9 дней падения

Шеттлер Джон

— Как ваше имя, Миронов? Полное имя.

Парень повернулся к Федорову, с вызовом сложив руки на груди.

— Сергей Миронов. Если вы из Охранки, то прекрасно знаете, кто я. И что дальше? Какое обвинение вы на этот раз намерены сфабриковать? Скажете, что нашли типографию? Я не имею к этому никакого отношения. — Его возмущение было очевидно.

— Хотите сказать, Миронович?

Парень не ответил, но его губы под тонкими усами напряглись, а глаза вспыхнули.

— Сергей Миронович Костриков? — Надавил Федоров. — Вас недавно выпустили из тюрьмы?

— Значит, вы меня знаете. Вы следили за мной все это время. Я думал, вы следите за тем британским репортером. Это на вас похоже. Вы

знаете, что я его предупреждал. Я сказал ему, что иностранец теперь может привлечь к себе нежелательное внимание в этой стране. Притеснения царя презренны! Да, я так и сказал ему. Наконец кто-то ему это сказал. Можете арестовать меня и бросить в тюрьму, если хотите. Вы сделаете это в любом случае. — Он снова сложил руки на груди, смиряясь.

Трояк смотрел на них обоих, будучи явно сбитым с толку. Федоров, казалось, знал этого человека, по крайней мере, легко назвал его полное имя. Но причем тут была какая-то охранка и июнь 1908?

Снова донесся грохот, опять словно из неоткуда. Все повернулись, глядя на открытую дверь. Федоров сел, ощутив, как силы вернулись к нему, а разум окончательно очистился. В движениях появился жесткая настойчивость, особенно когда они снова услышали этот звук и увидели янтарное свечение из-за двери.

— Господи… — Он встал, и остальные посмотрели на него, словно он сошел с ума. Но Федоров знал более, чем достаточно. Он кашлянул и твердо сказал:

— Послушайте меня, Миронов. Вы должны спуститься по этой же лестнице немедленно. Идите так же, как пришли. Не беспокойтесь. Я уже сказал вам, что мы не имеем никакого отношения к Охранке. Мы просто военные, едущие по длинной дороге на запад. Вот и все.

Он дал Миронову знак, призывая следовать за ним, а когда Трояк встал, сказал.

— Не волнуйтесь, старшина, я с ним справлюсь.

— Вы что, меня отпустите?

— Да. Просто идите за мной, — успокоил его Федоров.

Миронов посмотрел на Трояка и Зыкова, нахмурился, и последовал за Федоровым. Трояк пошел за ними, внимательно следя за парнем. Федоров остановился у черной лестницы.

— Сюда, Миронов. Быстрее!

Опять донесся раскат грома. Миронов подошел к Федорову. Глядя ему в глаза, он смотрел в лицо самой судьбе.

— Вы должны уйти так же, как пришли, и быстрее, пока вы видите этот свет, — Федоров указал на янтарное зарево. — И никогда не поднимайтесь по этой лестнице, Миронов. Вы поняли? Уходите как можно дальше отсюда.

Лицо Федорова приобрело мучительное выражение, словно он должен был сказать что-то еще. Это заставило Миронова задержаться, словно они оказались зажаты в каком-то странном завихрении времени и судьбы.

Я не должен ему ничего говорить, подумал Федоров. Но мысль, пришедшая ему в голову, грянула, словно раскат грома. Что, если это был момент — единственный момент, который мог изменить все? Что, если Орлов спрыгнул с вертолета только ради этого — чтобы Федоров последовал за ним и оказался в этом самом месте, лицом к лицу с этим дерзким молодым человеком по имени Сергей Миронович Костриков? Миронов повернулся к лестнице, и Федоров схватил его за руку, задержав.

Он наклонился к самому уху Миронова и что-то прошептал. Его широко раскрывшиеся глаза были серьезны, в лицо было похоже на лицо человека, увидевшего призрака из другого мира. Затем он отпустил руку Миронова.

— Идите с Богом, — тихо сказал он. — Идите, Миронов. Идите!

