82 часа

Лосев Егор

Закатное солнце скатывалось за деревья. Лилипут шепотом обсуждал с комбатом полученную радиограмму. Эвакуацию назначили на завтрашнее утро.

– Почти 82 часа выходит!
– подвел итоги лейтенант, - Неужели этих тварей не дождемся?

Майор Зив только грубо выругался под нос.

– Если из-за вашей дурацкой засады от меня уйдет девушка, я Карлинского вызову на дуэль. Как это ваш, как его?
– майор толкнул локтем прикорнувшего рядом Котовича.
– Ну русский писатель, Печкин, что ли?

– Пушкин, Зив, Пушкин!
–

раздраженно поправил его Витька, сдуру рассказавший майору про дуэли и про Пушкина, нескончаемо тянувшейся прошлой ночью.

– Чееево?
– протянул Лилипут,- какой Пучкин, - ты чего, боец? Особо умный?

"Ну вот!" - тоскливо промелькнуло у Витька в голове, "Сейчас особо умные будут грузить чугуний!"

Но майор спас подчиненного: - Ты, деревенщина, книжки читай, просвещайся и не задавай глупых вопросов!

Лилипут в ответ только скривился:

– Посмотрел бы я на этого вашего Пышкина на ринге, он бы у меня полетал.

– Вообще-то, тогда больше на саблях или пистолетах отношения выясняли.
– осторожно заметил Витька.

– Ну тем более!
– обрадовался Лилипут, - Я бы ему это саблю, да в одно место засунул!

Котович решил промолчать, только мстительно подумал, что Пушкин, прекрасно фехтовавший и даже ходивший с чугунной тростью для укрепления кистей рук, сделал бы лейтенанта, как щенка.

Ночь не принесла изменений. Бесшумными тенями сменялись наблюдатели за приборами. Душила зевота и усталость. Завывали шакалы, да лаяли собаки в деревне.

"Броня" из Длаата вышла еще затемно. Лязгая гусеницами ползли вперед бронированные бульдозеры, прокладывая дорогу, за ними, грозно покачивая стволом шла "меркава". Два "накпадона" и замыкающая "меркава" тащились с небольшим отрывом.

Заброшенный дом одиноко темнел на склоне холма, луны не было, в ночи тускло мерцали звезды, да край неба чуть начал синеть, словно кто-то невидимый приподнял занавес небосклона. На крыше клевали носом силуэты, каждый боролся со сном, как мог. Наблюдатель грыз хлебную горбушку. Ашот, лежа за пулеметом, набирал в рот воду из фляжки и старался подольше не глотать, это хоть как-то отвлекало, остальные использовали свои, проверенные методы.

Когда наблюдатель засек слабое зеленое пятно в роще, он сначала не поверил, потер глаза, больно ущипнул себя за щеку. Пятно не исчезло, кто-то приближался.

Солдат ткнул локтем вытянувшегося рядом Лилипута, тот сходу врубился и забормотал в микрофон "мадонны". На крыше тихо и быстро наступила полная боевая готовность. Тем временем пятно превратилось в силуэт, напоминающий человека, за ним наметилось еще одно пятно.

Предрассветная мгла медленно рассеивалась, над землей клочьями стелился легкий туман.

Если бы их не ждали, вряд ли кто-нибудь заметил бы, как дрогнула листва на окраине рощи, и как сорвалась с ветки испуганная сова. Но их ждали, ждали три бесконечных дня и ночи, то жарясь на раскаленной солнцем крыше, то стуча зубами в зябкой ночной прохладе.

Перекрестье оптического прицела остановилось чуть повыше дрогнувшей ветки и замерло. Снайпер поправил наушник рации, снова положил щеку на приклад. Наблюдатель показал Лилипуту три пальца, предупреждая, что "гостей" трое. В нескольких метрах правее первого силуэта, из кустов выглянул ствол ПК*. Комбат привычно прикидывал ситуацию. Открывать огонь еще рано, он бы дождался третьего боевика.

Но командовал подразделением Лилипут, хотя и был младшим по званию, и Дрор не вмешивался.

*ПК - Пулемет Калашникова.

Ветки подались в стороны, выпуская маленькую плотную фигурку в камуфляже, с настороженно вскинутым к плечу автоматом. Боевик медленно и бесшумно пересекал поляну в пятидесяти метрах перед зданием, направляясь к оливковой роще. Антон видел, как пулеметный ствол в кустах описал дугу и уставился прямо на них черным глазком пламегасителя.

"Хизбаллон" дошел до первых оливковых деревьев, развернулся укрывшись за стволом и сделал знак рукой. Из под кедровых, колючих веток медленно "выплыл" второй террорист, в мешковатом комбинезоне из маскировочной сетки и плавно двинулся вперед, придерживая одной рукой, болтающийся на спине гранатомет. Пулеметчик все еще оставался на месте.

– Снайпер! Твой первый, который прошел! Вардаян, работаешь этого, с гранатометом, пулеметчик мой лично, остальные по усмотрению. Огонь на счет "один". Ясно?
– прошелестел в наушниках голос лейтенанта.

Боевик дошел до середины поляны, шестнадцать пар глаз внимательно следили за каждым его движением, и только снайпер Эяль нащупывал крестиком прицела своего "подопечного", да Лилипут "пас" пулеметчика.

– "Шалош!"(три ивр.) - прозвучало в наушниках. Антон прицелился, привычно отстранившись от всего окружающего. Впереди маячила цель, одетая в ненавистный камуфляж, Палец на спуске ждал только одного слова: Эхад(один ивр.).

Лилипут прицелился чуть выше пулеметного ствола и уже разомкнул губы, произнести "Штаим" (два ивр.), когда, откуда-то из-за холмов прилетел низкий рык танковых двигателей.

– Эш! Эш! Эш! (огонь ивр.) - взревел лейтенант забыв про счет, видя как пулеметчик повернувшись на далекий шум скрывается за толстенным стволом кедра.

Снайпер плавно потянул спуск. Привычно боднул плечо приклад "ремингтона" посылая пулю точно в вырез пятнистой куртки боевика. Эяль дернул затвор, выщелкивая гильзу, досылая патрон в ствол. Тело боевика отбросило на траву, он еще шевелился, хрипел, шарил руками по подсумкам разгрузки, но 7,62 миллиметровая пуля войдя под срез каски вышибла из него жизнь.