5-я книга. В подземельях Бидрупа.

Карр Алекс

Рунита, стоявшая все это время между двух плотных масс одинаково одетых клансменов, шагнула к Калвину Норду, который стоял немного поодаль от своих собратьев и протянула ему свою дочь. Люди, некогда бывшие Мерками Антальскими и Нордами Мединскими, весело улыбаясь, смешались в одну толпу. Калвин хотел было по привычке взять Лариту, одетую в голубой детский кимон старинного образца на руки, но тут на арену выбежал маленький, темноволосый мальчик, возрастом не более десяти стандартных лет от роду и предупреждающим жестом остановил его.

Для Калвина это было полной неожиданностью, так как он не знал того, что удумали отцы-хранители шести больших кланов в качестве завершающего акта церемонии примирения и объединения двух кланов и лишь взглянув на

Руниту, которая стояла спокойная, со слегка насмешливой улыбкой, понял, что малец появился на арене отнюдь не случайно. Напряженно вглядываясь в цвета клановой туники и её фиолетовое шитье, Калвин с трудом припомнил, что лимонно-желтая туника с мелкими зелеными ромбами и фиолетовыми угрями, кажется, принадлежит одному из самых маленьких кланов, число клансменов которого насчитывает немногим более трех с половиной миллионов человек, включая детей. Вызывающе гладя на Калвина, мальчик звонким, пронзительным голосом спросил его:

– Яган Калвин Лиант из клана Лиантов из Большого Антала, я Эгмон Данин из клана Данинов Стойких, спрашиваю тебя, кто это дитя?

От неожиданности Калвин чуть было не подпрыгнул. Сердито фыркнув, он громко и внятно сказал:

– Латти Эгмон, это Ларита Лиант, дочь Звездного Князя Веридора Антальского и его благословенной супруги, Звездной Княгини Руниты Антальской, девочка из клана Мерков Антальских, которая была отдана в невесты клана Нордов Мединских, который ныне, вместе с Мерками Антальскими, стал единым кланом Лиант из Большого Антала.

Мальчишка нисколько тому не смутился. Он не унимался и продолжал допытываться:

– Рождено ли это дитя в законном варкенском браке, освященном Великой Матерью Льдов?

– Да, разумеется, Эгмон Данин из клана Данинов Стойких и это уже внесено в Хроники! – С куда большей энергией в голосе ответил мальчику Калвин, который уже понял к чему тот клонит.

Мальчишка набрал полную грудь воздуха и еще громче крикнул:

– По праву самого младшего из мужчин клана Данинов Стойких, самого малого и бедного клана Варкена, который более других нуждается в защите и помощи, я требую для своего клана защиты у этого, благословенного Великой Матерью Льдов, дитя! Пусть Ларита Лиант, рожденная в священном варкенском браке, станет защитницей и опорой всех угнетаемых и гонимых, всех бедных и нуждающихся в помощи людей Варкена. Пусть Ларита станет Матерью-хранительницей всего Варкена. Да назовут её отныне все архо, трао и круда Варкена императрицей Ларитой Первой и пусть под её владычеством все кланы прекратят междоусобную вражду и станут её подданными, а ты Калвин Лиант будь лордом-хранителем трона и пусть твой могучий клан станет надежной опорой её власти. И пусть сбудется то, что было предначертано нашими предками еще до того дня, когда Варкену были открыты просторы галактики. Я требую, чтобы все кланы, большие и малые, просили нашу небесную госпожу, Звездную Княгиню Руниту Антальскую, отдать свою дочь всему Варкену!

Эгмон Данин, самый младший из мужчин клана Данинов Стойких, прозванных так потому, что эти люди, практически живя в нищете, совершенно выбиваясь из сил, не смотря ни на что ни разу не попросили помощи от своих соседей, не влились в другой клан, подошел к Руните и Калвину, стоящих друг возле друга и, взяв их за руки, вывел на середину арены. Отцы-хранители кланов Большой Семерки отреагировали на это первыми, бросив на солопласт арены небольшие золотые диски с изображенными на них тотемами своих кланов. Вслед за ними под ноги Руниты и Калвина градом посыпались диски, овальные и прямоугольные пластины изготовленные из золота и серебра, стали и бронзы, камня и лакового дерева. Каждый клан таким образом просил Руниту отдать свою дочь Варкену.