В глазах Миронова отразились неуверенность и недоумение, но насущность момента заставила его идти, и он быстро зашагал вниз по узкой лестнице.

— Зыков! — Махнул рукой Федоров. — Стойте здесь. Но ни в коем случае не спускайтесь за ним. Понятно? — Он побежал по коридору к главной лестнице, заметив, что Трояк последовал за ним.

Они спустились по главной лестнице, обогнули угол и вышли к рецепции, освещенной одной медленно покачивающейся лампой под потолком. К своему великом облегчению, Федоров увидел на стене портрет деда Иляны. Он бросился мимо стола в столовую, обнаружив, что там было темно и тихо, в камине тлели угли, а Ильяна сидела на низком табурете, закутавшись в одежду от полуночного холода. Она встретилась глазами с Федоровым, а затем со страхом посмотрела на нишу, которая вела к черной лестнице. Со станции донесся высокий свист поезда, суровый холодный в ночи.

— Кто-нибудь спускался по лестнице? — Тихо спросил он.

Она посмотрел на нишу, ведущую к черной лестнице, и в свете тлеющих углей было заметно, что ее глаза широко раскрылись. Она медленно покачала головой и с явным беспокойством посмотрела на подошедшего Трояка. Федоров повернулся к нему, наконец, начав успокаиваться.

— Все нормально, товарищ полковник?

— Скажите Зыкову собираться. Но пусть спускается по главной лестнице, а не по черной — понятно? Нам нужно добраться до станции, или мы опоздаем на поезд.

Трояк связался с Зыковым, и они направились к выходу. Федоров в последний раз оглянулся через плечо и встретился взглядом с Иляной.

И улыбнулся.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ КОНТРАКТЫ

«10-й закон Мёрфи: Мать-Природа — стерва.

11-й закон Мёрфи: нельзя создать надежную «защиту от дурака», потому что дураки очень изобретательны.

12-й закон Мёрфи: от давления все становится хуже»

«Законы Мёрфи»

ГЛАВА 10

Бен Флэн смотрел в плексигласовое окно и не был доволен тем, что видел. Над Каспием всходило солнце, однако день обещал не быть тихим. Было видно, что где-то там, за утренней дымкой над водой, таились крупные неприятности. Последний час он провел за переговорами по телефону, сначала с Уэйдом Хэнсоном из «Кроули энд Компани», сокрушаясь по поводу того, что только один из трех буксиров типа «Инвейдер», «Галвестон», был взят на абордаж во время работы в прибрежной зоне. Два других спешно отошли в открытое море, подальше от казахских боевиков. Слава богу, что судно типа «Америкен Сэлвор» благополучно прибыло, и буровая платформа была, наконец, установлена на заиленном дне в пяти километрах от берега. Но теперь сам «Галвестон» стал проблемой, в дополнение к пятнадцати другим, которые тянулись до самого каньона Болленджера в солнечной Калифорнии.

Утренние новости не понравились руководству «Шеврон», и они дали ему понять это в самых недвусмысленных выражениях. Он разговаривал по телефону с какой-то офисной крысой, превратившейся в знатока погоды.

— Весь Мексиканский залив прекратил работу из-за урагана «Виктор», — заявил тот лекторским тоном.

— Этот чертов ураган ударил прямо по Хьюстону. Ты понимаешь, что все нефтеперерабатывающие заводы стоят? Мы потеряли «Коноко Филлипс», «Валеро», «Экссон Мобил», «Дип Парк», «Премкор», «Марафор Ашланд» — все. «Тандер Хорс» и «Мэд Дог» выведены из строя. Но мы ведь должны убедиться, что производство не свернется, верно? Нам нужна нефть на танкерах, и очень скоро. Вам нужно разобраться с вашим бардаком и начать поставки как модно скорее. Накопите столько нефти в Баку, сколько сможете, за кредит на другом конце трубопровода в Супсе, это понятно? Мы ищем все свободные танкеры, которые только сможем заполучить. Я надеюсь, что у вас скоро будет что-то готово — потому что переговоры с перевозчиками идут прямо сейчас. Просто занимайтесь своим делом. Вы же закончили эту установку вчера вечером, верно?