А если это был Он?
Шрифт:
Ничего не случилось. Нунций выглядел растерянным.
— В конечном счете, — сказал Эмманюэль, — есть что-то по-настоящему дурное в твоем упрямстве, Альваро. Только доброта Господа удерживает меня от того, чтобы не превратить тебя в лису, ибо в душе лисы больше правдивости, чем в твоей.
Глаза нунция выкатились от ужаса.
— Можно оправдать осторожность веры, но не подозрительность безверия. Ведь ты неверующий, Альваро. Ты всего лишь чиновник государства Ватикан. Да смилуется над тобой Бог.
Уязвленный нунций побагровел.
— Так ты утверждаешь, что ты — Иисус Христос?
— Только Иисус, — ответил Эмманюэль. — Я уже объяснился с Жаном-Игнасом. Прозвание Христос — позднее и неоправданное: я никогда не был помазан. Поэтому я отбрасываю и все путаные речи о Святом Духе — это лишь беспрестанные людские домыслы. Заратустру тоже называли сыном Святого Духа. Я был человеком, не более того. Но жалкая людская логика всегда восполняет свои недостатки выдумками.
Нунций был сбит с толку.
— Ты отвергаешь догму? — воскликнул он возмущенно.
— Это вы, книжники, ее выдумали. Догма не является божественной, Альваро, и ты это сам знаешь.
— Этот человек, — возопил внезапно нунций, вытянув трепещущий указательный палец, — этот человек, может, и не дьявол, но он также может оказаться заблудшей душой, явившейся ввергнуть нас во искушение!
— Какое искушение? — раздраженно оборвал его президент.
— Сын мой, — сказал нунций голосом, дрожащим от гнева, — я требую доказательства божественности этого существа, иначе вся эта беседа станет опасной трясиной и для нас, и для человечества.
Супруга президента была чуть не в агонии: с одной стороны, представитель Христа на земле был явно враждебен тому, кто сидел справа от нее, а с другой — она была глубоко и неколебимо убеждена: Эммануюэль — Иисус.
— Разве вы не видите? — кричал нунций. — Этот призрак не может быть Христом! Христос в кедах? В кепке? Хулящий посланца Папы? Вы что, все околдованы?
Он встал, повернулся к Эмманюэлю и ткнул в него обвиняющим перстом:
— Это ведь ты, темное создание, был в Пакистане, верно?
— Верно.
— И ты явился туда, чтобы защищать слово так называемого пророка Магомета, так ведь?
Президент Республики следил за ораторским поединком, как на кортах «Ролан Гаррос» во время теннисного чемпионата, поворачивая голову то вправо, то влево.
— Я был там, чтобы напомнить верующим истину слов их пророка.
— Вот видите! — вскричал нунций с торжествующим смехом. — Кто может поверить, что христианский Бог, вернувшись на землю, решил сперва нанести визит иноверцам? Людям, которые, как и все мусульмане, тайно нас ненавидят и называют неверными? Ответ, кажется, ясен, — сказал он, снова усаживаясь.
Все взгляды устремились к Эмманюэлю, который оставался спокойным, почти печальным.
— Несчастный человек, — сказал он вполголоса. — Ты говоришь о том, чего не знаешь. Не знаешь слов пророка, велевшего не препираться с христианами, а сказать им: «Мы уверовали в то, что ниспослано нам и ниспослано вам. И наш Бог, и ваш Бог един, и мы Ему предаемся…» [37]
— Он так и сказал? — спросил ошеломленный президент.
— В суре Корана, озаглавленной «Паук», — ответил Эмманюэль. — Но этот человек — бурдюк, надутый воздухом. Надавишь на него, и выходят звуки, лишь похожие на слова.
37
Сура 29, «Паук», стих 45 (46). (Перевод академика И. Ю. Крачковского.)
Монсеньор Альваро Фило делла Торре полиловел.
Президента, казалось, сбило с толку, что человек, которого он считал Христом, цитирует Коран. Мертвая тишина воцарилась на несколько мгновений в салоне. Кошмарная сцена, настоящее помутнение рассудков. Монсеньор Менье сложил руки.
— Значит, пророк Магомет не был враждебен к христианам? — все более терялся президент.
— Он сказал в главе «Железо»: «Веруйте в Бога и Его посланника». [38] Есть ли более красноречивые слова?
38
Сура 57, «Железо», стих 7 (7). (Перевод академика И. Ю. Крачковского.)
У супруги президента пересохло в горле. Ей, искренне верующей, приходилось выслушивать Христа, вставшего на защиту Корана.
Нунций предпринял последнюю атаку.
— Козни лукавого! — возопил он. — Этот человек хочет склонить нас к потворству…
— Хватит, — оборвал его Эмманюэль. — Мы не собираемся до бесконечности топтаться на одном месте. Ты хочешь доказательство? Ну так вооружись мужеством, Альваро!
Он соединил руки и на мгновение сосредоточился, опустив голову.
Через мгновение среди присутствующих появился новый персонаж. Раздались крики.
Только что материализовавшийся человек обвел всех взглядом и благословил по кругу.
Это был Папа Иоанн XXIV.
Монсеньор Фило делла Торре всплеснул руками и пронзительно вскрикнул.
Понтифик преклонил колена перед Эмманюэлем и облобызал ему руку. Та не исчезла. Эмманюэль возложил ее на плечо вызванного и попросил встать.
Все присутствовавшие вскочили на ноги. Супруга президента трепетала всем телом, стиснув руки. Потрясенный президент обнял ее за плечи.
Папа еще раз оглядел людей, собравшихся в салоне Елисейского дворца.
— Как святой отец мог оказаться среди нас? — бормотал нунций. — Мы же знаем, что он в Риме! Опять колдовство!
— Альваро, — объявил Папа, — не будем повторять ошибку, которую мы совершили с падре Пио. [39] Он тоже оказывался в нескольких местах одновременно, и не по воле… Иисуса. А мы позволили подвергать его гонениям долгие годы! Уступи мне свое место. Но не уходи отсюда. Слушай и разумей, как это делал Фома. Не навлекай на себя гнев небесный.
Нунций встал, потерянный, сгорбленный, и сделал несколько шагов из круга. Лакей пододвинул ему кресло в сторонке. Папа сел на прежнее место нунция и оправил сутану на коленях. Его реальность уже ни у кого не вызывала сомнений.
39
Падре Пио (1887–1967) — католический священник, прославился целительством и прочими чудесами, хотя Ватикан долго не признавал их, даже обвинял чудотворца в шарлатанстве (особенно после появления у него стигматов). Был реабилитирован только после смерти; в 2002 году — канонизирован.