730 дней
Шрифт:
–Илья, посмотри на это!
– Что ты нашел?, – спросил я, приблизился к нему и увидел, что он пытается открыть запертую на замок дверь, находящуюся под ногами.
– Не тронь, отойди в сторону!,– сказал я и прицелился автоматом по замку. Звуки от пуль зазвенели, оглушая нас. Чтобы открыть дверь, мы обмотали её проволокой, другой её конец вывели в проход. Отойдя в сторону, дернув за проволоку, и, допуская мысль о том, что возможно произойдет взрыв, мы прижались к земле. Взрыва не последовало, видимо, не успели заминировать. Мы открыли дверь. Это была землянка, являющаяся складом боеприпасов, в которую можно было спуститься по лестнице-спирали. Разнообразные мины, реактивные снаряды, гранаты,
– Валера, ничего не трогай, уходим.
– Пошли, сюда нужно вызвать специалистов – подрывников.
Поднимаясь наверх, Валера сказал: “А что, отсюда уйдем вот так вот, без ничего?”,– и протянул мне один из сложенных спальных мешков, а второй взял себе и добавил: «Японский». Как только мы оказались снаружи, у возвышенности, рация, будто напоминая о своем существовании, начала трещать и заработала. Я нажал кнопку и только начал говорить, как услышал разгневанный голос Монича.
–Где ты, ё@ твою мать…
Иногда я думаю, что у некоторых русскоговорящих, языки прилеплены к нёбу и они умеют объясняться лишь только матом. Почему-то без мата связки в словах у них не получаются. И этот недостаток был присущ именно военным. Такое явление можно было объяснить отсутствием среди них представителей женского пола.
Вообще, этот порок относился не только к военным, но и широко распространялся среди представителей других профессий.
Ни для кого не секрет, что один из известнейших футбольных комментаторов выматерился прямо в эфире. Хотя мой слух приспособился к «их ненастоящей матершине …», я, как настоящий узбек, иногда воспринимал это близко к сердцу, и, вслух, их мат «по мокрому возвращал своим хозяевам». И в этот раз получилось также. Отправив матерщину Монича к нему же обратно, я ответил:
– От первой цели плюс двести. Нашли большой куш, нужны саперы.
– Стой на месте, мы сейчас подойдем.
– Понял.
Наверняка Монич успел доложить своему командиру о нашей находке, так как в одно мгновение подоспели саперы и со своими инструментами вошли вовнутрь.
Трофейное оружие и документы я отдал Моничу, он, в свою очередь, передал их своему начальству.
Саперы, протянув проволоку изнутри наружу, очистив все вокруг, доложили о готовности к взрыву склада боеприпасов.
Я напомнил Моничу о колодце и попросил разрешение на его проверку.
– Оставь Азизов, бесполезно, они уже ушли. Видно ты не слышал о городах, что находятся в подземельях?
– Какие города в подземельях?,– я ответил ему вопросом на вопрос.
–Тот колодец, о котором ты говорил, является частью города в подземельях. Понимаешь, на дне тех колодцев, вырытых в один ряд, связанных между собой, расположена целая система по водоснабжению. Такие системы могут тянуться на десятки километров. Да, там не проживают люди, однако враги успешно пользуются ими. Смотри, вот мы здесь, вот города в подземельях, видишь, они доходят аж до Джелалабада, – сказал Монич, раскрывая карту и показывая прерывистые отметины.
– Поэтому, в дальнейшем, «намотай себе на ус», не лезь в такие места, это мой тебе совет, – продолжал он и прибрал карту.
– Пошли, остальное объясню по дороге. Пусть саперы закончат свою работу. Не будем им мешать,– добавил он и повел меня за собой. Я позвал Валеру, и мы догнали Монича.
