419
Шрифт:
За опилочной жижей лесопилен Эбуте-Метта — свалка, груды мусора оседают, порой съезжают в лагуну. На вершине окопались одичалые дети — ищут медную проводку, латунные фитинги, жесть, резину, все, что можно сдать старьевщикам; с появлением каждого мусоровоза к нему кидались стаи тряпичников. Ннамди наблюдал за их битвами из плоскодонки и вскоре сообразил, что к свалке можно подобраться и от воды, подогнать лодку шестом, перебрать то, что уже перебрали. Ему мало что доставалось. То расплющенная жестяная банка, то вьетнамка с порванным ремешком; они скудным уловом валялись на дне лодки. Взгляд
За лагуной в далекой дымке высились небоскребы. Суждено ли ему и Амине перейти этот мост? Неужто, проделав такой путь, они все-таки туда не доберутся?
Ннамди кидал камушки, выискивал послания. Но орумо и овумо не поехали с ним в Лагос. Голоса их затерялись где-то между Там и Здесь.
Немногих найр, которые он зарабатывал на мусоре, еле хватало на лодку; шли дни, и ему все труднее было вновь и вновь брести к воде. Он готовил Амине завтрак — мамалыга, жареный банан, может, чашка «нескафе» — и провожал ее на работу, сгорая со стыда оттого, что приходится жить на ее чаевые.
Ночами, когда у нее сводило ноги и ныла спина, Ннамди протягивал руку под занавеску, массировал ей живот, тихонько напевал. Колыбельные на иджо, чтобы угомонить ребенка.
— Я столько сказок приберег, — говорил он. — Я тебе подарю много-много сказок. Надо быть сильным, чтоб их слушать. — И нашептывал сказку о девушке, которая вышла за призрака, и о юноше, который влюбился в Луну.
Из окна маршрутки по дороге на работу Амина видела одичалых детей — нищих королей зловонных гор. Чувствовала, как ее собственный ребенок хочет сбежать прочь, вертится туда-сюда, толкается в животе. Вот такого будущего страшилась она — пройдя долгий путь, отправить на мусорку еще одного ребенка.
И поэтому, когда Иронси-Эгобия наконец послал за Ннамди, Амина возликовала. Она будет это вспоминать — как она обрадовалась, когда за Ннамди явился Тунде. Как светло улыбнулся ей Ннамди.
106
— Деньги принес?
— Поймите, — с сугубой искренностью взмолился Уинстон, — для меня эта наша встреча — уже смертельный риск.
Лора уставилась на него:
— Ты принес деньги или нет?
Они сидели в салоне возле гостиничного бассейна. Уинстон не пожелал встречаться в вестибюле — не хотел показываться консьержу на глаза. Поэтому Лора выбрала этот людный закуток. Мимо бродили постояльцы в банных халатах, горничные катали тележки туда-сюда по узорчатым коврам.
— Умоляю вас, мисс, — сказал Уинстон. — Прислушайтесь к голосу разума. Ради вашей и моей безопасности бросьте эту безумную охоту. Езжайте домой, мэм. А иначе, я боюсь, кто-нибудь погибнет.
— Ну, — сказала она, — уж явно не я.
Натянутая улыбка.
— Прозреваете будущее? Знаете, что грядет?
— Слушай. Пока не получу деньги, я отсюда не двинусь. Ты упустил свой шанс, если хотел меня убить.
— Я никого не хочу убивать. Но прикрывать вас больше не могу.
— Прикрывать? Меня не надо прикрывать. Мне надо денег. Сию минуту. Ты их принес или не принес?
— Мисс, пожалуйста…
Она
— Погодите, погодите. Да. Я принес.
Он протянул ей сумку. Лора открыла, порылась и не подумала пересчитать.
— Это найры. И этого мало. Я просила доллары.
— У меня больше нет! Здесь все, что было. Я с утра в банке торчал. Снял все, что имею. Не успел обменять.
— Этого мало.
И неважно, сколько он принес; этого мало, этого всегда будет мало.
— Погодите, погодите. — Из внутреннего кармана он вынул толстый манильский конверт. — Вот на это я собирался жить.
Она склонилась к нему, улыбнулась — оскал от уха до уха.
— Попросил родителей продать телевизор? Который мой отец спонсировал? — И затем: — Все. Равно. Мало.
— Но, мисс…
— Открывай бумажник. Поглядим, сколько там у тебя.
Она забрала все. Толстенную пачку найр. Даже монетки, хотя кобо — это какая-то мелкая доля американского цента. Когда он предложил ей медальон со святым Кристофером, «ролекс» и «рэйбаны», стало ясно, что она выгребла все до донышка.
— Часы и очки оставь себе. — Она поразмыслила насчет медальона. — И это тоже. Жди здесь. Схожу в бизнес-центр, узнаю, какой курс.
— У меня ничего не осталось. Поймите, моя жизнь в опасности. Прошу вас. Помогите мне выбраться из Нигерии. У меня проблемы с визой — в результате недоразумения. Спонсируйте меня, я приеду в вашу страну. Буду работать, перевезу родителей. Мы принесем пользу вашей стране. Верну вам впятеро больше, чем должен.
Образованный молодой человек, честолюбие и деловая смекалка из ушей лезут. Да уж, от него будет польза.
— Помогите мне выбраться, мисс. Тогда я смогу все исправить. Если вы меня тут бросите, меня побьют и уничтожат. Вы забрали у меня все. Помогите получить визу, я вам вдесятеро больше верну.
— Хватит и впятеро. Я отнесу деньги в банк, проверю, примут ли их, и мы поговорим о твоей визе.
— Спасибо вам, мэм, спасибо. Вы не пожалеете.
Когда пришла охрана, он так и сидел, оживленный и окрыленный.
В банке Лора выложила на стойку пачки крупных найр. Отложила одну пачку на завтрашнее такси в аэропорт, остальное отдала кассиру на пересчет и обмен, заполнила бумаги, сообщила номер своего паспорта. Обычно денежный поток тек в другую сторону, но бывало и наоборот; это же отель «Амбассадор», тут сделки заключаются что ни день. По местным понятиям, сумма не так уж велика. Значительна — Лоре пришлось старательно заполнять документы, — но нет повода бить тревогу. Тут ведь миллионеры останавливаются. Кассир поставил печати, поставил нужные подписи у нужных менеджеров, протянул Лоре чек.
— То есть деньги у меня на счету? — спросила она. — В Канаде?
— Да, мэм.
— Вы уверены?
— Да, мэм.
Лора прошла через вестибюль, попросила швейцара вызвать охрану. Когда охранники прибыли, пожаловалась, что за ней постоянно таскается какой-то юнец.
— Угрожает, домогается. По-моему, он здесь не живет. Может, он вор.
Лора смотрела, как Уинстона волокут к дверям, как он молит охранников, в панике шныряет глазами, ищет ее.
«Прощай, Уинстон».
Она победила, но…