90-е: Шоу должно продолжаться 6
Шрифт:
Бельфегор снова заиграл свое рэгги, все по очереди принялись выгибаться и проходить под бамбуковой палкой.
«А ведь получается! — думал я, вглядываясь в лица. — В двадцать первом веке такое бы, возможно, уже не прокатило, но сейчас, черт возьми, они ведь счастливы!»
Они хлопают в такт музыке. Ахают, когда кто-то проходит под планкой. Улюлюкают, когда кто-то ее сбивает.
Наташа записывала мелом на доске имена участников. И стирала их оттуда, когда кто-то срезался. Тот самый первый реднек срезался на втором туре.
— Эх, колено дальше
— Стой, мужик, подожди! — заорал я. — Вернись-ка обратно сюда! Или даже нет, пойдем на сцену лучше!
Я как на буксире поволок нашего активиста к помосту. Мы забрались наверх и я повернулся к бару.
— Макс! — заорал я. — Эй там, у бара, разойдитесь, мне нужно чтобы бармен меня увидел!
Барная стойка освободилась.
— Макс, ты там как? — в микрофон спросил я.
Макс изобразил широкую лыбу и поднял палец вверх.
— Так, короче! Видишь этого парня? — спросил я, обнимая за плечи стоящего рядом со мной реднека. — Сделай ему свой фирменный. За мой счет!
— Да там сладкое наверное все, — начал отнекиваться реднек.
— Девушку угостишь, — сказал я. — А себе пиво возьми. Макс, ты слышишь?
Макс утвердительно кивнул и снова показал большой палец вверх.
Кажется, ко мне потихоньку начал приходить опыт, которого раньше не было. Если первый концерт здесь я вел по чистому наитию и стараясь подражать тому парню из омерзительного цирка, а публика воспринималась некоей аморфной массой. То сейчас все становилось как-то иначе. Как будто у меня начал развиваться локатор, угадывающий настроение толпы. Какое-то шестое чувство, которое подсказывало, когда пора прерывать соревнование, вызывать девчонок и включать музыку, чтобы все потанцевали. А когда надо возвращать народ к рингу, чтобы болели за своих фаворитов и продолжать гонять их под планкой.
— А хорошо… — сказала Наташа, вытягиваясь на скамейке, когда очередной тур чемпионата был закончен. — Совсем по-другому хорошо, чем тогда. Вроде бы, народу больше, а как-то… душевнее что ли.
— И душнее… — вздохнула Света.
— Да? — Наташа удивленно подняла голову. Потом протерла лоб ладошкой и посмотрела на мокрую руку. — Хотя, да. Душновато…
— У нас сегодня купили двадцать два абонемента, — сказала Света. — Я даже не ожидала, прикиньте. Вообще забыла, что нам их напечатали. Но какой-то парень подошел и спросил в лоб, а следом и остальные набежали. Откуда только узнали, ведь даже я забыла…
— В газете же написано, — сказал я.
— В какой газете? — удивилась Света.
— Жанчик выпустил газету специально для вечеринок, — я ткнул пальцем в сторону прилавка «Африки». Он пользовался чуть меньшей популярностью, чем наш импровизированный бар, но народ там все равно был.
— Надо будет почитать, — сказала Света устало. Натурально, надо деньги увозить отсюда сразу после начала. Пока нам везет, но все время же так продолжаться не может… Или может? Возможно,
А может быть, нам просто везет. И всяческие ОПГ таких как мы не трясут…
— Веееелиал! — вырвала меня из размышлений Наташа. — Так, я поняла. Сейчас…
Она стремительно поднялась со скамейки и бросилась к нашим сваленным в кучу вещам. Извлекла жестом фокусника оттуда свою сумку, открыла ее и… достала здоровенные труселя, в которые таких как она можно засунуть, наверное, четверых. И еще даже место останется.
— Не спрашивай! — категорично заявила она. — Просто надевай!
— Ха! — Бегемот хлопнул себя по ляжкам. — А тебя, между прочим, никто за язык не тянул!
— Эммм… — я взял из рук у Наташи бегемото-трусы. Они были в веселенький цветочек и даже с кружавчиками по краю.
— Я сказала, не спрашивай! — Наташа ткнула в меня пальцем.
— Мужик сказал, мужик сделал! — фыркнул я и натянул трусы на голову. Картонная бирка царапнула мне ухо. Ну хоть новые, и то хлеб!
— Вот так и пойдешь вести финал! — заржала Наташа. Все остальные тоже заржали.
— Так и пойду! — сказал я, встал и гордо подбоченился. — Сим, нарекаю эти трусы трусами мудрости!
Ага, похоже, пора снова идти на ринг, зрители уже начали кучковаться вокруг нас, ожидая завершения.
Финалистов осталось двое. Парень из курсантов и тонконогая и мускулистая девушка в короткой юбке. И планку нужно было опускать уже чуть ли не на уровень колен. Изгибались эти двое так немыслимо, что…
— А вы случайно не циркачи оба? — спросила Наташа, глядя, как парень фактически проползает под планкой. Форму он, снял, остался в одной майке. Девушка повторила его маневр даже быстрее.
— Ой, мамочки… — проговорила Наташа в микрофон. — Я просто не могу в это поверить! Люди так не могут! Дайте я попробую…
Наташа начала склоняться назад, зрители захлопали и заулюлюкали.
Вот под планкой прошли колени Наташи.
Потом бедра…
Но до груди дело не дошло, Наташа взвизгнула и упала на спину.
— Велиал, дай мне микрофон, — сказала она. Когда я подал ей руку, подниматься отказалась. — Только микрофон, я хочу лежа говорить.
— Пожалуйста, моя королева! — я сунул ей в руку свой микрофон и отвесил шутовской поклон. В зале заржали, но это они теперь делали при каждом моем движении. Ну да, это же смешно — ведущий с трусами на голове.
— Слушайте все, — сказала Наташа громко. — У меня дилемма. Это, если кто не знает, сложность выбора из двух вариантов. Так вот… Мне ужасно хочется посмотреть, как низко мы опустим планку, и кто из этих двоих победит, но! Блин, да вы только посмотрите на них! Они же выглядят идеальной парой! А что, если мы отдадим приз им обоим, а? И пусь пьют ром и едят шоколадные конфеты вместе!
— Ууууу! — недовольно отозвалась публика.
— Нет, ну правда! — Наташа срезко села, и бамбуковая палка с сухим треском обрушилась на пол.