…
От страшной внезапной боли, пронзившей руку, он дернулся и заорал в голос. От брошенного взгляда захотелось заорать еще раз или же сразу потерять сознание. Сквозь клочья, оставшиеся от рукава рубашки, он ясно видел клочья кожи и мускулов, свисающих с белеющей сквозь кровавое месиво локтевой кости. Остатки рукава быстро набухали темным. Доктор невольно дернул рукой, висящей как плеть, и боль снова пронзила тело.
– Сон больше не замечательный? – ехидно осведомилась Томара. В пальцах, превратившихся в длинные стилетообразные когти, она держала кусок вырванного мяса. – Больше на кошмарик смахивает? Извини, Калу, но я тебя знаю. Без острого шока твою дубовую башку не пробить. А теперь фокус-покус…
Боль в руке внезапно исчезла, а сама рука на мгновение окуталась темной дымкой. Когда та пропала, конечность вдруг снова оказалась целой и невредимой, и лишь окровавленные клочья рукава продолжали ронять на пол террасы тяжелые капли, разбрызгивающиеся по светлому дереву. Кулау ошарашенно посмотрел на них, потом осторожно провел правой ладонью по плечу, подвигал левой рукой. Все в порядке. И кровь – она натуральная. Уж хирург с полувековым стажем способен отличить ее на вид и запах от любой другой субстанции.