505
Шрифт:
легенды твердят испокон.
Анонсы прибиты в предстенок
вселучших талантов веков.
Жаль, нету ни крови, ни венок,
чтоб счастья почуять приток.
Ах, мысли вдобавок дурманит
вкуснейшая запахов смесь!
И очередь ждать свою манит…
Но всё ли так дальше, как здесь?!
Чаровница
Открой секрет любовных
побед ушам слуги,
прощений за бессловный
побег
Поведай мне о чуде
как плавишь ты мужчин;
как искру в снежной груде
рождаешь без причин;
какие кнопки давишь
на их сердцах, руках;
их низишь или славишь,
иль слушаешь в углах
о снах, делах, заботах,
как мать, сестра, жена;
и лаской полнишь соты.
И этим им ценна.
Делись искусством этим -
властить умом дельцов,
поэтов, что как дети,
царей, солдат, смельцов.
Шепчи, я слушать буду.
Пленишь меня, пускай!
Рассказами, как блюдом
корми, и слух ласкай.
Русалка
Глядишь из ейской широты,
на берег не выходишь,
уловкой манишь красоты,
в волнах ладонью водишь,
сиреной сладостно поёшь.
Ты – дева иль русалка?
Меня, других ли так зовёшь?
Ты – нимфа иль фессалка?
Я знаю, сказке тут не быть, -
не дашь за ноги голос.
Желаю трепетно подплыть,
потрогать мокрый волос.
И могут дальше так сверкать
лучи на каплях кожи.
Тебя придётся созерцать,
иль хвост просить не-божьи,
и жаркий пыл души отдать
всеводным тем глубинам,
тобой чтоб, морем обладать,
войдя строкой в былины.
Панковой Катюше
Старый Новый год
В кофейной смоле утопая,
в медовых твоих голосах,
ловлю, на успех уповая,
мерцанья гирлянд в волосах.
И профиль орлиный вещает
о судьбах поэзий, зиме.
И время с порядка смещают
искряшки в богатом вине.
Глядят полусонные тучи
на сумрак, наш тихий дуэт,
и строки внимательно учат,
которые ярче, чем свет;
которые ты пропустила
чрез душу и спела, как Бог,
закончив, чуток загрустила,
что завтра разлу?чит порог.
То завтра, а нынче рыжеет
стеклянно на ветке лиса,
и губ своих ласка свежеет,
и полнятся счастьем веса.
Пусть празднично рай наш сияет
и лакомый маленький пир.
Год каждый пускай так сверкает
цветасто-единый наш мир!
Елене Л.
Зве?рище
Как будто дикость преисподней,
гроза охотничьих полков.
С драконом, Цербером он сходный.
А пасть, как сотня злых волков.
Лихое зве?рище в агоньи.
А жил скрипит горячий трос.
Он – изверг, режущий погони,
добычу чуящий, как пёс.
А к черни глаз вдобавок пламя.
А рык – свирепо-ярый гром.
Он гриву дыбит так упрямо,
а шкуру – огненным шатром.
Сетями шрамы стелют тело,
но жив и в стрельбах изувер.
Бессилен меч, капканов дело.
Бессмертный дьявол, а не зверь.
Летят в него смола и глыбы,
но не слабеет, не горит.
Взлетит орлом, то канет рыбой.
Быть может, ласка пыл смирит?!
ПарикMaker
Слова цветные Ваши
услышал с блеска уст,
и стало утро краше
и вдруг цветущим куст.
То робко, то умело
рука вела виски
подобно дирижёру
среди лучей весны.
Игривый вкус улыбки
звенел среди тиши.
И светлой, юркой рыбкой
Вы плыли безо лжи.
И вьющий нити волос,
соцветья падал груз
под Ваш задорный голос,
звучавший даром муз.
Закрою взор, а ноты
знако?мей лучших нот.
Ваш волос цвета мёда,
в который вмешан лёд.
А Ваших рук ладони
несли тепло и свет.
Но вот живой иконой
глядите мне вослед…
Просвириной Маше
Наёмник
Твори всё то, что Царь захочет,
сгодись на песни, труд и бой;
и будь век тем, кто век не ропщет,
и не издаст уставший вой,
и не проявит зла и жалоб,
не встанет бунтом поперёк;
и под штырём, что очень жарок
не выдаст тайны, дела срок.
Умей забыть хозяев прежних,
их, может, вздёрнуть на суках,
приняв законы новых, вешних,
и став петлёй в Его руках.
И будь Его ты верен вере,
имея сто своих в груди.
И будешь сыт, златист по мере
за все поклоны, страх, труды.
Безблагодарность
Всемирно солнце льёт,