7 дней в июне
Шрифт:
Мои воспоминания и размышления были прерваны зам. комроты – черт, ну что за память, никак не могу быстро запомнить людей по именам. Вот и студентов своих тоже плохо запоминал.
– Так, Кулагин, – торопливо заговорил зам ротного. – Баскаков велел тебе назначить вместо себя другого командира отделения, а сам ты назначаешься зам. комроты по воспитательной работе.
У нас же рота далеко не полного состава, на хера нам воспитателей заводить? – не столько возмутился, сколько удивился я.
– Это не ко мне вопрос! – отрезал зам. ротного. – Это в штабе приказали сформировать управление роты по полному штату.
– Вот умники, – буркнул я, подозревая, что тут сработала моя докторская степень. И кто меня за язык тянул, дурака?.
Но пока нам всем было не до воспитательной работы. Началась беготня – нам вдруг решили выдать положенные по штату ПКМ, одноразовые гранатометы и еще какую-то технику, так что зам комроты по вооружению забегал так, что стал весь, как взмыленный. Солдатики потащили цинки с патронами, коробки с пулеметными лентами, укупорки с противотанковыми гранатами… Вскоре показался и наш ротный.
– Ну и куркуль этот зампотех, – произнес он, покачивая головой. – Я вам броню не рожу! А как приказ пришел, так сразу все нашлось! – Голос его был озабочен. – В общем, БМП-1 у нас забирают и оставляют тут, на охране ППД. А нам от щедрот дают четыре БМП-2 на роту, шесть БТР-70 и два бронированных „Урала“. Пестро получается, но начальству виднее.
Я сразу вычленил из этого монолога слова, которые мне очень не понравились:
– Говоришь, БМП-1 оставляют на охране ППД. А нас, значит, не оставляют?
– Не оставляют. Отсюда и щедрость. Немцы высадили десант южнее города, где-то у поселка Прибрежное. Флот прохлопал ушами – десантные суда они все-таки утопили, но уже после того, как прошла высадка. Так что почти весь наш батальон бросают туда, – Баскаков уже был озабочен предстоящим боем. Его можно было понять: кто на что способен, как поведут себя люди в бою, да, по большому счету, на что будем способны в бою мы сами – этого пока толком никто не знал.
Вскоре, наскоро раскидав людей по взводам и отделениям, выдав вновь прибывшим оружие и боеприпасы, мы начали рассаживаться по броне.
Наша колонна резво катила по шоссе, без каких-либо помех со стороны попутных машин, которых почти не попадалось по дороге. А вот встречный поток легковушек, автобусов, микроавтобусов, грузовиков был весьма плотным – было очевидно, что гражданское население спешить убраться подальше от границы, из района возможных боев. Ох, староват я уже для таких упражнений! После того, как впереди затрещали пулеметные очереди, наша машина резко затормозила, и мы через кормовые двери горохом высыпались из БМП управления роты. Бегом, бегом растянулись вдоль обочины и попадали в кювет, пытаясь понять, где противник, куда и по кому стрелять. Но тут, не пригибаясь, к нам подскочил сам комбат и, пульнув матерком, заорал:
– Чего разлеглись?! Без вас тут разберутся, мать вашу… По машинам, „партизаны“! По машинам – и вперед!
Вскочили, и снова бегом понеслись усаживаться в свою БМПшку. Переводя дух, я понял, что на короткой дистанции еще гожусь, но если так весь день придется бегать, тогда есть риск выпасть в осадок… Последним, после минутной заминки, заскочил капитан Баскаков.
– Гоним вперед до самого Мамонова! – крикнул он мехводу, и пояснил для нас – Здешних фрицев уже зажали. С моря их долбят несколько сторожевиков, эсминец „Настойчивый“ – у него 4 ствола по 130-мм, и БДК „Минск“ – у того вообще РСЗО аж сорок стволов, так что мало не покажется, авиацией их уже проутюжили, а сейчас их добивают четыре роты внутренних войск при поддержке части сил 244-й артиллерийской бригады. Справятся. Но вот каким количеством флотского мата обменялись между собой штаб Балтфлота и командиры судов, особенно „Настойчивого“ и „Минска“, чтобы обеспечить проводку БДК и эсминца по мелководью залива – даже я не могу себе представить! Потому, наверное, и не успели сорвать саму высадку.
Потом он вздохнул и добавил:
– Нам потяжелее придется. Главные силы нашего седьмого омсп брошены к Гусеву, на поддержку тамошней семьдесят девятой бригады, и практически все средства усиления с ними – и танки, и самоходки, и зенитный дивизион. Там немцы напирают очень сильно. А нам одним неполным батальоном – правда, двести сорок четвертая батарея тоже кое-что вроде бы должна подкинуть – надо остановить фрицев, которые ворвались в Мамоново. Ну, шоссе, положим, мы оседлаем, а вот если немчуру из городка выкуривать прикажут… – ротный задумался и замолчал.
Примерно через час роты нашего батальона начали разворачиваться, полукольцом охватывая Мамоново с севера. На окраинах вспыхивала спорадическая перестрелка, время от времени начинал стучать КПВТ, пару раз хлопнули выстрелы из РПГ. Как выяснилось, это погранцы, отброшенные от границы, не сумевшие своими малыми силами удержать город, и изрядно потрепанные, старались не дать доблестным германским зольдатам слишком уж расслабиться и почувствовать себя полными хозяевами положения. Они заняли позиции вокруг базы хранения военной техники на окраине Мамоново, и упорно отбивали все попытки фрицев выбить их оттуда.
Вскоре, установив взаимодействие с „зелеными фуражками“, командир батальона решил сначала помотать фрицам нервы. Выяснив у погранцов, у каких ориентиров расположены засеченные ими средства усиления противника, командир приказал выдвигать вперед короткими бросками одну-две „коробочки“, гасить обнаруженные цели огнем КПВТ или автоматических пушек, и тут же отводить „коробочки“ назад, в не простреливаемую противником зону.
Однако, пока налаживалось взаимодействие, пока уточнялись цели, пока отдавались приказы, вермахт решил продвинуться вперед. На наши позиции стали падать мины, загрохотала фрицевская артиллерия, и после двадцатиминутного огневого налета из-за окраинных домов Мамоново выползли несколько „Артштурмов“, перед которыми двигались цепи немецкой пехоты. Нам пришлось на своем горьком опыте убедиться, что 30-мм автоматическая пушка БМП-2, действуя в борт, конечно, способна помножить „Артштурм“ на ноль, но и короткоствольная 75-мм пушка „Артштурмов“ первых модификаций, в свою очередь, при удачном попадании может превратить БМП в груду металлолома. Наша рота потеряла один БМП, и один БТР, слишком увлекшиеся стрельбой по бронированным целям и прореживанием немецкой пехоты.
Первые цепи немцев подошли к нашим позициям метров на 600, и тогда дружно застучали взводные ПК наших „партизан“ и соседней роты. Автоматы пока молчали, и лишь когда небольшая группа фрицев, опередив свои цепи, внезапно показалась из ложбинки метрах в двухстах перед нами, загрохотали стволы чуть ли не всей роты. Стрельба была – в белый свет как в копеечку. Я, стараясь не терять самообладания, старательно выцеливал фигурки, казавшиеся в прицеле очень маленькими и далекими, и выпустил всего пару скупых очередей, отсекая по паре патронов. Зацепили я сам кого или нет – не знаю, но все же десятки автоматных стволов дали приличную плотность огня – несколько фигурок упало, а остальные предпочли скрыться обратно в ложбине.