69
Шрифт:
Они вдруг начинают испытывать какие-то новые переживания и чувствовать, что не чувствовали никогда ранее. Они вдруг начинают испытывать удовольствие от уединения. Несмотря на то, что ещё недавно не представляли себя без определенного окружения и активности.
Обволакивая себя коконом уединения, они всё более и более погружаются в атмосферу совершенно качественно новых переживаний, ранее им неведомых. И они позволяют этим переживаниям происходить. И они пропитываются ими.
Всё это происходит с ними вдали от посторонних глаз. Посторонние глаза хыкают в их адрес при любой возможности. Пытаясь приладить
Что дальше?
Рожденные ползать летать… МОГУТ!
Идет процесс
«Голая правда. Возжелавшие проснуться будут неминуемо проходить через «похмельный синдром».
Воскресение человека, его пробуждение из небытия животного существования в своём сне наяву, не происходит щелчком пальцев. Однажды очнувшись, начинается путь реабилитации. Путь возвращения к себе, путь возвращения к Жизни, которая до определенных пор была скрыта очень толстым занавесом.
И это — совершенно новые реалии, которые открываются перед ним, являют себя. Такими, какие они в действительности есть. И этот процесс не просто “проснулся и прозрел, встал и пошел”. Это именно процесс, в течение которого его атрофированные органы чувств и способности различать реальность, медленно, но возвращаются к своему изначально предназначенному функционированию.
Этот процесс не убыстрить. Так же как не убыстрить восстановление организма после долгой и продолжительной болезни. Попытки ускорить этот процесс реабилитации ни к чему хорошему не приведут.
Take your time. The answers are out there… (Не торопитесь. Ответы где-то рядом…)
Уединение
«Когда приходит осознание того, что даже будучи постоянно окружен разными людьми, реально ты один, это осознание приносит неописуемое освобождение. А это меняет дело».
В одном из своих посланий апостол Павел пишет о своём состоянии: «…я не имел покоя духу моему…» Вы когда-нибудь такое испытывали? Когда ты тыркаешься, как неприкаянный из угла в угол. Берешься за что-то и всё валится из рук. Внутри какое-то неспокойство, что-то некомфортное, тоскливое, неуютное…
В такие моменты для тебя всё лишнее: шумы и присутствие кого бы то ни было, эмоции и еда, слова и мнения, вовлеченность в какие-то разговоры или деятельность, и… всё… Кроме одного — отчаянная необходимость в уединении. Когда такое происходит, в этот момент ты желаешь только одного — оказаться где-нибудь в Гималаях, где на сотни километров ни души. Ну за исключением медведей, да снежного человека, конечно…
Ты отчаянно нуждаешься в нём, в уединении, потому, что осознаёшь всем своим внутренним человеком, что только оно может послужить тебе тем чудодейственным эликсиром, который поможет тебе обрести порядок внутри.
Помню, много лет назад, по причине отсутствия средств на обед, я уходил в парк, находящийся недалеко от офиса. Там я облюбовал одно место.
В писании сказано о необходимости имения своей личной, тайной комнаты, куда зайдя, ты можешь закрыть за собой двери. Там в тишине, уединяясь от всего тебя окружающего, абстрагируясь от всех вовлеченностей, шумов, присутствий, движений, мнений, эмоций, духов, ты имеешь возможность вникнуть в себя. Настолько глубоко, насколько это возможно… И когда это происходит… всё постепенно начинает как бы устраиваться внутри. Волны неуспокоенности внутри начинают стихать. Приходит умиротворение, как в тихой заводи после бури. Шторм куда-то ушел. И как его и не было… Только чистая гладь воды, блики солнечных лучей от неё отражающихся, покрикивание чаек и бриз… Теплый, приятный морской бриз…
Ты вдыхаешь всю эту благодать полной грудью. Благодарность за это распирает твою грудь. Да, и эта благодарность может сопровождаться слезами.
И ты опять в строю, ты опять способен идти и творить. Радость вылеченного бойца, выходящего из госпиталя, в который он попал в состоянии «еле-еле душа в теле…»
Норка, комната, уединение… Спасибо за то, что вы есть!
Кухня
«Голая правда. Человек Системы, какая бы она ни была, будет защищать её любой ценой».
Вот, к примеру, есть некий ресторан. В ресторане, само собой, есть кухня. На этой кухне бурлят процессы. Один чистит картошку, другой жарит бифштекс, третий производит арт-объект на полотне-тарелке. Каждое действующее лицо на этой кухне движется в своей партии коллективного танца, выдавая свою часть пируэтов под весьма своеобразный многоголосый аккомпанемент разнообразных «музыкальных» инструментов. Танец этот и, соответственно, те, кто его исполняет, пропитан определенным духом. Все участники, каждый по отдельности и все вместе, создают определенную атмосферу, витающую тут и пропитывающую собой всё, что здесь находится и происходит.
И на этой кухне есть определенные правила, законы, писаные и неписанные, определенный сленг, сложные хитросплетения межличностных взаимоотношений между «кухонщиками», которые ведомы только им. В общем это как некое племя, живущее по определенным, только им ведомым стандартам.
Но если вдруг на этой кухне появится человек не принадлежащий к этому кухонному «племени», то его появление и присутствие настолько не впишутся в этот «танец», что атмосфера начнет ломаться, а в танце произойдут сбои и ошибки. А если незнакомец ещё и позволит себе что-то сказать, то это вообще выходит за любые рамки. И не важно, что сей незнакомец может быть, ну к примеру, нобелевским лауреатом, или просто обычным гением, в том числе и в ресторанном деле. Это совершенно не важно. Потому что он не является частью этой атмосферы, у него нет запланированных па в общем танце. Он здесь чужой. И поэтому его присутствие на этой кухне — совершеннейшая неуместность. Даже если он будет ангелом с неба. Не вписывается он и всё!