5том. Театральная история. Кренкебиль, Пютуа, Рике и много других полезных рассказов. Пьесы. На белом камне
Шрифт:
Належ.Это тоже будет долго… Но так как это одно из самых важных дел…
Сесиль.Не вижу тут особой важности…
Належ.А я — вижу. Что придает женщине цену, что выделяет ее, что делает из нее в свете силу, с которой может сравниться только золото? Платье и шляпа!
Сесиль.И белье, сударь.
Належ.И белье — совершенно верно!
Сесиль.Господин де Належ, вы считаете женщин низшими существами; быть может, вы и правы. Но вы безусловно неправы, когда даете им это понять. Это
Належ.Значит, и вы, сударыня, требуете, чтобы вашими чувствами восхищались так же, как вашими шляпами?
Сесиль.Речь не обо мне. К тому же, господин де Належ, не старайтесь быть со мною нелюбезным; этому не было бы оправдания: вы ведь в меня не влюблены. Это было бы и несправедливо: я только что расхваливала вас и защищала от нападок господина Шамбри, который считает, что вы всегда в чехле.
Належ.В чехле?
Сесиль.Не старайтесь понять… Я утверждала, что у вас очень развитой, очень привлекательный, вовсе не обыденный ум и что в кармане у вас всегда лежит книжка. Верно это?
Належ.Что касается книги — верно! (Вынимает из кармана книжечку.)
Сесиль.Какой-нибудь серьезный автор, философ.
Належ.Или поэт… В данном случае — Ронсар… [146]
Сесиль (беря книгу).Покажите… О, какая старая!
Належ.А я нахожу, что она восхитительно свежа.
146
Ронсар Пьер (1534–1585) — крупнейший поэт французского Возрождения, глава поэтической школы «Плеяда».
ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ
Належ, Сесиль, Жермена.
Сесиль.Вот господин Належ с Ронсаром, вандомским дворянином.
Жермена.О, господин де Належ! Вы вернулись?
Належ. Пришлось.
Жермена.Как вы любезны!
Належ.Нет, сударыня, я недостаточно любезен; виноват, простите меня!
Сесиль (перелистывая Ронсара).Господин де Належ, вы кладете в книги цветы?
Належ.Да, сударыня. Библиофил меня за это осудит. Но я читаю в лесу и любимые страницы закладываю цветами.
Жермена.А что тогда происходит с собакой и ружьем?
Належ.Они спят.
Сесиль.Вот здесь заложено барвинком: «Когда, состарившись, вы вечером, при овечке…» Что же, это хорошее стихотворение?
Належ.Оно в старинном стиле и очень просто по форме. Но мне оно кажется лучшим в мире. (Жермене.)Вы его не знаете?
Жермена.Нет.
Належ.Жаль.
Сесиль.Я тоже
Это можно петь. Эти слова положены на музыку. (Переворачивает несколько страниц.)
ГОСПОЖЕ ДЕ СЕСКУР Когда боярышник рук твоих Протянет ветви отягченные…Належ.Это уже свободные стихи.
Сесиль.А вот только что распустившаяся мысль: «Любовь — ручей, в котором отражается небо». Этот цветок появился сегодня, Жермена?
Належ.Это — Ренана.
Сесиль.Нет, это — Жака Шамбри.
Належ.Это — Эрнеста Ренана. Он писал эти строки во все альбомы без разбора.
Сесиль.Во всяком случае, здесь стоит подпись Жака Шамбри.
Належ.Это бессовестный плагиат, вот и все.
Жермена.Почему же? Если он так думает, он имел право подписать свое имя.
Сесиль.Поехали, Належ?.. То не хотели возвращаться, теперь не хотите уезжать. Мне некогда вас ждать. Мне еще нужно переодеться… Жермена, миленькая, не опоздай к обеду. Спектакль начинается в восемь. Постараемся приехать хотя бы к девяти.
Жермена.Я даже не помню, чтобы видела хоть одну пьесу с самого начала.
Сесиль.И я тоже. (Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ ДЕСЯТОЕ
Належ, Жермена.
Жермена.Как, господин де Належ, вы отпускаете ее одну?
Належ.Позвольте только сказать вам… Вы считаете, что я был резок, странен, невыносим…
Жермена.Нет, я не обнаружила в вас стольких качеств. Мне показалось только, что вы немного нервничаете. Это объясняется, по-видимому, темою разговора. Вы ее неудачно выбрали. В следующий раз вы изберете другую тему — вот и все. Тем сколько угодно.
Належ.Тем для разговора француженки с французом? Нет, сударыня, существует лишь одна такая тема. Одна-единственная, но ее можно варьировать до бесконечности. В будущем я стану рассуждать на эту тему, если позволите, совсем иначе и буду любезным, привлекательным, почти очаровательным.