9 дней падения
Шрифт:
— Можно сказать и так, товарищ адмирал, — ответил Капустин. Он выглядел уставшим, немного измотанным, словно не выспавшимся.
— Могу я предложить вам чего-нибудь?
— Нет, благодарю вас, — Капустин почесал переносицу, а затем перешел к делу.
— Адмирал Вольский, вы очень ответственный и очень уважаемый офицер.
— Вы очень любезны, товарищ инспектор.
— Да, предлагаю отставить любезности в сторону и просмотреть вашу утреннюю почту, — Капустин медленно опустил руку в карман пальто. Адмирал напрягся, его рука скользнула к ящику стола, где лежал его револьвер. Однако Капустин просто достал обыкновенный белый конверт, подался вперед и положил его на стол. Сердце Вольского забилось так, словно пыталось выпрыгнуть из груди, потому что взглянув на конверт, он точно понял, что это. Взяв конверт
«Адмирал Вольский… Если вы это читаете, то знайте, что мы благополучно прибыли в пункт назначения и приступаем к операции по спасению Орлова в Кизляре. Если обстоятельства сложатся должным образом, ищите нас на побережье Каспия, начиная с 15 октября 1942 года. Да прибудет Бог со всеми нами. Капитан Антон Федоров». В конце была добавлена приписка: «Букин не смог прибыть. Мы надеемся, он с вами, в безопасности».
Вольский улыбнулся про себя, радуясь, что Федорову удалось благополучно добраться до пункта назначения. Теперь вопрос заключался в том, сможет ли он организовать его возвращение. Обстановка на Тихом океане накалялась в каждым часом. Доклад, который он получил о «Тигре» в Мексиканском заливе вызывал наибольшее беспокойство, и поэтому он немедленно связался с командующим Северным флотом, чтобы узнать, зачем подлодка была направлена туда. Ответ был тревожным, но не неожиданным — по приказу из Москвы, который предписывал произвести преднамеренное уничтожение одной из крупнейших буровых платформ в мире — объекта, крайне важного для действий «Бритиш Петролеум» в Мексиканском заливе. Также Москва приказала частям 58-й армии выдвинуться к северной границе Казахстана. Москва поднесла нож ко всем жизненно важным для Запада энергетическим центрам. Он не сомневался, что в скором времени что-то случиться и в Персидском заливе.
Но на данный момент перед ним стояла другая проблема — Герасим Капустин, генеральный инспектор ВМФ России. Он посмотрел на него, удивляясь тому, сколько тот на самом деле знает и в насколько решительном настроении явился на эту встречу. Вольский решил позволить ему сделать следующий шаг. И Капустин был рад стараться.
— Потрудитесь объясниться, — сказал он. — Объяснить, что капитан Федоров делает на Каспийском побережье и как он может искать человека, который, судя по моим сведениям, мертв?
Вольский посмотрел на него без выражения, все еще гадая, что он может знать.
— Боюсь, что я не вправе обсуждать некоторые вопросы, товарищ инспектор.
— Конечно. Ваш капитан Карпов объяснил мне это предельно четко во время нашей последней встречи. Излишне пояснять, что я взял на себя смелость обсудить эту записку с тем, кто может что-либо знать.
— Так это вы приказали подкараулить моего лейтенанта в пункте материального обеспечения? — Недовольство на лице Вольского стало очевидным.
— Боюсь, что да.
— Это не входит в ваши полномочия, инспектор, и крайне неуместно. На него напали и накачали. Я мог бы арестовать вас на месте по факту признания вины, да, даже вас, генерального инспектора российского флота. Ваши полномочия ограничены вашей сферой деятельности, особенно сейчас, в условиях надвигающейся войны. Происходит операция, которая вас не касается, а вы вмешались в нее, напав на человека, действовавшего по моему прямому приказу.
— Это так, — Капустин поднял подбородок, принимая вызов. — И должен сказать вам, что я готов вмешиваться и дальше, если не получу полное разъяснение ситуации. То, что вы говорите, адмирал, правда. Мои полномочия ограничены, но у меня есть друзья, как и у вас, и некоторые из них обладают очень серьезными возможностями.
— Давайте, я повторю… — Начал Вольский, но Капустин перебил его.
