90-е: Шоу должно продолжаться 8
Шрифт:
Кроме «ангелочков» еще сегодня должны были подъехать «Каганат», «Пиночеты», Люся с Асей наконец-то решились выйти из тени и выступить своим дуэтом, «Ножной привод», правда не в полном составе, а только втроем, будут петь в акустическом варианте. В общем, даже если что-то в конкурсе актеров пойдет не так, остальная программа спокойненько возможные огрехи перекроет.
«А скилл растет…» — мысленно хмыкнул я, осознав, что все эти организационно-массовые дела уже перестали казаться мне неуправляемо мчащим паровозом, который можно оседлать только при большой удаче и по наитию. Весь процесс подготовки стал распадаться в голове на четкие этапы,
Я придержал дверь двум грузчикам Колямбы, когда они с матюками и волокли зеркальный шар внутрь. И в этот момент увидел, как по улице стремительно мчится Наташа.
— Вееелиал, смотри, какую афишу мне нарисовали! — Наташа остановилась рядом со мной и принялась разворачивать свернутую в рулончик бумагу. — Красота же, а?!
— Хм, где это ты такой талант откопала? — спросил я, разглядывая вручную нарисованную афишу.
«Стань лицом с обложки!» — гласили крупные буквы. Рядом с ними красовались силуэты парней и девушек.
«Рок-концерт!» — гласили буквы поменьше.
Списка групп не было, зато имелась тоже схематично изображенная сцена. А обрамление навевало какие-то античные ассоциации. Но в целом плакат-афиша выглядела весьма стильно и никоим образом не напоминала саморисованные постеры к фильмам, подборки которых так полюбили в моем прошлом-будущем.
— Да есть один парень у нас на первом курсе, — Наташа принялась прилаживать афишку к двери «Фазенды». Реднеки придвинулись ближе, с интересом ее разглядывая. Афишу, а не Наташу. Наташу они уже неоднократно все видели. — Представляешь, поступил на библиотечный факультет, единственный парень на все пять курсов! Учился в художке, но не закончил. Услышал, как я объясняю, что мне нужно, говорит: «А давай я нарисую!» И нарисовал вот это за полчаса!
— Талант, натурально, — хмыкнул я. — Его надо Жану отдать, он все время жалуется, что ему хороших художников не хватает. Ты же его позвала к нам в «Буревестник».
— Обижаешь! — фыркнула Наташа. — А ты что такой помятый? Не выспался?
— Типа того, — отмахнулся я. Но про себя подумал, что надо бы поработать над режимом, раз даже на юном лице Вовы-Велиала следы недосыпа стали заметными.
— Короче, если сегодня придут все, кто собирался, то у нас будет полный аншлаг, — сказала Наташа. — Света даже наняла двух дополнительных человек на вход, чтобы самой там не стоять. А еще сейчас подойдут девчонки, которые хотят нам с оформлением помочь. А еще…
Я слушал, как Наташа рассказывает про свои очередные оформительские идеи, перескакивая периодически на отношения каких-то своих дальних знакомых, потом отвлекаясь на свои дела семейные, потом снова переходила к декорациям. И всякие мои утренние моральные переживания растворялись, как туман. И по ходу дела крепла убежденность, что все идет, как надо. И неважно, будут «ангелочки» выступать на днюхе Француза или нет.
Ближе к началу нашего мероприятия народу в зале «Фазенды» стало уже столько, что для зрителей, кажется, места почти совсем не осталось. Часть зала рядом со сценой отгородили тканевыми ширмами. Из плоских фанерных коробов собрали длинный язык-подиум, вроде того, по которым дефилируют манекенщицы. Все светильники задрапировали цветными тряпками. И по стенам тоже развесили куски драпированной ткани. Чтобы замаскировать все стены бывшего овощехранилища, ткани не хватило, но девчонки хорошо постарались. Расставили акценты, так сказать. И помещение стало чем-то похоже на театр. Артхаусный такой, театр, но атмосфера определенно была.
И уже почти к самому началу пришел смутно знакомый парень с саксофоном. Он расчехлил инструмент и встал наизготовку с ним рядом с входом. Ах да, точно! Когда я увидел его без верхней одежды, то сразу же опознал. В каком-то смысле, он станет в недалеком будущем новокиневской знаменитостью. Его драматичную историю в две тысячи восьмом растиражировали все газеты. От него ушла жена, он бросил свою респектабельную работу и стал уличным музыкантом. Точка у него была возле кинотеатра «Родина». Его даже из других городов приезжали послушать. Где-то в девятнадцатом году уже я с ним общался. Мол, мужик, ты уже вроде как взрослый дядька, может пора перестать на улице-то играть рядом с шляпой для денег. А он тогда был в легком подпитии, так что доверительно мне сообщил, что ни одна работа ему не принесет столько, сколько саксофон на улице. Сумму не назвал, но судя по тому, что он заказывал в том ресторане, где мы с ним столкнулись, мужик никак не бедствовал. А раз сейчас он еще играет, значит супругу свою он еще не встретил…
Потянулись зрители. Я поймал себя на том, что уже почти все лица стали так или иначе выглядеть знакомыми. Даже прохожие на улицах. Не оставляло ощущение, что всех их я где-то видел. Или как в компьютерной игре. Никто ведь не рисует всех второстепенных персонажей. Их просто копируют и вставляют, для массовки. Может быть, в нашей реальности тоже примерно так? Только кажется, что все люди разные, а на самом деле, они… как бы это сказать? Скроены по конечному количеству лекал, вот и создается ощущение, что ты уже где-то видел эти лица.
— Пока все собираются, мы тут попоем немного, — сказал со сцены Астарот.
— А они разве не закрывающими собирались быть? — спросил я у Наташи, сосредоточенно подкалывающей пышную юбку булавкой на бедре.
— Астарот сказал, что хочет больше выступать, — пробормотала она. — Так что закрывать тоже они будут.
— Это он правильно решил, — усмехнулся я. — А я, балбес, даже с ними не пообщался сегодня…
— Что? — переспросила Наташа.
— Да ничего, все нормально, — сказал я. — Пойду к сцене, поддержу парней.
— Ага, — взгляд Наташи снова стал рассеянным. — Все время кажется, что я что-то забыла…
— Это нормально, — хохотнул я, перекрикивая первые аккорды «монаха».
Что-то изменилось. «Ангелочки» нормально играли, звук в «Фазенде» был все такой же не фонтан, но что-то неуловимо изменилось. В публике, а не в «ангелочках». Как только Астарот сказал название группы, человеческая волна, только что бродившая по залу бесцельным броуновским движением, покатилась в сторону сцены. Как будто там были не новокиневские «ангелочки», а, по меньшей мере «Папоротник». Или «Агата Кристи».
Новые входящие зрители и участники конкурса тоже как-то слишком торопились снять одежду и примкнуть к плотному человеческому кольцу, окружившему невысокую сцену «Фазенды».
— Ты тоже это видишь? — спросил я у Жана, который перекладывал на своем прилавке журналы.
— Что именно? — спросил Жан.
— Никогда не видел, чтобы «ангелочков» так встречали, — сказал я.
— А, ну да, — Жан покивал. — Борька сказал, что они выйдут поиграть, пока все еще не собрались, и ничего не началось… А тут такое впечатление, что все на их концерт и пришли.