90 миль до рая
Шрифт:
Он читал, глотая слова и почти не осознавая смысл, вложенный в документ спичрайтером мистера Канозы:
– Я, Хуан Мигель Гонсалес, уроженец города Карденас Республики Куба, произношу данное заявление в твердой памяти и полном рассудке, без какого бы то ни было давления, включая медикаментозное воздействие.
Учитывая невозможность выражения собственной позиции по вопросу опекунства моего сына Элиана Гонсалеса в силу постоянных угроз со стороны представителей кубинского режима, мной была предпринята попытка побега из дипломатической миссии временного поверенного по делам Кубы в Бетесде, штат Мэриленд. Она увенчалась успехом и позволила мне сделать данное заявление.
Политическая обстановка на Кубе сегодня зиждется на подавлении инакомыслия и преследовании диссидентов. Подконтрольное диктатуре образование оболванивает наших детей, превращая их в послушных зомби на страже сомнительных коммунистических завоеваний. Их родители, утратив всякую надежду на активное сопротивление, либо влачат жалкое существование, либо пытаются нелегально преодолеть «железный занавес» и покинуть остров. Они устремляются в Соединенные Штаты Америки в поисках лучшей жизни и возможности говорить открыто.
Маме Элиана, моей бедной Элисабет Бротонс, не удалось воплотить свою мечту в жизнь и увидеть нашего сына по-настоящему свободным человеком. Ее святое желание всегда являлось для нас обоюдным. Поэтому мной было принято единственно правильное, на мой взгляд, решение – во что бы то ни стало добиваться политического убежища в США, стране, которая никогда не закрывала свои двери для отчаявшихся переселенцев, не имеющих на родине даже элементарных условий для достойной человека жизни.
Знаю, многие на Кубе посчитают мое заявление проамериканским демаршем, сочтут мои действия предательством. Это делает мой собственный выбор еще более осознанным. Это выбор между управляемой толпой и истинной свободой личности. Возможно, и мой сын, когда вырастет, осудит меня и свою мать за то, что мы сделали. Но это будет осуждение свободного индивида, а не блеяние беззащитной овечки из полуголодного стада, которым управляет безжалостный бородатый пастух.
Я, Хуан Мигель Гонсалес, прошу народ Соединенных Штатов о предоставлении мне и моему сыну политического убежища в США…
– Вот и славно, – переглянулся со своими подручными Освальдо, – отправляй видеофайл на Ист-Капитол-стрит. Там эту бомбу ждут с нетерпением.
Приказ был мгновенно исполнен. Адвокат Педроза получил письмо на свой электронный адрес за двадцать минут до начала заседания. После просмотра видео с незначительными шероховатостями в виде мелкой ряби и едва заметной дрожи в кадре, обусловленной съемкой в движении, он сделал однозначный вывод – сенсационное видеообращение кубинца к народу США на фоне звездно-полосатого флага произведет эффект разорвавшейся бомбы.
Перевод в первый эшелон, в высшую лигу, в элиту лицензированной адвокатуры тоже обеспечен. Жаль, что чиканос не додумались установить камеру на штатив, выставить свет и остановить машину. Тогда картинка получилась бы идеальной. Но придираться в данном случае было верхом неблагодарности. Ведь боевики Канозы не сдавали экзамен по операторскому искусству. Они выполнили задачу, всеми правдами и неправдами раздобыли то, что перевернет этот бесконечный процесс с ног на голову, еще больше затянет его и заведет суд последней инстанции в тупик. Дрожащая картинка отвечала требованиям момента.
Новые обстоятельства и новые свидетельские показания, доразбирательство, ранее неизвестные факты расследования, продление временного опекунства, надвигающиеся выборы с неминуемой победой республиканца Буша-младшего и, как производное: имена адвокатов все время на слуху, гонорары растут, а шансы Кастро тают, как и надежды фанатичных кубинцев вернуть своего гражданина. Теперь уже граждан. Отца и сына.
Спрут ангажированного правосудия уже давно снял свободными от улик щупальцами повязку со своих глаз. Чаши весов с мерой вины невинных и грузом без вины виноватых сподручнее держать зрячей, а не слепой богине.
Для мистера Педрозы и набранного им штата помощников надпись под фронтоном на архитраве Верховного суда «Правосудие по закону» была пустым звуком, дутым слоганом, а не отголоском знаменитого высказывания судьи Джона Маршала Харлана, не осколком фундаментальной фразы, пророненной им в деле «Плесси против Фергюсон»: «Ни по Конституции, ни по закону в этой стране не может быть ни одного привилегированного, угнетающего, правящего общественного класса. Ни одной касты… Все граждане равны перед законом». Как бы не так! Земля не имеет ничего общего с миром «фэнтези». Приблизить реальность к вымыслу могут адвокаты. Их схоластика и экспериментирование в закрытой сфере генеалогии морали могут запутать и завести в процессуальные дебри самого праведного судью.
– Вижу, ты жаждешь досмотреть «кино»? – обнажив всю свою надменность, прошептал Освальдо на ухо пленнику.
Хуан Мигель не ответил.
– Позвони в Майами, скажи, что можно сворачиваться. Мы закончили, – с улыбкой бросил Освальдо одному из своих людей. Исполнительный боец тут же принялся звонить по сотовому. Остальные гоготали как умалишенные, глядя на экран дисплея, где псевдоинспектор Службы семьи, маленький Элиансито и его двоюродный дядя Делфин давились кондитерскими лакомствами и запивали вкуснятину чаем.
«С Элиансито все в порядке, – с облегчением вздохнул Хуан Мигель. – Слава богу!»
– Только одна шарлотка была отравлена! – ржал как лошадь Леонсио, обдавая брызгами своей слюны связанного отца мальчика. – Неужели ты думаешь, что мы бессердечные истуканы?! Твой парень в полной безопасности! И ты тоже! Теперь ты свободен от своих обязательств команданте!
– Фидель ни к чему меня не обязывал, – тихо произнес Хуан Мигель, внутренне казнив себя за измену. – Он просто мне поверил. А я его подвел.
– Он так ничего и не понял! Олух! – заорал Освальдо. – Ты теперь на Кубе такой же гусано, как и мы!
Гусанос, червяки, скользкие ползучие насекомые, которых скармливают рыбам истинные кукловоды, напоминающие жирных гусениц. Мохнатость, незамысловатые узоры и примитивный орнамент на кожице возвышают гусеницу над червяком, одновременно делая ее непригодной в качестве наживки на рыбу. Жирные существа толкают в мутную воду на верную смерть своих собратьев по виду. Жизнь червяка ничего не стоит. И ему не следует догадываться о своей незавидной участи. Но ирония судьбы, по сути, в том, что гусеница точно так же рождена ползать, как и презираемый ею червяк.