— Да, да, вы собираетесь повторить, что все это очень секретно. И я оказался склонен поверить вашему капитану, который сказал мне это раньше. Поэтому я решил обратиться к тому, что имеет честь знать о многих секретных делах, и у меня есть еще одно письмо для вас, товарищ адмирал. — Он сунул руку в карман и достал еще один простой сложенный лист бумаги.
Вольский взял его с явной неохотой, гадая, что это может быть.
«Адмирал Вольский, прошу вас просветить генерального инспектора Капустина относительно недавних действий атомного ракетного крейсера «Киров» и важности операции, разворачивающейся сейчас на Каспийском море. Его сотрудничество может оказаться для вас необходимым.
— Павел Каменский, заместитель председателя КГБ в отставке».
— Я должен показать вам кое-что еще, — сказал Капустин, протягивая адмиралу выцветшую фотографию.
Вольский взял фотографию, изумленно подняв брови, когда рассмотрел ее. Ему сразу же стало ясно, что случилось. Капустин продолжил копать, и когда ему удалось добыть письмо Федорова, он решил, что их тайна касалась какой-то опасной информации, секретных операций, вещей, которые он не привык освещать фонарем в ходе своей прилежной работы. Вольский знал, что Капустин близок с Каменским, и не удивился, что тот пошел к нему. Видимо, Каменский знал о «Кирове» больше, чем кто бы то ни было. Адмирал уставился на фотографию, тяжело дыша.
— Каменский дал вам это?
— Да.
— И он сказал вам, откуда взял этот снимок?
— Я спросил его, но он не стал раскрывать всех деталей. Мне достаточно того, что он заверил меня в его подлинности, и могу сказать, что это намного большее, чем я могу принять в данный момент. Должен сказать вам, что мне было трудно поверить, и Каменский советовал мне поговорить с вами прежде, чем, как он выразился, ситуация выйдет из-под контроля.
— Ситуация уже вышла из-под контроля, — с легким раздражением сказал Вольский. — Я полагаю, что ваш капитан Волков ответственен за попадание в ваши руки записки Федорова. — Он подался вперед, указывая пальцем на Капустина. — Если вы думаете, что сможете рассчитывать на подобных людей из разведки ВМФ, чтобы делать для вас грязную работу, Капустин, я напомню вам, что у меня есть люди, подчиняющиеся мне, люди войны. Я без колебания использую всю власть и авторитет своего звания, дабы убедиться, что мои действия никоим образом не будут скомпрометированы.
— Адмирал Вольский… — Капустин протянул руку в умиротворяющем жесте. — Я здесь не для того, чтобы ссориться с вами и приношу свои извинения за методы, которые я использовал для того, чтобы заполучить это письмо. Этого больше не повториться. Что же касается капитана Волкова, то да, он зачастую проявляет себя сложным человеком. Мы с Каменским отправили его в погоню за дикими гусями. В данный момент он занимается проверкой каждого склада на Транссибе отсюда до Каспийского моря, и более нас не побеспокоит. Но, товарищ адмирал, представьте мое удивление и потрясение, когда я увидел этот снимок! Я человек, привыкший твердо стоять на земле. Цифры, отчеты, фотоснимки — да, у меня их целые горы. Но когда я увидел это, весь мой мир перевернулся, и, должен вам сказать, передо мной стал выбор: поверить тому, что видят мои глаза или признать, что я сошел с ума. Вы можете помочь мне ответить на этот вопрос?
— Что еще сказал вам Каменский?
— А этого мало? Прошу, адмирал — этот снимок настоящий. Или я сошел с ума?
Вольский долго думал, глядя на Капустина и гадая, что еще может быть ему известно. Павел Каменский был одним из самых могущественных офицеров КГБ в десятилетия, предшествовавшие развалу Советского Союза. Он пережил роспуск Комитета и сыграл важную роль в распределении его обязанностей между другими организациями — Федеральной Службой охраны, Службой внешней разведки (СВР) и ГРУ [36] . Вольский давно задавался вопросом, что было известно советскому и российскому руководству о «Кирове». В конце концов, у них было почти восемьдесят лет, чтобы поразмыслить над сведениями, которые они могли обнаружить после поразительных рейдов «Кирова» в 1940-е.
36
Так в оригинале. Куда делась ФСБ (или перепутал с ФСО?) и какое отношение к КГБ имеет ГРУ, всю свою историю входившее в состав Министерства обороны? Да кто же его знает