Когда на полированный солопласт упал последний символ клана, в амфитеатре воцарилась полная тишина. Рунита внезапно побледнела и посмотрела на Эгмона. Тот медленно и решительно кивнул ей головой и тогда она сказала чуть хрипловатым от волнения голосом:

– Встаньте, отцы-хранители кланов благословенного

Варкена. Вот моя дочь. Отныне она ваша повелительница. Как мать я требую, чтобы моя дочь правила тем миром, тем Варкеном, в котором отныне не будет места вражде и ненависти, злу и насилию, горю и слезам, поминальным молитвам, в которых мужчины и женщины будут оплакивать воинов-архо, юных трао и мужественных круда, а потому пусть каждый из вас протянет вперед свою правую руку и примет от меня в подарок клинок, на котором произнесет священную клятву мира.

Все таки Рунита была отнюдь не лишена некоторой тяги к эффектным жестам, да к тому же её вибрирующий, чуть гортанный и хрипловатый голос, несомненно обладал гипнотическим воздействием. Отцы-хранители, как завороженные протянули вперед правую руку и никто из них не успел отдернуть её, когда в ней оказался длинный, обоюдоострый кинжал с золотой рукоятью и ножнами, богато украшенными драгоценными камнями.

После того, как в руках каждого из отцов-хранителей оказалось старинное боевое оружие, им уже ничего не оставалось, как сплести пальцы в замок и произнести слова клятвы, гарантирующей на Варкене пусть не полное взаимопонимание между кланами, но безоговорочное прекращение междоусобной вражды и бесконечных вендетт. В какой-то мере все кланы по причине своего излишнего энтузиазма угодили в весьма хитроумную ловушку, но поскольку никому из отцов-хранителей не хотелось потерять свое лицо, уж лучше было отказаться от открытой конфронтации и вражды, чем выказать свое небрежение к древним традициям, которые эта девчонка, вырядившаяся в старинный ритуальный кимон, знала просто преотменнейше.

Пожалуй, никто из почетных гостей и зрителей не ожидал, что все произойдет так стремительно. С начала церемонии прошло чуть больше часа, а за это короткое время в жизни Варкена произошли столь большие перемены, что это грозило потрясти до основания весь Галактический Союз. Ведь на галактическую политическую арену выходил один из самых мощных, в военном отношении, миров, который до сих пор был слишком сильно связан распрями, чтобы хоть как-то влиять на галактическую политику. Вкупе с тем, что и Валгия, которую так же никто не воспринимал как захолустную и никчемную планетку, так же как и Варкен, вдруг, освободилась от вассальной зависимости перед Центральным Правительством и древними мирами галактики, это тоже сулило массу перемен.

То, что президент Валгии, герцог ун-Химмельзее и президент Хельхора Гирш Меир-Симхес первыми вышли на арену амфитеатра, водрузили на голову Калвина Норда иридиевую, семизубую корону лорда-хранителя трона и вручили ему символы государственной власти, золотые державу и скипетр, которые тому пришлось держать чуть ли не в зубах, так как он ни за что не хотел выпускать из рук, вдруг, разыгравшуюся и весело гугукающую Лариту, несколько смазало торжественность момента. Зато то, что произошло в следующую секунду, привело несколько сотен тысяч варкенцев в благословенный трепет, так как малышка, заливаясь счастливым смехом, внезапно стала играть этими, блестящими в свете трех солнц, цацками.

Ларита, которой еще и не исполнилось года, пуская пузыри, смеялась и лопотала что-то непонятное, держава и скипетр плясали перед ней в воздухе, а корона на голове Калвина, так и ходила ходуном, грозя свалиться и укатиться куда-нибудь. Калвин Норд при виде такого чуда заметно побледнел. Дитрих ун-Химмельзее, схватился рукой за сердце и громко пробасил:

– Тор Всемогущий, да, эта кроха еще не может ходить, но уже способна как угодно вертеть символами своей власти!

Рунита, которая собственно и побудила Лариту показать свою силу сенсетива, была единственным человеком в этом огромном скоплении народа, кто манкировал правилами. В то время, как все варкенцы и прочие сенситивы, согласно наставлению, старательно сдерживали свой сенсетивный дар и пользовались только техническими приспособлениями, чтобы лучше видеть и слышать все, она в считанные секунды просканировала сознание Эгмона Данина, которому было поручено сделать столь важное заявление.