– Враги настраивают реактивную пусковую установку прямо к цели. Они растягивают проволоку, спускаются в колодец, где им достаточно покрутить приборчик, для того, чтобы снаряды вылетали один за другим направлялись к цели. За один раз выстреливают до двенадцать снарядов. Спустя некоторое время, действуя по обстановке, душманы выходят из колодца, перетаскивают боеприпасы из склада, еще раз заряжают установку и продолжают палить. А мы целимся в место вспышки и бьем, бьем… Да, мы можем нанеси им материальный ущерб, вывести из строя реактивные установки, вдребезги уничтожить их оборонительный рубеж, однако не можем нанести никакого вреда «гражданам», так называемых городов подземелья.
В это время взорванный саперами подземный склад оружия громыхнул так, что затряслась земля, а в небо поднялось густое облако пыли со смесью дыма, которое начало распространяться по окрестности.
– Да, кстати Азизов, Пургина и тебя, за ваши заслуги буду представлять к медали «За боевые заслуги».
Чтобы получить заслуженную награду командирами направлялись специальные представления в штаб воинской части, а те, в свою очередь, направляли их в штаб сороковой армии. Собранные со всей армии представления отправлялись в Москву, и, только, если там «сочтут нужным», награды, спустя несколько месяцев, доходили до своих героев. Да, да, именно, доходили, если где-нибудь их по дороге не грабили так называемые «разбойники».
Эта была моя первая награда, но так и не дошедшая до меня. Мне случайно стало известно про одного такого «разбойника», когда я возвращался после службы домой. Этим типом был солдат, служивший в штабе воинской части «писарем», не сделавший ни одного шага за ее пределы и никогда не участвовавший в боевых операциях. Он собирался вернуться домой самым первым, причем в парадной форме, увешанной орденами и медалями, но его выдало побледневшее лицо. Многим хотелось отомстить ему, не только мне.
Ладненько, расскажу об этом чуть позже, не сейчас, не время…
Огненные осколки
Когда колонна приблизилась к Алихейлу, враг встретил нас усиленным сопротивлением. По той причине, что рев двигателей гудел до невероятной глухоты, свиста снарядов не было слышно. Не было видно конца и края взрывам, все более приближающимся к машинам, и можно было предположить, что вражеские наблюдатели явно вели контроль за нами. Бахтиер Суяркулов, уроженец Бекабада (Ташкентская область, прим. переводчика), прицепив гаубицу Д-30 к МТЛБ, поверх которого усадил артиллеристов, направив всё своё внимание на то, чтобы не соскочить со следов впереди идущей машины, при этом, не забывал время от времени через боковые зеркала заднего видения смотреть на машины, идущие позади. Гусеничные машины, ехавшие в составе колонны, цепляли глину и разбрасывали её по сторонам, в результате чего поднималась густая пыль. Кроме того, каждый взрывающийся снаряд из недр земли сначала будил пласт, который никто и никогда не беспокоил его со времен сотворения, затем, смешивая его с огненными осколками, разбрасывал всё по сторонам.
Даже в этих условиях Бахтиер через зеркало заднего вида смог заметить «моргающие» осветительными лампами машины, которые подавали сигналы для остановки.
Заметив это, и, несмотря на то, что останавливаться было запрещено, всё же остановил машину в стороне, отделившись от колонны. МТЛБ, ехавший сзади, давно остановился, с его корпуса кого-то спускали вниз, передавая из рук в руки. Бахтиер с ребятами побежал к ним. Бойцы, проезжавшие на машинах мимо, без остановки, кричали ему: «Не останавливайся, гони машину, езжай». Оказалось, что Алексей Асташов, ехавший на МТЛБ, был смертельно ранен. Несмотря на то, что на нем был бронежилет и каска, злой рок пронзил его длинным куском осколка прямо в шею. Когда вместе с Бахтиером на помощь прибежали Сосо Окропиридзе, Дима Боровков, Вартан Меликян и Алексей Никитин, находившиеся в другой машине, его уже положили на землю, понимая, что ничем не смогут помочь. Все стояли молча и безнадёжно. С головы Алексея была снята каска и положена сбоку, оставалось чуток до наполнения ее кровью…