90-е: Шоу должно продолжаться 8
Шрифт:
— Значит так, — лицо Наташи стало сосредоточенным. — Теперь у нас показ мод, потом выступают «Пиночеты», а потом сразу танцоры и конкурс танцев. А потом…
— Так что там с критериями? — потормошил ее я.
— Сегодня пусть преподы выбирают, — Наташа вздохнула. — Если бы я, то я бы вообще всех выгнала. Блин, а кто-нибудь видел еще раз ту вздорную девку?
— Самую первую? — уточнил я.
— Ну да, толстенькая такая, — покивала Наташа. — С дурацкой косой колоском.
Косу я не запомнил, разумеется.
— Я видел, — сказал Бегемот. — Она Макса пытается соблазнить.
— Отлично, — Наташа недобро прищурилась. — Все, Велиал, хватит прохлаждаться. Пойдем!
Наташа ухватила меня за руку и потащила из-за ширмы прочь. Мы обошли толчею перед сценой вдоль стены.
— Константин Игоревич, у меня к вам срочное дело! — Наташа склонилась над преподом по актерскому мастерству. — Помните девушку, которая самой первой была?
— Настю? — уточнил препод.
— Да нет, другую! — помотала головой Наташа. — Которая со сцены сбежала еще!
— Ты про Кривошееву? — чуть презрительно отозвалась Гертруда Валентиновна. — Вообще не знаю, зачем она пришла. Ее отчислили с первого курса…
— Обязательно выберите ее, хорошо?! — глаза Наташи недобро заблестели.
— Но… — начала Гертруда Валентиновна.
— Как скажешь, Наташа, — кивнул Константин Игоревич. — Как там ее фамилия? Кривобокова?
— Костя! — Гертруда бросила на препода по актерскому мастерству укоряющий взгляд.
— Шучу я, шучу! — засмеялся Константин Игоревич. — Все сделаем, Наташенька, не волнуйся!
Наташа стремительно отпрянула от «стола жюри». Что творится у нее в голове — даже представить страшно. Пока мы еще не отошли, я успел услышать, как Гертруда возмущенно что-то шепчет Константину на ухо, а тот отвечает, что все будет хорошо, просто нужно держаться этих ребят.
«Это ведь мы — те самые 'эти ребята», — с некоторой гордостью подумал я.
Поболтать с «ангелочками» получилось уже после «показа мод», когда на сцену вышли наташины танцоры. Те же, что и в «Буревестнике» были. А сам «показ», конечно же, не имел никакого отношения к модельерам и коллекциям. Смысл конкурса был в том, что участников в очередной раз разбивали на компашки, они должны были среди себя выбрать комментатора, а остальные — изображать манекенщиц на подиуме.
Я сначала не очень понял смысл именно такого конкурса, но Наташа с Константином Игоревичем мне в два голоса объяснили, что это простой и гениальный способ оценить пластику и контакт со зрителями. И еще понять про кандидатов много всего. Типа, вовсе не глаза — зеркало души, а походка.
Впрочем, я и не спорил. Понятно же, что этот наш кастинг был не совсем привычным форматом вечеринок в «Фазенде». Хотя хрен знает, что такое этот наш «привычный формат». Не настолько много их прошло, чтобы можно было какую-то систему вывести.
— Велиал, вот, слушай! — Астарот придвинул к моему уху кассетник «Весна» и нажал на воспроизведение. Я прислушался.
— Их пробудила ночная тьма
И пламя погребальных костров… — раздался из не самого идеального динамика голос Астарота.
— Ну? — я вопросительно посмотрел на «ангелочков».
— Это по радио передавали, — объяснил Бельфегор. — Один парень записал, у него была с собой эта кассета.
— Хм… — я многозначительно нахмурился. С этими нашими актерами совсем вылетело из головы. — Может у Стаса знакомые нашлись на радио, и он им одолжил запись?
— Ты слушай, слушай! — насупился Астарот. — Ничего странного не замечаешь?
— А должен? — уточнил я.
— Это же старая версия! — торопливо выпалил Бельфегор. — Первая! Мы потом по-другому записали! И Стас клип делает с другой записью!
— О… — я снова прислушался. Блин, ни фига я не музыкант, конечно, вот и не отсек сходу, в чем дело. Мотив тот же, голос солиста тот же, слова те же.
«И как, интересно, сырая версия записи попала на радио?» — не понял сначала я.
А потом вдруг понял!
Глава 15
— Это тот мужик в студии, — сказал я.
— Какой еще мужик? — нахмурился Астарот.
— Ночная смена, — объяснил я, но, кажется, стало еще более непонятно. Попытался вспомнить имя. — Сергей… Нет, блин. А! Семен! Точно, Семен! Макс, он сказал, что тебя знает. Вообще вы должны были его видеть, он сидел в комнате отдыха и слушал. На кассету попросил ему песню записать. Болванку принес. Ну, кассету, в смысле.
Забавно. Я как-то не задумывался даже, когда именно появилось слово «болванка», просто я автоматически называл так все носители. По хрен знает в какой момент приобретенной привычке, подхватил от кого-то из знакомых, не иначе. Не знаю даже, сколько раз я назвал при ангелочках кассету болванкой. Но, кажется, они уже от меня это словечко подхватили тоже.
— И ты записал? — подозрительно спросил Бельфегор.
— Ну да, — я пожал плечами.
— Мутная какая-то история, — пробормотал Бегемот и почесал в затылке.
— Мутная была бы, если бы на радио вашу песню присвоила какая-нибудь другая группа, — авторитетно заявила Кристина и сжала руку Астарота, который как раз собрался что-то сказать. — Так что надо найти того мужика и… ну, не знаю… шоколадку ему подарить или еще что.
— Голос разума! — захохотал я. — Макс, что там у вас за Семен работает по ночам?
— Я вот как раз об этом думаю, — Макс наморщил лоб. — А как он выглядел?
— Да обычно, — я пожал плечами, вспоминая. Помнил я того мужика довольно четко, просто в его образе не было ничего выдающегося. — Лет сорок, со следами неправедной жизни на лице. Нос такой крупный, но не особо. Залысины… Джинсы стремные.
— Прямо фоторобот! — засмеялся Бельфегор.
— Надо у отца спросить, — сказал Макс.
— Я вообще не помню, чтобы в студию кто-то еще заходил… — задумчиво проговорил Бельфегор. — Мы же там ночью были, все уже по домам ушли. Саня, а ты помнишь?