50 знаменитых прорицателей и ясновидящих
Шрифт:
На Смоленском кладбище в Санкт-Петербурге стоит часовня, у стен которой никогда не угасает живое пламя свечей. Люди приходят сюда, чтобы рассказать о своих бедах самой почитаемой святой города – Ксении Петербургской. По преданию, блаженная, жившая в XVIII веке, обладала провидческим даром и удивительной способностью предсказывать будущее. Популярность ее среди народа была невероятной. К ее советам прислушивались, ее словам верили, ее указаниям следовали, а с 1820 года началось паломничество на ее могилу.
К большому огорчению всех почитателей Ксении Петербургской, народная память не сохранила нам точных сведений о том, когда она родилась, кто были ее родители, где она получила образование и воспитание. Предположительно она родилась между 1719-м и 1730 годами в Петербурге. Известно, что отца ее звали Григорием. Можно лишь предполагать, что по своему происхождению
В день похорон мужа Аксинья Григорьевна надела на себя его одежду: камзол, кафтан, штаны и картуз и в таком костюме пошла провожать его гроб. Родственники мужа и знакомые Ксении решили, что смерть Андрея Феодоровича помрачила ее сознание. Всем, обращавшимся к ней с соболезнованиями, она говорила, что умер не Андрей Феодорович, а умерла его супруга Ксения Григорьевна – «Ксеньюшка моя скончалась и мирно почивает на кладбище, аз же грешный весь тут». С этого момента она действительно умерла для мира, приняв на себя тяжелейший подвиг – подвиг юродства Христа ради. Родные и знакомые полагали, что молодая вдова лишилась рассудка из-за свалившегося на нее горя. Подозрения их окончательно утвердились, когда Ксения решила раздать имущество, доставшееся ей в наследство от мужа. Так, она подарила свой дом Параскеве Антоновой, снимавшей у нее комнату, имущество свое раздала бедным, деньги же отнесла в церковь за упокой души… «рабы Божией Ксении». Параскева не хотела принимать этот дар и даже просила родственников Ксении со стороны мужа уберечь ее от такого поступка. Те подали прошение начальству умершего Андрея Феодоровича, прося не позволять Ксении в безумстве раздавать свое имущество. Однако после соответствующего обследования было вынесено заключение, что она совершенно здорова и вправе распоряжаться своим имуществом. Некоторые из родных Ксении хотели устроить ее у себя, чтобы она ни в чем не нуждалась, но женщина отвечала: «Мне ничего не надо». Она была рада своей нищете и, приходя куда-нибудь, порой замечала: «Вся я тут».
Окрестный народ стекался поглазеть на помешанную. Качали головами, сокрушались, а после привыкли и даже улицу, где жила Аксинья, прозвали улицей Андрея Феодоровича. Смерть горячо любимого мужа показала женщине, сколь непрочно и суетно земное счастье. Существует предположение о том, что духовным отцом Ксении был старец, подвижник XVIII века Федор Ушаков. В молодости он служил при дворе офицером. Однажды во время дружеского ужина умер один из его знакомых. Это так сильно повлияло на Ушакова, что он оставил воинскую карьеру и стал монахом. Ушаков был игуменом Санаксарского монастыря, основателем женской Алексеевской обители близ Арзамаса. Восемь лет Ксения отсутствовала в Петербурге, и, по предположениям современников, она, возможно, в это время находилась в Алексеевской обители. Вполне вероятно, благословение на тяжелый, благодатный путь служения Богу и людям – в подвиге юродства во Христе – блаженная получила от старца Федора Ушакова.
Так в Петербурге появилась блаженная Ксения. Речи ее были путанны и неразборчивы, и поначалу к ее словам особо не прислушивались, лишь жалели да копеечкой помогали. Милостыню денежную она избегала брать. Принимала только «царя на коне» – медные копейки, которые тут же раздавала беднякам. Блаженная с необычайной кротостью сносила все издевательства и оскорбления от людей. Особенно докучали ей уличные мальчишки, на злобные выходки которых она не обращала внимания. Только однажды, когда жители уже стали почитать ее как угодницу Божию, им довелось увидеть блаженную
Кем и когда было замечено, что Ксения приносит удачу, сказать трудно. Однако жители Петербургской стороны стали замечать, что если блаженная возьмет на руки больное дитя или благословит его, оно непременно выздоровеет. У торговцев на Сытном рынке даже примета появилась – если Ксения возьмет что-то с прилавка, день будет удачным. Не меньшей популярностью она пользовалась у извозчиков, которые заметили, что стоит кому-либо из них хоть несколько шагов провезти блаженную, у того целый день дела идут отлично. Вот почему извозчики, еще издали видя блаженную, мчались к ней и умоляли ее хоть только присесть в их коляске в полном убеждении, что это даст им хороший заработок.
