A and B, или Как приручить Мародеров

Merenili

Вместе они выглядели изумительно — грациозная и изысканная Нарцисса и элегантный, уверенный Сириус Блэк, прекрасно чувствующий как себя, так и партнершу в танце. Блэк усмехнулся, и ему даже на секунду показалось, что он слышит скрип зубов Люциуса Малфоя, в данный момент пристально наблюдающего за их танцем. Беату же, казалось, ничего не было способно взволновать. Ее мать без особого удивления разглядывала дочь, грустно подперев рукой подбородок. Сама Серена могла бы посоревноваться нарядом как с Нарциссой, так и с любой другой ученицей Хогвартса.

Сириус до сих пор не был уверен в том, чего же он хочет добиться подобным пассажем. Заставить ревновать Беату? Немыслимо.

Эта девушка не знала таких слов, как ревность и привязанность. Разозлить Малфоя? Что ж, это ему удалось. Но что дальше? Вызов на магическую дуэль? Кровопролитное сражение? Нарцисса, судя по ее отрешенному взгляду, думала о том же. Она сделала выпад в сторону Люциуса Малфоя, но не могла не понимать, что торжество ее будет недолгим — Люциус не стерпит подобного, а если семья прознает о том, что любимая дочь отвергла столь выгодную партию ради бездельника и бунтаря, Нарциссе не поздоровится. Но страха в ее глазах не было, и Сириус впервые заметил в своей кузине то, чего не замечал раньше — Нарцисса Блэк давно уже перестала быть домашней, хрупкой девочкой. Она медленно, но верно превращалась в уверенную в себе женщину — кровь Блэков не водица, и какому-то там Малфою не удастся так просто подчинить себе такую, как Нарцисса Блэк.

Дамблдор хлопнул в ладоши, прерывая размышления Сириуса и привлекая всеобщее внимание. После эпопеи с балом студенты справедливо опасались этой хитрой и задумчивой улыбки, играющей на губах директора.

— Я хотел бы представить вашему вниманию, — директор широко улыбнулся, — новый творческий коллектив, известный вам под названием «Мародеры». — Директор сделал паузу, ожидая реакции со стороны студентов, но те все еще переваривали услышанное. — Прошу вас, друзья.

Дамблдор небрежно махнул рукой, отчего огромные шторы, закрывающие собой полстены, разъехались в стороны, открывая вниманию зрителя вместительную сцену. Джеймс и Питер уже начали подниматься по ступенькам, Ремус весело подмигнул удивленной Эмили и поспешил за ними, а Сириус отчего-то остался в зале вместе со всеми.

Джеймс поднял гитару, перебрасывая ремень через плечо и бережно обхватывая правой рукой гриф, Ремус занял место чуть позади него, также подхватывая гитару, ну а Питер уселся за барабаны с палочками в руках. Третья гитара появилась на сцене в компании белокурой Элизы. Слегка покачиваясь от количества выпитого, девушка поднялась к мародерам и, развязно подмигнув покрасневшему Питтергю, заняла свое место.

— Мы, конечно, не Beatles, — бодро произнес Джеймс, провожая Элизу скептическим взглядом, — но можем попробовать ими притвориться.

Студенты ошеломленно молчали. Немногие из них разбирались в маггловской музыке, а потому для большинства мародеры, по сути, открыли новую группу.

Лже-Beatles стартовали с бодрой и ненавязчивой «Hello Little Girl» и, если Лили Эванс поначалу еще сомневалась, что весь этот концерт посвящен ей, то со следующей песней ее уверенность приобрела монолитную прочность. «The Taste of Honey», исполненная мародерами и Элизой, определенно нашла своего слушателя. Джеймс, веселый, не перестающий кривляться перед толпой и строить забавные гримасы, время от времени посылал Эванс горящий взгляд.

После очередного куплета Лили устало вздохнула, избегая смотреть в глаза своим многочисленным хихикающим и подмигивающим подружкам:

I dream of your first kiss and then

I feel upon my lips again

A taste of honey,

A taste of honey

Tasting much sweeter than wine.

