5/4 накануне тишины
Шрифт:
и как она ни старалась выдать себя за совсем, совсем свою — в доску, дабы туда, в его прошлое, прошмыгнуть — и припасть к его жизни, будто розовая нежная пиявочка, и уже не отлепляться никогда.
Для женщин мало владеть настоящим. Владеть настоящим — для них — ничто. Они покушаются непременно — на будущее,
— а — путь — в — будущее — мужчины — лежит — через — его — прошлое…
И вот она весь вечер искажает его прошлое своими представленьями о его прошлом —
недозрелыми, вульгарно-развязными
представленьями,
нарочно
Её же настоящее казалось ему не настоящим, а фальшивым —
и — зачем — только — он — позвал — к — себе — на — лестничной — площадке — эту — намазанную — халду — нежно — ущипнув — её — на — ходу — за — задницу —
три дня назад.
Ох-хо-хо! Будто хорошо темперированный рояль, Цахилганов намеревался на досуге, всю жизнь, вести изысканные, замысловатые, шаловливые, лёгкие диалоги — с трубой, с арфой, с виолончелью.
Да, обязательно ещё и с виолончелью!
Но ведь не с магазинной же сигнализацией? Правильно?.. Для того, чтобы подыгрывать магазинной сигнализации,
нужно было становиться поочерёдно
автомобильным клаксоном,
ухающим, шуршащим, зевающим мусоропроводом,
скрипящей, грязной тележкой пьяного грузчика —
вот как можно было играть с Горюновой на пару
— в — четыре — руки — и — в — четыре — ноги.
Бедная, глупая, оголтелая, безликая Горюнова!
Это — пора её личной женской свободы в свободной, но уже безликой стране,
— в — стране — обезличенной — свободой —
и желать теперь здесь свободы так же нелепо, как плавать и плавать в дождь, не прекращающийся ни на минуту и давно превративший всё вокруг в один общий грязный, мутный потоп без конца и края,
— в котором — не — уцелеть — не — спастись — из — которого — не — выплыть — ни — в — каком — ковчеге — потому — что — ковчега — на — этот — раз — кажется — не — припасено.
Он вспомнил некстати об омертвевших своих клетках — да, о дохлых своих гаметах, вырабатываемых организмом, но не способных к оплодотворенью Горюновой и прочих –
что никак не сказывалось, не сказывалось, не сказывалось на его отношениях с женщинами —
и вдруг, впервые в жизни, почувствовал резкое желанье избавиться от женщины
немедленно.
— Тебе пора домой. Твоя свекровь угорела там сидеть с твоими двумя сопливыми детьми, — нарочно зевнув, напомнил он ей вдруг. — С твоими несчастными двойняшками, пока ты развлекаешься. Ты же сама говорила, что у них оэрзэ. Да и муж твой, метеоролог, уже целых четыре часа не предсказывал тебе погоду. Может, спустишься всё же на первый этаж, в свою супружескую двухкомнатную квартирку?.. Танцуешь тут без толку, как заводная кукла. Я бы очень
— Отчего это?!
— Да оттого.
— Как?! А зачем же я тогда приходила? — запротестовала она, деловито поправляя в одежде нечто синтетическо-кружевное, сползшее с ключицы, — Тебе что — совсем не в кайф, что ли, дядька?.. А почему ты не побреешь бороду под щетину? Под трёхдневную щетину? Слушай! Тебе пафосно будет… Ага! Ты скрываешь под густой бородой раздвоенный подбородок? — теребила она его и подёргивала. — Зачем ты скрываешь свой раздвоенный подбородок? От кого? Зачем?
Раздвоенный — зачем?..
Снова замахав ногами в розовых чулках, она, танцуя, сбила с низкого стола пустую коньячную бутылку — и та прокатилась по полу, громыхая стеклянно всё тише, тише, тише.
— Ну, зачем ты его скрываешь? Раздвоенный?
Ленясь отвечать, он только пожимал плечами.
— Закомплексованый ты, что ли? Ффу!..Сын энкавэдэшника! — разоблачительно ткнув в него лакированным розовым ноготком, обозлилась тогда Горюнова. — Фу! Фу! Фу!
И села, собравшись, кажется, ещё здесь, у него на коленях, и порыдать нетрезво, выжидая,
когда он начнёт её утешать —
и — вот — тогда-то — произойдёт — то — за — чем — она — сюда — собственно — и — примчалась — вверх — по — ступеням — на — своих — копытах — недопудрив — розового — длинного — свежего — носа — по — первому — же — зову —
великодушно.
Цахилганов потянулся до неприличия откровенно. И Горюнова вмиг поняла, что сцены утешения не будет.
— …Это у вас наследственное, — сухо заметила она, резиново напрягаясь. — У детей кагэбэшников.
— У кого?
— У детей!
Цахилганов смолчал.
— Я тебе как психолог говорю, и как социолог, — не унялась она и презрительно сощурилась. — У меня, между прочим, готова кандидатская по элите советского периода… Я бы ещё в прошлом году защитилась. Если бы не дети.
— …Ну и что же такое, наследственное, у нас — детей? — обернулся он всё же к Горюновой.
— Ну-у — психологический банальный приёмчик такой: сначала — расположить к себе. А потом — резко — по морде! — раздосадованная и оттого совсем уже некрасивая, она гневно дышала ему в глаза. — Это у вас — наследственно-про-фесси-ональное!
— Как-как? Професси..? — удивился он с непосредственностью дебила.
— …ональное! — подсказала она по-учительски прилежно.
— У нас?! Ты что-то путаешь, крошка. Хотя, был среди нас когда-то один… Да, Митька Рудый…
Мусоропровод всё же отозвался в нём и подыграл магазинной сигнализации самую малость.
Горюнова моргала. Она в толк не могла взять, о чём это говорит Цахилганов.
— …Расположить — а потом ударить! — повторила она на всякий случай: для ясности. — Хлестнуть. Резко.