Понемногу к странностям блаженной привыкли и поняли, что она не простая побирушка-нищая, что в ее словах и поступках часто кроется глубокий смысл. Замечали, если Ксения просила что-нибудь, это было знаком грядущей невзгоды или беды для того, у кого было спрошено, и наоборот, если кому подавала, то получателя в скором времени ждала нечаянная радость. Многие стали жалеть ее и старались помочь. Когда камзол и кафтан мужа на ней совершенно истлели, она стала одеваться зимой и летом в жалкие лохмотья, а на босых, распухших и красных от мороза ногах носила рваные башмаки. Видя едва прикрытую, вымокшую или озябшую юродивую, многие давали ей теплую одежду, обувь, милостыню. Но Ксения одежду и милостыню не принимала. Брала лишь красную кофточку и зеленую юбку (или наоборот). Вероятно, в память о цветах форменной одежды мужа.
Бродя целыми днями по грязным немощеным улицам Петербурга, Ксения изредка заходила к своим знакомым, обедала у них, беседовала и снова отправлялась странствовать. Долгое время оставалось неизвестным, где она проводила ночи. Этим заинтересовалась и полиция, для которой неизвестность местопребывания блаженной по ночам казалась подозрительной. Решено было разузнать, где проводит ночи эта странная женщина и что она делает. Оказалось, что Ксения, независимо от времени года и погоды, еженощно уходит в поле, коленопреклоненно становится здесь на молитву и не встает до самого восхода солнца, попеременно кладя земные поклоны на все четыре стороны света. Там, в поле, по ее словам, присутствие Божие было «более явственно». Только изредка она оставалась ночевать в домах знакомых ей благочестивых женщин.
В народе верили, что благодаря своему великому смирению, подвигу духовной и телесной нищеты, любви к ближнему и молитвами Ксения получила провидческий дар. Этим своим даром она помогала многим. Известен случай, когда блаженная позаботилась о благе и спасении еще не родившегося младенца. Легенда рассказывает о случае с Параскевой Антоновой (которой Ксения подарила свой дом), благодаря которому о Ксении заговорили как о святой. Параскева была бездетна и тщетно молила Бога послать ей дитя. Однажды к ней пришла Ксения и говорит: «Вот ты тут сидишь да чулки штопаешь, а не знаешь, что тебе Бог сына послал! Иди скорее на Смоленское кладбище!» Параскева была весьма смущена этой нелепицей, однако послушалась и пошла. У самого кладбища увидела толпу народа и, подойдя ближе, узнала, что какой-то извозчик сбил с ног беременную женщину. Здесь же на земле та родила мальчика, а сама скончалась. Люди пытались выяснить, кто это женщина и где ее родственники, но так ничего и не узнали. Увидев в случившемся перст Божий, Параскева взяла мальчика к себе, усыновила и воспитала, сын до глубокой старости содержал свою мать и почитал ее.
После этого случая с блаженной стали искать встреч, чтобы узнать будущее или спросить совета. Считалось, что Ксения приносит удачу, что она защитница от бед и помощница в делах. Все на том же Смоленском кладбище стояла обветшалая, старая деревянная церковь. В 1796 году на ее месте началось строительство нового каменного храма во имя Смоленской иконы Божией Матери. Рабочие, трудившиеся на строительстве, стали замечать вдруг странные вещи – в их отсутствие церковь росла как бы сама по себе. В народе начали поговаривать, что здесь не обошлось без Божьей помощи. А когда они решили узнать, кто этот добровольный помощник, то увидели, что это Ксения трудится по ночам, перетаскивая кирпичи на леса. Вероятно, много и других, не ведомых миру подвигов совершила блаженная Ксения. К сожалению, при ней не было никого, кто мог бы быть свидетелем этих подвигов. В одиночестве совершала она свой длинный жизненный путь, не на показ.