Некоторые многозначительно смотрели на Лили, словно бы спрашивая: «Первый поцелуй? Мы чего-то не знаем?»

Далее последовала «Help!», во

время исполнения которой взгляд Джеймса становился все наглей и уверенней. При этом он ничуть не стеснялся открыто выказывать свою привязанность и всю песню целиком пропел то розовеющей, то краснеющей Лили. После «I’m a Loser» гриффиндорка лишь закатила глаза, качая головой, и скрестила руки на груди, насмешливо наблюдая за Поттером. Завершающая и очень говорящая композиция «I’ll get you» поставила окончательную точку в прилюдном признании любви Джеймса Поттера к Лили Эванс и доступно передала намерения гриффиндорца.

Северус, застывший словно изваяние, смотрел на своего врага с черной ненавистью, прекрасно осознавая, что ни подобной харизмы, ни голоса, ни навыка игры на гитаре у него нет. Единственное, чего он не мог понять — как Джеймс Поттер умудрился превратить единственный радостный момент в жизни Снейпа за многие годы в ад.

— Прежде чем закончить наше великолепнейшее выступление, — по толпе прокатился гул одобрительного смеха, — я хочу кое-что сказать одному своему старому… знакомому.

Джеймс вздохнул, прикрыв глаза и набираясь смелости. Теперь студенты смотрели на звезду сцены удивленно — неуверенность не входила в число известных черт характера Джеймса Поттера. Тот, наконец, собравшись с духом, громко объявил:

— Я публично прошу прощения у Северуса Тобиаса Снейпа за все отвратительные поступки, совершенные мною и мародерами. Я понимаю, что эти слова не окупят всего того, что он перенес по нашей вине, и уж точно не сделают нас с ним приятелями. Но пусть борьба будет честной и победит достойный. — После этих слов Поттер обвел зал уверенным в себе взглядом победителя и остановился на изумленной Лили.

Гул удивления прокатился по залу: все изумленно смотрели на Джеймса. Слизеринцы с легким скепсисом, гриффиндорцы — с восхищением. Ремус недоверчиво взглянул на Джеймса, пытаясь понять, что это — очередной розыгрыш или же серьезные слова. Сириус Блэк, скрестив руки на груди, застыл с ошеломленным выражением лица. Его приподнятые брови, казалось, уже не смогут вернуть себе привычное положение. Даже Дамблдор, казалось, был тронут происходящим. Он окинул Джеймса непривычно серьезным взглядом и покачал головой, то ли выражая одобрение, то ли просто в такт своим размышлениям.

Лили же просто не находила слов. Она завороженно смотрела на Джеймса, позабыв про огромную толпу людей, окружающую ее. Конечно, она понимала, что все это — лишь красивый жест, очередная попытка завоевать ее доверие. Но она понимала и то, что теперь Джеймс публично отказался от издевательств над Снейпом. И, если он нарушит слово, он потеряет не только Лили, но и уважение всей школы. Эванс неуверенно взглянула на Северуса, еле сдерживающего порыв злости. Снейп не желал признавать того, что Поттер способен на подобные поступки, и искренне полагал, что все это лишь дешевый трюк. Но, сжав зубы, он напряженно и тихо произнес:

— Я принимаю твои извинения, Джеймс Поттер.

А что ему еще оставалось?

________________________________________________

* Люциус (Lucius) — в переводе с латыни означает «щука».

***

Ажиотаж после выступления новоявленной группы никак не утихал. Тем более, всех крайне взволновал рояль, стоявший в углу сцены и до сих пор нетронутый. Хоть инструмент и был весьма непритягательного вида, но чары, наложенные на него, не давали повода усомниться в его исправности. Студенты гадали, что за еще сюрпризы им преподнесет Рождественский бал? И какую роль во всем этом сыграет многострадальный рояль? Но вопрос так и оставался без ответа, хоть время уже приближалось к полуночи.